Джон Фуллер - Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.
В высшей степени прискорбно, и не только для политических и военных деятелей, но и для истории, что Клаузевиц умер, не завершив своего труда по философии войны. Если бы этот труд был завершен, тогда утверждение Клаузевица — военная цель войны заключается в уничтожении вооруженных сил противника — было бы наверняка исправлено в свете его же убеждения, что иногда эта цель должна носить более ограниченный характер. Дельбрюк, первый среди многочисленных учеников Клаузевица, указал в «Geschichte der Kriegskunst» («История военного искусства»), что поскольку существуют два вида войн: ограниченная и неограниченная, — постольку должно существовать два вида стратегии. Он называл их стратегией сокрушения (Niederwerfungsstrategie) и стратегией истощения (Ermattungs—strategie). В первой все сводится к генеральному сражению, во второй военные действия — только один из нескольких способов войны: маневрирования, экономического давления, политического давления и пропаганды. Применяя эти средства в сочетании и достигают политических целей.
Следуя учению Клаузевица, который при жизни не успел развить свои немногочисленные замечания по поводу ограниченной войны, германский генеральный штаб со времен Мольтке продолжал разработку первого вида стратегии в изложении Клаузевица, отказываясь согласиться с теорией Дельбрюка, что стратегия второго вида была не менее важной.
В 1914 г., когда Германии предстояло воевать на два фронта, она не имела сил для одновременного наступления на обоих фронтах; Германии было важно сломить как можно скорее сопротивление Франции на Западе, чтобы затем сосредоточить свои армии против России. Следовательно, согласно Дельбрюку, применение стратегии сокрушения против Франции оправдывалось. Дельбрюк считал, что после разгрома Франции Британия не сможет долго оказывать сопротивление, поскольку «ее прошлое политическое развитие не дает возможности Британии создать большую армию». По его мнению, она могла создать только символические вооруженные силы. «Каждый народ, — писал Дельбрюк, — дитя своей истории, своего прошлого и не может порвать с ними, так же как мужчина не может порвать со своей юностью».[29]
Приведенное заявление Дельбрюка показывает, что он, как и большинство немцев, недооценивал потенциальных возможностей морской державы. Дельбрюк не понимал значения морской мощи. В противном случае он убедился бы, что именно стратегия истощения, которую он сам развивал, в прошлом принесла многочисленные победы Англии в континентальных войнах. История отнюдь не говорит о том, что Англия не могла участвовать в континентальных войнах на основе континентальной стратегии; история показывает, что Англия всегда была готова воевать с континентальными державами на море.
Когда в Марнском сражении германская стратегия оказалась несостоятельной и наступил период позиционной войны, Дельбрюку стало ясно, что нельзя больше рассчитывать на генеральное сражение, что Германия должна изыскать иные средства для победы над врагами. Центральное положение между противниками давало возможность Германии сохранить инициативу. В этих условиях Дельбрюк предлагает на Западе создать крепкую оборону и ударить по России и Италии, с тем чтобы разрушить вражескую коалицию и изолировать Британию и Францию. В этой связи важны два фактора. Первый: «Не следует использовать такие средства, которые могли бы привлечь новых союзников на сторону западных держав». Второй: «Не дай бог, чтобы Германия пошла по стопам Наполеона… Европу объединяет одно убеждение — никогда не подчиняться гегемонии, навязываемой одним государством». После победы союзников на Марне Дельбрюк настаивал на том, чтобы Германия высказалась за мир путем переговоров и тем самым доказала, что она не стремится к гегемонии. «Он был твердо убежден, что война — следствие русской агрессии, и не видел при чин для Британии и Франции сражаться против единственной страны, которая «охраняла Европу и Азию от господства Московии». Убеждение в том, что Германия должна вступить в переговоры, вдвойне усилилось, когда в результате неограниченных действий немецких подводных лодок в воину вступили Соединенные Штаты. Следовательно, «сражение уже не было целью, оно осталось лишь средством. Если бы германские политические деятели потерпели неудачу в попытке убедить западные страны, что мир желателен, тогда можно было предпринять новое наступление на фронте, чтобы положить конец их колебаниям. Только координацией военных усилий и политических мероприятий можно было добиться успешного завершения войны».
