Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен
После того как герцог Бедфорд стал регентом, на обломках старого дворянства утвердилось новое. Граф Солсбери переехал в Арраский Отель на улице Сент-Андре-дез-Арт на левом берегу Сены. Граф Саффолк разместился неподалеку, в Отеле д'Алигр, на нынешней Университетской улице. Роберт, лорд Уиллоуби, один из самых надежных капитанов Бедфорда, который почти постоянно служил во Франции на протяжении всего его регентства, жил в Богемском Отеле, большом особняке Людовика, герцога Орлеанского, расположенном недалеко от квартала Аль с обширными садами, простирающимися по обе стороны старой городской стены. Более мелкие предприниматели скупали пустующие участки по бросовым ценам. Сам Бедфорд приобрел Турнельский Отель на улице Сент-Антуан. Этот громоздкий особняк с башнями на фасаде напротив Отеля Сен-Поль, с садами и наклонным двором, выходящим на нынешнюю площадь Вогезов, должен был стать штаб-квартирой англичан в Париже на четырнадцать лет, пока в 1436 г. они не были окончательно изгнаны из города[38].
Англичане были у власти в столице Франции, но это была власть заемная. Когда Генрих V в декабре 1420 г. впервые въехал в Париж в качестве регента, он якобы вступил на место короля Карла VI. Но в действительности же он встал на место отца Филиппа Бургундского, Иоанна Бесстрашного, безжалостного лидера фракции, чьи сторонники захватили город в результате кровавого государственного переворота в мае 1418 года. Фигура убитого герцога бросила длинную тень на ланкастерский режим во Франции. В большом корпусе чиновников королевского правительства, в муниципалитете и в Университете служили люди, обязанные своим положением бургундскому перевороту и последовавшими за ним жестоким расправам. Они прежде всего были верны Бургундскому дому и эти чувства разделяло большинство парижан. Они любили герцога Бургундского, писал один из них, так сильно, как только можно любить какого-либо принца. В кризисные моменты войны именно бургундский пунцовый поясок носили люди, заявляя о своей верности герцогу на улицах, и бургундский крест Святого Андрея, который они разворачивали на крепостных стенах. Сам Бедфорд не питал иллюзий на этот счет. Нигде его зависимость от союза с бургундцами не была столь очевидной. "Без его поддержки, — говорил он о Филиппе Добром несколько лет спустя, — Париж и все остальное было бы потеряно в один миг"[39].
Бедфорд был достаточно проницателен, чтобы относиться к парижанам как к союзникам и подданным, а не как к покоренному народу. Он пытался убедить их в том, что Генрих VI был в той же степени французом, что и англичанином. Нарисованная генеалогия, которую он приказал повесить в соборе Нотр-Дам, прослеживала происхождение английского короля от сменявших друг друга королей Франции вплоть до Людовика Святого. Львиная доля, около 95%, имущества, конфискованного у дофинистов в Париже, досталась не англичанам, а французским сторонникам двуединой монархии. Бедфорд окружил себя французскими советниками, однако в стране было еще много напоминаний об иностранном характере английского правления. Рядовые английские солдаты и чиновники, как правило, плохо говорили по-французски, в то время как почти никто из французов не говорил по-английски. "Мы не понимаем, что они говорят, а они не понимают нас", — жаловался один современный городской хронист. Неизбежны были ругательства и оскорбления, потасовки в тавернах и драки на улицах. Священник, участвовавший в религиозной процессии, описывал в своем дневнике, как при приближении к воротам Сен-Мартен кавалькада герцога Бедфорда с бешеной скоростью пронеслась через проем, вытесняя толпу с дороги и забрызгивая ее ледяной грязью. Томас, лорд Роос, вызвал большое раздражение тем, что при въезде в городские ворота его сопровождали горнисты и трубачи, непрерывно дудящие в свои инструменты, "как будто он какой-то король, герцог или граф". Подобная бесчувственность ничем не отличалась от бесчувственности французских принцев, которые заполняли королевский двор при Карле VI до гражданской войны, но в случае с иностранцами она оставляла более неприятный привкус. Время от времени случались и более серьезные инциденты. На Рождество 1422 г. герцогу Бедфорду пришлось спешно возвращаться из Руана, когда был раскрыт заговор с целью сдачи города Дофину. Заговор был разоблачен, а его организаторы казнены. Но это открытие вызвало многонедельную панику. Большое количество подозреваемых дофинистов было арестовано и брошено в Шатле. От наиболее солидных граждан требовали присяги на верность. Некоторые из них, как говорят, присягнули "с очень дурной славой"[40].
Однако в целом открытая оппозиция ланкастерскому режиму в Париже времен Бедфорда была крайне незначительной. Главной заботой жителей была безопасность своего города. В отношениях с ними английская администрация во многом зависела от способности держать свободными основные сухопутные и речные пути в бассейне Сены, от которых зависела торговля Парижа, его снабжение продовольствием и дровами. Занятие англичанами Нормандии и Вексена на востоке более или менее гарантировало свободное движение грузов по нижним долинам Сены и Уазы. Восточные и южные подступы к городу были более уязвимы. Их безопасность зависела от переменчивой военной удачи. Цены на продовольствие на городских рынках были чувствительным показателем военных успехов Англии и мощным генератором народного недовольства. К счастью для Бедфорда, череда хороших урожаев и благоприятная военная обстановка в Иль-де-Франс привели к тому, что первые годы его регентства были годами относительного изобилия и низких цен[41].
* * *
Анонимный парижский хронист считал, что "англичане делали все" в правительстве. Вероятно, у большинства людей сложилось именно такое впечатление, поскольку англичане, с их вызывающими манерами и вооруженным эскортом, были слишком заметны. Однако на самом деле это было неправдой. Персонал ланкастерского правительства в столице был почти полностью французским. Главные чиновники и государственные департаменты, унаследованные от королей Валуа, продолжали действовать точно так же, как и в последние годы правления Карла VI, с тем же персоналом и теми же процедурами. Главным органом ланкастерского государства во Франции был Большой Совет (Grand Conseil) — исполнительный комитет, отвечавший за повседневную деятельность правительства и состоявший из государственных чиновников, таких как канцлер и казначей, некоторых высших администраторов и судей, а также постоянных советников без официального "портфеля", которые присутствовали в Совете потому, что Бедфорд счел их мнение ценным. Кроме того, в состав Совета входили случайные члены, как правило, влиятельные политические или военные деятели, которые не получали официального гонорара и редко посещали заседания, но в критические моменты были незаменимы. Почти все эти люди были французами. Бедфорд привлек только небольшой контингент англичан, но никто из них не был постоянным участником заседаний[42].
Основой ланкастерского режима стала группа французов, начавших свою политическую карьеру в качестве бургундских ставленников во времена Иоанна Бесстрашного. В начале нового
