Джек Коггинс - Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы
Японцы оказались восприимчивыми ко всему, что могло бы оказаться полезным для них. Их тактика, как и большинство из их армейских установлений, была позаимствована у немцев. Их плотный строй в Русско-японской войне временами становился причиной бесполезных потерь, но ружейный огонь русских по большей части был малоприцельным и позволял японцам идти на такие приемы, которые, сражайся они против британцев или буров, оказались бы чересчур для них дорогостоящими. Однако Порт-Артур был совершенно другим случаем, и настоятельная политическая и военная необходимость взять этот «Гибралтар Востока» как можно скорее бросила японцев в лобовую атаку на артиллерию, проволочные заграждения, пулеметы и сильно укрепленные позиции противника. Русские солдаты были на высоте, и взятие крепости стоило японцам крупных потерь.
Японский флот, в котором некоторые из более легких кораблей были построены на японских верфях, действовал столь же эффективно, как и армия. По руководству, боевому духу, инженерному оборудованию, результативности, судовождению и, самое главное, по искусству артиллеристов он намного превосходил русские эскадры. Ему удалось задержать их продвижение и в конце концов уничтожить крупные соединения кораблей Тихоокеанской эскадры и не дать перерезать коммуникации между Японией и сухопутными силами на континенте. И наконец, в Цусимском проливе он нанес русским одно из самых сокрушительных поражений в современной истории. Из состава русского Балтийского флота (строго говоря, на самом деле — 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадр, сформированных из Балтийского флота. — Пер.) было потоплено шесть эскадренных броненосцев, один броненосец береговой охраны, шесть крейсеров, три вспомогательных судна и пять эскадренных миноносцев, а два броненосца, два корабля береговой охраны и один миноносец захвачены. Лишь одному вспомогательному крейсеру и двум эсминцам удалось прорваться во Владивосток — все остальные корабли, которым удалось уйти от японских, были интернированы в нейтральных портах. Эта победа одним ударом выдвинула Японию в ряд сильнейших мировых морских держав. Еще больше укрепили ее в этом качестве поражение германского военно-морского флота в 1918 году и послевоенное сокращение Королевского флота Великобритании.
Одерживая победы на суше и на море, Япония все же не была достаточно сильна, чтобы добиться завершения войны. Но, на ее счастье, война была совершенно непопулярна в России (чьи людские резервы едва ли можно было исчерпать), и она отнюдь не жаждала отомстить за свое поражение. Оба противника приняли посредническую роль США, но окончательные условия мира, хотя внешне и приносили Японии то, из-за чего война началась, не пришлись по вкусу японскому обществу. В Токио вспыхнули стихийные бунты, премьер-министр подал в отставку. Япония снова испытала огромное разочарование, хотя отныне се положение в качестве мировой державы было обеспечено.
Восхождение Японии к этому положению привело и к постепенным изменениям в ее отношениях со странами Запада. Поражение России внесло изрядную струю в тот поток смятения, который захлестнул восточный мир. Впервые в истории могучая европейская держава потерпела поражение от азиатов, и фундамент правления белых на Востоке оказался изрядно потрясенным. Совершенно естественно, что Япония должна была начать рассматривать себя в роли лидера всего восточного мира и воинствующего защитника желтой и коричневой рас. Даже более того — уже можно было заметить свидетельства того, что японцы стали верить: судьбой им суждено в будущем стать правителями всего человечества. Всего четыре года прошло с прибытия коммодора Перри, а властные и влиятельные японцы, чувствуя неоднородность и соперничество между странами западного мира, уже претендовали на открытые контакты с другими народами и странами. «Единства между странами мира не существует… их соперничество не прекратится до тех пор, пока некто не обретет столь экстраординарную мощь, что сможет взять на себя господство, которое объединит всех остальных под своей единственной властью… Вряд ли появление такого лидера будет только волей Провидения… Следует всегда иметь это в виду, закладывая ныне основу для обретения владычества надо всеми странами и народами… Там, где иностранцы нас превосходят, мы должны исправлять наши недостатки… мы должны провозглашать наше покровительство над безобидными, но могучими народами… Подобная политика должна стать не чем иным, как укреплением нашей власти и влияния, возложенных на нас волей небес. Это только укрепит наш национальный престиж и наше положение, другие страны мира придут к тому, чтобы смотреть на нашего императора как на великого правителя всех стран и народов, они станут следовать нашей политике и покорятся нашей мудрости». Это претенциозное заявление, представляющее собой по сути доктрину Nippon tiber alles [7] было написано в 1858 году!