Несмотря на доводы Дельбрюка, германский генеральный штаб был непреклонен и никак не хотел отказаться от стратегии сокрушения. В марте — апреле 1918 г. последовало бесплодное германское наступление. Стратегически это была ошибочная операция. «Прежде всего, накануне наступления состояние германской армии было таково, что она не могла нанести противнику сокрушительный удар. Численное превосходство Германии на фронте было невелико, а резервы сильно уступали резервам противника. Снаряжение во многих отношениях также значительно уступало снаряжению противника, операции сильно затруднялись неправильной системой снабжения и недостатком горючего для мотомеханизированных частей. Все эти отрицательные стороны были ясно видны до начала операции, но верховное командование игнорировало их».
В результате Людендорф, начав наступление, был вынужден действовать по линиям наименьшего сопротивления, а не на решающем направлении, в чем собственно и состоит основа стратегии сокрушения; в данном случае надо было отрезать английские армии от французских и расправиться с первыми. Людендорф не сделал этого: когда возникали трудности в одном секторе, он из—за отсутствия общего резерва не усиливал войска в этом секторе, а наносил новые удары в другом, и в конечном счете «большое наступление превратилось в серию отдельных прорывов, не координированных друг с другом и безрезультатных».
«Здесь, — пишет А. Крейг, — Дельбрюк возвращается к основному положению всех своих исторических и публицистических работ. Соотношение сил должно было убедить верховное командование, что добиться сокрушения противника уже невозможно. Цель наступления 1918 г., следовательно, должна была заключаться в том, чтобы истощить силы противника и склонить его к мирным переговорам. Однако это было возможно только в том случае, если бы германское правительство само выразило желание установить мир. При наличии такого ясного заявления наступление германской армии принесло бы большие стратегические преимущества. Наступление можно было вести, исходя из учета имевшихся сил. Армия могла спокойно наступать на участках, наиболее благоприятных с тактической точки зрения, то есть там, где легче всего можно добиться успеха, так как даже небольшие успехи оказывали бы двойное моральное воздействие в столицах противника. Верховное командование потерпело поражение в 1918 г. и проиграло войну потому, что оно игнорировало важнейший урок истории — взаимную связь между политикой и войной. Еще раз вернемся к основному положению Клаузевица: ни один стратегический план нельзя считать законченным, если не учитываются политические цели».
Позднее мы увидим, что немцы, не приняв во внимание факт существования двух различных, но в равной степени важных видов стратегии, в 1939–1945 гг. повторили стратегические ошибки 1914–1918 гг. Это привело к еще более гибельным результатам, так как развитие техники в период между двумя войнами сильно изменило применение и того и другого видов стратегии. Мощь армии стала зависеть не от мускульной силы и количества, а от механизации и качества; произошла революция столь же глубокая, как и в давние времена, когда центр тяжести в вооруженных силах переместился от пехоты к кавалерии. Тогда основная проблема стала заключаться в том, как организовать подвоз фуража, чтобы накормить лошадей. Если удавалось лишить противника фуража или затруднить его доставку, тогда кавалерия противника выходила из строя. Противник, если он мог наладить снабжение своей кавалерии, оказывался в чрезвычайно выигрышном положении. Хотя ввиду обычного обилия пастбищ такие случаи не были часты, однако случалось, что великие нашествия гуннов и монголов, их «блицкриги» быстро выдыхались в районах, бедных кормами.
Если сено необходимо лошади, то горючее в равной мере необходимо машине. Если громадные кавалерийские армии создавались там, где были пастбища,[30] то индустриальные районы являются базой для создания огромных мотомеханизированных армий. Лишите противника пастбищ — и исчезнет источник, питающий его кавалерию, лишите противника промышленных районов — и снабжение его боевых машин быстро прекратится.
Механизация армий оказала огромное влияние на стратегию сокрушения и стратегию истощения. Лишить противника того, что может быть названо «важным стратегическим районом», то есть части страны, существенной для снабжения вооруженных сил, теперь нужнее, чем одержать победу на поле боя, потому что таким путем подрывается основа его боевой мощи: армии, авиации и флота.
