Дитерихс К. - УБИЙСТВО ЦАРСКОЙ СЕМЬИ И ЧЛЕНОВ ДОМА РОМАНОВЫХ НА УРАЛЕ
Цель оправдывает средства, не надо брезговать ничем; это так легко и привычно совдепским заправилам. К их услугам агенты повсюду, агенты их же племени, или примыкающие к ним из народов всех стран мира. Вспомнили при этом и о Царском деле - деле А, как именуется оно в советских канцеляриях; снова подумали о необходимости подготовить тыловые пути и почву для будущей деятельности и будущей победы окончательной.
И вот в марте месяце в “их” иностранной прессе появляются статьи, заметки, интервью, явно представляющие минувшие события в благоприятном для советских главарей свете.
Длинно перепечатыватьих, но некоторые носят настолько характерный отпечаток своего происхождения, что в интересах исторических необходимо примириться с некоторой длиннотой повествования.
Вот статья из газеты “Майничи Хроникл”:
“Друг одного из корреспондентов английской газеты “Морнинг пост”, только что прибывший из Петербурга, рассказывает, что Великий Князь Кирилл получил 18-го ноября письмо от Великой Княжны Татьяны, в котором говорится, что Царица и Великие Княжны находятся в безопасности и что Царь расстрелян не был. Согласно этого письма, один большевистский офицер вошел к Царю и объявил ему, что он назначен для приведения в исполнение смертного приговора. На вопрос - нет ли способа избежать этого, он ответил, что сам он относится к этому индифферентно, но что ему надо иметь обезображенное тело, как доказательство приведения в исполнение данного ему приказания. Какой-то граф, имя которого в письме не упоминается, предложил себя на место Царя. Царь настойчиво протестовал. Но граф настаивал и большевистский офицер кончил спор тем, что застрелил графа, согласно его желания. В это время Царь воспользовался моментом и скрылся неизвестно куда”.
В этой заметке интересны намеки на якобы существовавшие дружественные отношения между Великой Княжной Татьяной Николаевной и Великим Князем Кириллом Владимировичем и на убийство какого-то графа вместо Государя. Это последнее, по существу, является удивительно похожим на сумасшедший бред Чемадурова, который утверждал, что убит один Боткин и другие, а Государь и Царская Семья спаслись. С другой стороны, бесследное исчезновение всей Царской Семьи снова является попыткой провести идею якобы существовавшего заговора для похищения.
А вот другая, более длинная, но чрезвычайно фантастическая статья. Представлена она в виде интервью корреспондента “Нью-Йорк тайме” господина Аккермана с каким-то мифическим камердинером покойного Государя Парфеном Алексеевичем Домниным:
“Начиная с первых дней июля, над городом появились аэропланы и летали довольно низко, бросая иногда бомбы, в большинстве не приносящие вреда. В то же время появились слухи, что чехословаки приготовляются занять город. В один из таких вечеров Николай вернулся со своей обычной прогулки по саду в необычайном возбуждении; помолившись перед иконою Николая Чудотворца, он бросился на кровать не раздеваясь; никогда раньше он так не делал.
- Позвольте мне вас раздеть, - сказал я.
- Не беспокойся, старина, - ответил Николай. - У меня тяжело на сердце и я чувствую, что уже недолго проживу. Может быть, сегодня… - И бывший Царь не кончил фразы.
- Бог с Вами, что Вы говорите, - возразил я. И он рассказал мне, что во время прогулки в саду он получил известия о заседании специального комитета Совдепа казачьих и красноармейских депутатов Урала, которое должно вырешить его судьбу, ввиду слухов, что он собирается бежать к чехословакам, в свою очередь обязавшимся будто бы вырвать его из рук Советов. “Я не знаю, что может случиться”, - сказал Николай в заключение.
Царь содержался под строжайшим надзором: ему не позволялось ни покупать газет, ни даже выходить сверх краткого времени для прогулок; прислуга постоянно обыскивалась и меня один раз, например, заставили снять решительно все с себя, подозревая, что я проношу письма. Еду давали скудно, да и то она состояла, главным образом, из картофеля и селедок. Хлеба же давали по полфунта в день на каждого члена семьи. Царевич все это время болел. Раз он вбежал в комнату отца в слезах и совершенно вне себя бросился на руки к отцу и сквозь рыдания едва выговорил:
- Милый папа, они хотят тебя застрелить.
- Воля Божья во всем, - ответил Царь, - но милый мальчик, будь спокоен, будь спокоен. Где мама?
- Мама плачет.
