Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

Оценивая внешнюю политику Японии, советское полпредство в Токио в годовом отчете за 1935 г. пессимистически отмечало, что в следующем году Япония "будет оставаться действующим вулканом с двумя неизвестными — когда произойдет большое извержение и куда потечет поток лавы"86. Что касается обстановки на Дальнем Востоке и позиции США, то, как отмечалось в докладе НКИД 22 декабря 1935 г. главе правительства В.М. Молотову, расчеты Вашингтона на обострение отношений Москвы с Японией, близкую войну с ней не оправдались. США не хотели идти навстречу внешнеполитическим миролюбивым инициативам советского государства. Американская дипломатия предпочитала ограничиваться наблюдениями за происходящими событиями в Европе и Азии, сохраняя за собой свободу рук. У администрации Рузвельта не было заранее продуманных и серьезных намерений к сотрудничеству с СССР в деле укрепления мира, в сдерживании экспансионистских намерений Германии на западе и агрессивных действий Японии на востоке. США не собирались также идти на компромисс по ряду существовавших между двумя государствами проблем. Они вовсе не собирались уступать в чем-либо. Их позиция была обусловлена в значительной степени предубеждениями и стереотипами, получившими довольно широкое распространение в госдепартаменте и унаследованными еще от долгих лет непризнания. 1935 г. принес много разочарований в советско-американских отношениях. По большинству вопросов, за исключением торгового соглашения, не удалось достигнуть положительного решения. Дипломатические переговоры нередко принимали острые формы. Более четко определился характер разногласий, в первую очередь по вопросу долгов и кредитов, в области идеологии и по ряду других. Начало года обозначилось заявлением госдепартамента о прекращении переговоров по долгам и взаимным претензиям, несостоятельным обвинением советского правительства в невыполнении "джентльменского соглашения" Рузвельта — Литвинова по финансовым вопросам, вследствие чего наступила критическая ситуация в отношениях между Москвой и Вашингтоном. Летом произошло еще одно обострение в связи с состоявшимся конгрессом Коминтерна в Москве. Госдепартамент выразил протест, усмотрев в этом будто бы нарушение соглашения о пропаганде и невмешательстве во внутренние дела друг друга. Принятие конгрессом США закона о нейтралитете являлось своего рода ответом на политику коллективной безопасности, проводимую советским правительством. Осенью советско-американские отношения оказались в неудовлетворительном состоянии. Между сторонами не было взаимопонимания и доверия. Это констатировали Трояновский и Буллит, не видя выхода из создавшейся тупиковой ситуации. Будущее ничего хорошего не обещало. Ожидалось нарастание неспокойствия в мире, о чем свидетельствовала разразившаяся итало-эфиопская война.

Часть III. 1936 год, поляризация сил, отношение Москвы и Вашингтона к Итало-эфиопской войне

