Яков Верховский - Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны
Феномен « Черной Капеллы»
Заговор снова провалился, но это не означало, что заговорщики прекратили свою тайную и опасную деятельность.
По поручению фон Вайцзеккера Герделер спешит в Брюссель — он должен предупредить короля Бельгии Леопольда Третьего о готовящемся нападении на его страну. Ту же информацию передает доктор Оксензепп бельгийскому послу в Риме, а полковник Остер — военному атташе Нидерландов полковнику Гизбертусу Якобусу Сасу.
И, может быть, именно в этом заключается феномен «Черной Капеллы».
В то время как весь немецкий народ слепо следует за своим фюрером, небольшая группа патриотов фатерланда, принадлежащих к военной, политической и экономической элите Германии, пытается различными путями сорвать его захватнические планы и систематически передает противнику секретную информацию о сроках «внезапного» нападения.
Эти люди не всегда и не во всем идут против Гитлера. Они часто сомневаются, колеблются, страшатся за свою жизнь, сжигают планы очередного путча и… снова готовят заговор, и снова идут на опасные встречи с врагами рейха. Но, несмотря на все свои сомнения и колебания, они всегда выполняют чудовищные приказы Гитлера и помогают Авантюристу одерживать его невероятные победы, а иногда, воодушевленные этими победами, даже восхваляют Кровопийцу.
Гитлер, при каждом удобном случае, поносит весь свой генералитет за «малодушие и пораженчество» и угрожает «вырвать с корнем этот вредный цоссеновский дух». Он, конечно, не предполагает, как далеко завел этот «цоссеновский дух» его генералов. Не предполагает, что при содействии этих генералов ни одна из задуманных им агрессий не была, да и не будет, внезапной для его противника.
План «Барбаросса»
О решении Гитлера напасть на большевистскую Россию адмирал Канарис, как обычно, узнал одним из первых. Несмотря на секретность этой информации, адмирал спешит поделиться ею со всеми своими друзьями, а их, как известно, у него было немало.
Начальник отдела «абвер-3», генерал-лейтенант Франц Эккард фон Бентивеньи на Нюрнбергском процессе (Документ № СССР-230) свидетельствовал:
«О подготовке Германией военного нападения на Советский Союз впервые я узнал в августе 1940 г. от руководителя германской разведки и контрразведки адмирала Канариса. В неофициальной беседе, происходившей в служебном кабинете Канариса, он сообщил мне, что Гитлер приступил к проведению мероприятий для осуществления Похода на Восток…
Далее Канарис сказал мне, что теперь эти замыслы Гитлера начали принимать реальные формы. Видно это хотя бы из того, что дивизии германской армии в большом количестве перебрасываются с Запада к восточным границам и, согласно специальному приказу Гитлера, размещаются на исходных позициях предстоящего вторжения в Россию.»
План операции «Барбаросса» разрабатывается в Генеральном штабе Сухопутных войск и здесь же, в подземных бункерах Цоссена, на тайные совещания собираются музыканты «Черной Капеллы».
«Не забывайте! — успокаивает друзей Канарис. — Мы говорим здесь не об измене. Мы только обсуждаем планы спасения нашей родины». Поэтому шесть экземпляров сверхсекретной «Директивы № 21» могут спокойно покоиться в сейфе штаба Верховного главнокомандования.
Им не грозит опасность быть украденными. Для того чтобы предупредить свободный мир о готовящемся нападении на Россию, заговорщикам из «Черной Капеллы» не нужна подписанная Гитлером «Директива № 21». Достаточно и черновиков.
Возможно ли, что люди, предупреждавшие о каждой военной кампании Гитлера, сегодня, когда фюрер начинает свой самый авантюрный Русский поход, поход, об опасности которого предупреждал знаменитый канцлер Отто фон Бисмарк, поход, о бесперспективности которого писал генерал Ханс фон Сект, не попытаются сделать то же самое? Не попытаются предупредить, не попытаются предостеречь? Вряд ли!
Поэтому нет ничего удивительного в том, что слухи о решении Гитлера напасть на большевистскую Россию проникли во многие страны задолго до подписания «Директивы № 21». Поэтому нет ничего удивительного в том, что анонимное письмо на имя Владимира Деканозова с предупреждением о готовящемся «внезапном» нападении попало в советское полпредство в Берлине 5 декабря 1940 г.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что сегодня, 28 декабря 1940 г., через 10 дней после подписания «Директивы № 21», в полпредство прибыло еще одно анонимное письмо!!! На этот раз неизвестный отправитель прислал советскому военному атташе даже подробный конспект сверхсекретной «Директивы № 21».