- Поди, попроси маму перестать плакать. Божья воля должна свершиться.
- Папа, папа, - плакал Царевич, - ты и так уже много страдал, за что же они хотят тебя убить?
- Алексей, - сказал Царь, - я прошу тебя об одном, - пойдя и успокой маму.
Царевич вышел, а Николай стал на колени перед иконой и долго молился. Он вообще проводил за молитвой много времени; и если пробуждался по ночам, то уже больше не засыпал, а все время молился.
Лишь иногда ему разрешалось видеть Царицу “Алису”, так он звал ее. Раз и она пришла в слезах и сказала:
- Ты должен привести все свои письма и документы в порядок, дай свои последние распоряжения и завещание.
После этого Николай проводил ночи за письмами. Он написал много; среди писем были: к дочерям, к брату Михаилу Александровичу, к дяде Николаю Николаевичу, к генералу Догерту, князю Гендрикову, графу Олсуфьеву, принцу Ольденбургскому, графу Сумарокову-Эльстону и многим другим. Он не запечатывал письма, потому что их тщательно цензуровали в Советах, и случалось нередко, что письма возвращались с пометкой: “Не отправлять”. Часто Николай целыми днями ничего не ел и все молился; было ясно, что он сильно беспокоился и болел сердцем. Поздним вечером 15 июля в комнату Царя вошел комиссар охраны и объявил:
- Гражданин Николай Александрович Романов, вы должны отправиться со мною в заседание Совета рабочих, казачьих и красноармейских депутатов Уральского округа.
- Скажите откровенно, - возразил Николай, - что вы желаете увести меня для расстрела.
- Нет, не опасайтесь, - ответил комиссар, улыбаясь, - вас требуют на заседание.
Николай поднялся с кровати, надел свою серую солдатскую рубаху, сапоги, опоясался и вышел с комиссаром. Два солдата стояли у дверей, а три других окружили и стали обыскивать бывшего Царя. После этого один из латышей пошел впереди, Царя поставили за ним, потом стал комиссар, в хвосте - остальные солдаты. Николай Александрович не возвращался долго, почти два с половиной часа. Он был очень бледен и подбородок его нервно дрожал.
- Дай мне, старина, воды, - сказал он мне. Я принес, и он залпом выпил большой стакан.
- Что случилось? - спросил я.
- Они мне объявили, что через три часа я буду расстрелян, - ответил мне Царь.
На заседании в присутствии Николая и были прочитаны все детали контрреволюционного заговора тайной организации “защиты родины и свободы”. Там указывалось, что организация стремилась подавить “рабоче-крестьянскую революцию, подстрекая массы против советской власти, обвиняя советы во всех злодействах и несчастиях, постигших страну, которые были причинены всему свету империализмом, войною, кровопролитиями, голодом, недостачей работы, расстройством транспорта, продвижением немцев и т.д. Организация намерена была объединить все несоветские фракции и социалистов наравне с монархистами.
Документы указывали, что всех своих намерений организация не смогла осуществить из-за несогласия правого крыла с левым и что во главе заговора стоял личный друг Царя - генерал Догерт. В организацию входили и представители рабочих кругов, как-то: князь Кропоткин, генерального штаба полковник Сукарт, инженер Ильинский, и были также причины думать, что Савинков был в непосредственных отношениях с этой организацией и что именно Савинков предполагался во главе нового Правительства как военный диктатор. Все эти лица соблюдали очень строгую конспирацию. Боевую группу в Москве составило около 700 офицеров; но после их переправили в Самару, где и ожидались подкрепления от союзников для восстановления Уральского фронта, которым отделялась бы Великороссия от Сибири. Затем, когда дело уже началось бы, предполагалось мобилизовать всех сочувствующих, свергнуть советы и вновь выступить против Германии.
Документально указывалось, что в заговоре участвовали такие социалистические Партии, как народные социалисты, правые социал-революционеры, отчасти меньшевики в согласии с кадетами. Главный штаб организации находился в сношениях с генералами Дутовым и Деникиным. За самые же последние дни был обнаружен и еще новый заговор, которым, при содействии генерала Дутова, предполагалось вырвать Николая II из советских рук. Кроме того, там же на заседании указывалось, что Царь поддерживал секретную переписку с личными друзьями, с генералом Догертом, который якобы в одном из писем советовал Царю приготовиться к возможности освобождения.
Ввиду такого положения вещей и решения эвакуировать в Екатеринбург, совещание решило предать Царя Николая Александровича смертной казни без дальнейшего промедления.