Вызревание итало-эфиопского конфликта

1935 год был неспокойным. Эра пацифизма ушла в прошлое. Наступило другое время. Политики больше говорили не о разоружении, а о вооружении. Группа государств (Германия, Япония и Италия) выступала за изменение мирового порядка, требовала пересмотра Версальско-вашингтонской системы, готовясь к территориальному переделу мира путем применения силы. В то время как миролюбивые государства оставались разобщенными, воздерживались от активного противодействия нарушителям мира, Лига наций не принимала необходимых мер с целью сохранения безопасности народов и стран. Ее пассивность порождала озабоченность мировой общественности1. Глава внешнеполитического ведомства Советского Союза М.М. Литвинов призывал с высокой трибуны Лиги наций к выполнению ее Устава, возложенных на нее международных обязательств, соблюдению договоров между странами, предотвращению назревавших вооруженных конфликтов, в частности между Италией и Эфиопией. Муссолини давно мечтал о расширении своих колониальных владений в Восточной Африке, превращении Средиземноморья в "итальянское озеро", о возрождении Римской империи. Эта экспансионистская идея не давала ему покоя. С нетерпением он ожидал наступления удобного времени для решительных действий. Наконец-то, по его мнению, этот час пришел2. В декабре 1934 г. на юго-востоке Эфиопии было спровоцировано вооруженное столкновение. Бенито Муссолини приказал решительно действовать, применив артиллерию, танки и самолеты. Итальянцы оккупировали оазис У ал У ал. 7 января 1935 г. в Риме между Францией и Италией была подписана декларация о дружбе двух стран и два соглашения об исправлении французско-итальянской границы в Африке. Италия получила выход в Баб-эль Мандебский пролив, о. Думейр и 20% акций железной дороги Джибути Аддис-Абеба. В результате позиции Италии укрепились для дальнейшей экспансии в Африке, и Муссолини приступил к открытому приготовлению к войне. Англичане в апреле 1935 г. на конференции в Стрезе дали понять, что они не будут препятствовать итальянцам в установлении контроля над Эфиопией. На границах Эфиопии продолжались провокации со стороны Италии. Лига наций создала комитет из представителей Англии, Франции, Испании, Турции и Польши для изыскания мирных средств урегулирования эфиопского конфликта. Члены его выслушивали представителей Эфиопии и Италии, неоднократно заседали и обсуждали ситуацию, но тщетно. 17 июля министр иностранных дел Великобритании Самуэль Хор в беседе с И.М. Майским сказал, что война между Италией и Абиссинией неизбежна, последствия ее могут быть трагическими для Африки и Европы, принципам коллективной безопасности будет нанесен тяжелый удар. Германия восторжествует, неустойчивое равновесие в Европе окончательно нарушится3. Между тем 31 июля 1935 г. в Женеве состоялось заседание Совета Лиги, на котором председательствовал М. Литвинов. Выслушав выступления представителей Рима и Аддис-Абебы, Совет не принял, однако, никаких решений. Все было сведено к процедурным вопросам, а не к обсуждению по существу возникшего конфликта. В середине августа в Париже состоялась еще одна встреча представителей Англии, Франции и Италии по урегулированию конфликта, но она также закончилась безрезультатно. Англичане воспротивились претензиям Италии в отношении Эфиопии. Муссолини был непреклонен. Он готовился к войне, поставив на карту многое, в том числе и свой личный престиж. В Лондоне были обеспокоены его воинственностью, усилением военно-морского флота и концентрацией итальянских войск в Сомали и Ливии, несправедливыми притязаниями на Эфиопию. В начале июля генерал Гамелен посетил Рим, чтобы лично удостовериться в намерениях и планах дуче. Он стал свидетелем маневров в Северной Италии и отправки войск в Африку. В интервью корреспонденту газеты "Эко де Пари" Кериллису 21 июля Муссолини заявил, что Италия намерена колонизировать Абиссинию; в конце августа Рим планирует провести большие маневры на севере страны с участием 500 тыс. солдат; в октябре итальянская армия будет доведена до миллиона человек, и тогда можно "ничего и никого не бояться"4. Заявление Муссолини было открыто воинственным. Ситуация приобретала с каждым днем все более напряженный характер. Угроза войны возрастала. Это становилось очевидным для многих политиков и дипломатов. Готовясь к поездке в Женеву на ежегодное собрание У^ги, М.М. Литвинов 4 августа 1935 г. в докладной записке И.В. Сталину писал, что на сессии Совета Лиги наций вполне возможно встанет вопрос об итало-эфиопском конфликте, который, по мнению министра Пьера Лаваля, неизбежен. В этом случае вероятно применение санкций к Италии. Франция пока выступает в роли ее адвоката. Самое разумное, отмечал он, следовать принципам Устава Лиги и выступить совместно Англии, Франции и СССР за сохранение мира5. Беспокойство Литвинова было обосновано. 8 мая поверенный в делах Эфиопии посетил советского полпреда в Турции Л.М. Карахана и сообщил, что на эфиопской границе Италия сосредоточила большую армию и около 250 самолетов. Она "решила захватить Эфиопию с согласия Франции"6. 23 июля советник американского посольства Джон Уайли предупредил заместителя заведующего западным отделом НКИД Х.С. Вейнберга о приближении итало-эфиопской войны7. В начале августа американский посол в Италии Б. Лонг сообщил в Вашингтон, что Муссолини намерен развязать войну против Абиссинии. Рузвельт обратился к дуче с предложением пересмотреть свои планы создания африканской империи. Из Рима последовал ответ: слишком поздно. Италия должна иметь власть над Абиссинией, как Англия над Египтом8. 31 августа Литвинов констатировал в докладной записке Сталину наличие серьезных разногласий между членами комитета пяти в урегулировании спора между Римом и Аддис-Абебой. Поэтому он предлагал привлечь к этому вопросу сессию Совета Лиги наций, намечаемую на 4 сентября. Он не верил, что Италия, как некоторые полагали, в силу испытываемых финансовых и экономических трудностей откажется от решительных действий в отношении Эфиопии. По его мнению, Англия и Турция могли бы на сессии выступить за применение санкций к Италии, однако Франция предпочтет занять примирительную позицию к ней. В этой обстановке Литвинов, убежденный в эффективности коллективных действий, считал наиболее целесообразным занять Советскому Союзу линию, исходя из расстановки политических сил в мире. "Как бы ни хотелось нам не портить отношений с Италией, мы не сможем не выступать против нарушителей мира и затеваемой Италией империалистической войны"9. Важно было бы, отмечал он, заставить Англию соблюдать в эфиопском вопросе статьи Устава Лиги, чего она не сделала в период захвата Японией Маньчжурии. Политически выгодно было бы сделать заявление от имени Англии, Франции и СССР об ответственности за обеспечение мира, что могло бы быть учтено в Берлине и Токио10. 4 сентября состоялось открытие сессии Совета Лиги наций, на которой представители Англии и Франции сообщили о неудачах их попытки ликвидировать конфликт между Италией и Абиссинией. В этой связи Литвинов призвал членов Лиги всеми средствами предотвратить вооруженный конфликт. Это ее святая обязанность11. Правительство Абиссинии было благодарно Литвинову12. Ассамблея Лиги, открывшаяся 9 сентября, не внесла, как и Совет Лиги, никаких новых предложений по урегулированию итало-эфиопского конфликта. Представитель Абиссинии Тэкле Хавериат, выступая на Ассамблее 11 сентября, призвал членов Лиги нации не допустить пролиться крови в Африке. Он предложил послать в Абиссинию комиссию Лиги для ознакомления с обстановкой на месте и предотвращения конфликта. Но тщетно — этого не было сделано. Италия форсировала последние приготовления к вторжению в Абиссинию. На страницах печати раздавались открытые призывы к войне. 18 сентября комитет пяти внес предложение удовлетворить претензии Италии за счет интересов Эфиопии. 11 сентября Литвинов информировал Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова о том, что члены комитета пяти неоднократно заседали по вопросу урегулирования итало-абиссинского спора, но безрезультатно, его деятельность зашла в тупик, Италия даже перестала отвечать на его предложения. Пьер Лаваль рекомендовал заведомо неприемлемые предложения для Абиссинии. Принятие их означало бы "легализовать войну"