Принятое Гитлером решение о нападении на Россию перестало быть тайной для Москвы.
Этот невероятный, по сути, факт однажды подтвердит министр обороны Советского Союза маршал Андрей Гречко: «Небезынтересно отметить: через 11 дней после принятия Гитлером окончательного плана войны против Советского Союза (18 декабря 1940 г.) этот факт и основные данные германского командования стали известны нашим разведывательным органам».
До начала операции «Барбаросса» есть еще 174 дня. 29 декабря 1940. Токио
«Черное» и «Желтое»
Только вчера неизвестный доброжелатель подбросил в советское полпредство в Берлине анонимное письмо, содержащее основные положения «Директивы № 21», а сегодня в Москву уже пришло подтверждение агрессивных намерений Гитлера:
ТЕЛЕГРАММА
Токио, 28 декабря 1940
Подана— 11 ч 37мин 29 декабря 1940
Получена—15 ч 20 мин 29 декабря 1940
На германо-советских границах сосредоточено 80 немецких дивизий. Гитлер намерен оккупировать территорию СССР по линии Харьков — Москва — Ленинград…
«Рамзай»
Эта необычная телеграмма получена от резидента советской военной разведки в Токио Рихарда Зорге, носящего кличку «Рамзай».
Рихард Зорге, заслуженно признанный одним из величайших шпионов XX в., работал на советскую разведку не год и не два, а целых 15 лет — это был не обычный, случайно завербованный иностранный агент, а человек, совершенно сознательно посвятивший свою жизнь России.
Сын русской матери и немца-отца, Рихард родился на Кавказе, в предместье Баку — столицы Азербайджана, входившего в те годы в состав царской России. Вскоре после рождения сына семья переехала в Германию, и детство Рихард провел в Берлине. Потом юность — окопы Первой мировой, ранения, госпитали, учеба в престижных университетах, студенческие бунтарские кружки, «игры» в революцию… Рихард Зорге стал коммунистом в 1919 г. и, несмотря на превратности судьбы, оставался им до самой смерти.
Параллельно с учебой и подготовкой докторской диссертации по философии Зорге ведет большую партийную работу — читает лекции портовым рабочим в Киле, редактирует коммунистическую газету в Золингене, организует коммунистические ячейки на угольных шахтах Аахена. В 1924 г. во Франкфурте-на-Майне проходит IX съезд Коммунистической партии Германии, и этот съезд становится поворотной точкой в судьбе Зорге.
Для участия в работе съезда из Москвы во Франкфурт прибыли видные деятели Коминтерна — Мануильский, Куусинен, Пятницкий и Лозовский. Это были люди хорошо известные и приближенные к самому вождю Советской России — Иосифу Сталину. Опекать советскую делегацию глава Германской компартии Эрнст Тельман поручил Рихарду Зорге. По соображениям безопасности, Мануильский и Пятницкий даже временно поселились в его квартире. Очарованный молодым восторженным немецким коммунистом, доктором философии, родившимся в России и знающим русский язык, Мануильский приглашает Зорге в Москву, в Коминтерн. Именно в таких людях нуждался в те годы Коминтерн, объединявший все коммунистические партии мира.
И Рихард Зорге, полный радужных надежд, едет в Москву! Едет в Россию, в страну, которую он, воспитанный русской матерью, с детства считал своей настоящей Родиной.
В Москве, в штаб-квартире Коминтерна, Зорге приняли с распростертыми объятиями. Возможно, еще и потому, что Рихард, как оказалось, был внучатым племянником соратника Карла Маркса — известного Фридриха Адольфа Зорге. Руководители Коминтерна благоволили к молодому немецкому коммунисту и вскоре стали его настоящими друзьями. С этими людьми Зорге будет связан всю свою недолгую жизнь, будет встречаться с ними во время своих наездов в Москву, будет с гордостью рассказывать им о своей «работе» и с благодарностью вспомнит о них перед казнью в токийской тюрьме «Сугамо»: «Эти люди были моими давними коллегами и старыми друзьями. Они поручились за меня и были моими учителями в области коммунистического движения. Они поручились также за меня, когда меня назначили на работу по линии Центрального Комитета советской коммунистической партии, и они же были моими поручителями при моем вступлении в партию».