В своей книге «Вызов: за фасадом Японии» Аптон Клоз, хорошо знавший японцев, писал в 1935 году: «Японцы вполне искренни — их вера в себя наивна и безусловна. Астигматизм нации побуждает их смотреть на свои представления о божественности нации и ее вождя как надело вполне здравое и самоочевидное. Когда другие страны Азии или мы, люди Запада, не можем рассматривать Японию как единственного в мире законодателя или установителя мирового порядка, они искренне удивляются и испытывают душевную муку. Они совершенно искренне считают нашу неспособность согласиться с их претензиями либо вызывающим жалость невежеством, либо сознательным сопротивлением воле Провидения».
Высказывания многих правителей страны и в более позднее время демонстрируют все ту же самую веру в естественность притязаний Японии на правление если не всем миром, то по крайней мере всей Азией. И еще: в них просматривалась готовность терпеливо дожидаться таких условий, когда подобный процесс ассимиляции может начаться без излишнего вмешательства. Именно безоговорочная вера в божественную миссию Японии — имперский путь — вела в бой ее неутомимых воинов.
ГРАНДИОЗНЫЙ ЗАМЫСЕЛ
Первая мировая война дала возможность японцам освободить восточные моря от владычества одной из западных держав. Объявив войну Германии (23 августа 1914 года), японцы осадили и взяли штурмом принадлежавший Германии порт Циндао, оборону которого осуществляли 13 000 человек. Другим следствием этой войны, которому западные страны не придали тогда значения, стал захват Японией принадлежавших ранее немцам Маршалловых, Каролинских и Марианских островов, а также группы островов Палау. На мирной конференции после окончания войны мандат на управление этими островами был дан японцам — событие, которому суждено было приобрести жизненно важное значение во время войны на Тихом океане в 1942—1945 годах. Еще одной сферой участия в мировой войне стали действия японского военно-морского флота по проводке конвоев в Индийском океане и Средиземном море. В 1918 году японские части высадились во Владивостоке, участвуя вместе с другими союзниками в попытках установить антибольшевистский режим.
Численность и влияние армии Японии постоянно возрастали. Ее офицерский корпус, следуя самурайским традициям, оставался ультраконсервативным и в высшей степени националистическим, с головой ушедшим в почитание императора и убежденным в цивилизаторской миссии Японии во всем мире. Либералам и политикам они не верили, считая их продажными болтунами, не способными действовать. Тем временем экстремистские группировки, подобные Обществу Черного дракона, приобретали все больший вес и привлекали в свои ряды многих молодых офицеров. Подобные ультранационалистические общества содействовали приходу к власти милитаристов путем серии убийств либеральных политиков и даже высокопоставленных армейских и флотских военачальников. В 1936 году была предпринята попытка государственного переворота, направленная против нового правительства, многие из членов которого выступали против армейского всевластия и агрессии в Китае. И хотя попытка провалилась, она продолжала влиять на либеральные и антимилитаристские склонности членов кабинета, так что успешные правительства почти целиком находились под влиянием армии.
Подобное положение вещей озадачивало многих европейцев, которые видели в Японии конституционную монархию с внешним признаком демократии — парламентом. Объяснение же такой ситуации заключалось в той роли, которую в японской жизни играла армия, — роли намного отличной от той, которую играла военщина в любой другой стране. Согласно самурайским традициям, армия олицетворяла собой верность и беззаветное служение императору. Однако в отличие от привилегированной военной касты былых времен императорская армия была теперь открыта для всех классов общества, и японцы смотрели на нее как на символ социального равенства. Люди, которые веками испытывали пиетет к феодальному воину, чувствовали свою тесную связь с новой армией, в которой сын крестьянина мог быть равным или даже превзойти наследника древнего рода. Такие связи укреплялись еще и потому, что большая часть офицерского корпуса были представители нижнего и среднего классов, поэтому существовали тесные узы между офицерами и рядовыми, выходцами из крестьян и рабочих.
