Марина Федотова - Санкт-Петербург. Автобиография
Что же, наконец, до города Ретусари, или Кроншлота, то он, учитывая краткость времени, минувшего с начала его строительства, уже довольно велик, и в частности насчитывает очень много домов. Он, однако, разбросан и со всех сторон открыт, не будучи обнесен ни рвом, ни палисадом, а дома деревянные. Только князь Меншиков возвел большое каменное здание с двумя флигелями, его самый нижний этаж приспособлен для купцов, а два верхних занимают палаты. Царь также приказал возвести четыре больших каменных здания, которые должны сдаваться в наем купцам с их товарами.
Позаботившись о защите «окна в Европу», создатели новой империи во главе с царем Петром приступили к обустройству «чухонских болот», на которых предстояло возникнуть новой столице государства.
Домик Петра Великого, 1703 год
Андрей Богданов, Александр Сумароков, Астольф де Кюстин
Одним из первых строений нового города был временный дворец царя, позднее известный как «домик Петра Великого».
А. И. Богданов – историк, автор первого подробного описания Санкт-Петербурга.
Первый деревянный дом, или дворец, блаженной и вечно-достойной памяти государя императора Петра Великого, который и поныне стоит в Санкт-Петербургском острову, построен в 1703 году.
Сей дворец его величества состоит в небольших хоромах брусчатых, по сторонам по одной светелке, а посередке сенцы; в длину не более десяти сажен, а в ширину три сажени; на верху кровли поставлена мортира, а по концам кровли лежат по одной бомбе с горящим пламенем, расписаны по кирпичному образцу и внутри обиты холстом.
Огорожен сей императорский дом (для охранения в предбудущие роды) каменным шатром, то есть: обставлен каменными столбами с перемычками, и сверху покрыт черепицею, и сия вещь великого удивления пред будущим родам достойна, что такой великий монарх в каком маленьком и убогом домике жить соизволил, о том всяк любопытный может весьма удивляться. <...>
В древних историях два преславных великолепных дома великих монархов превосходно строенные повествуются и за великие дивы почиталися; и во-первых, преславные палаты Кира, царя персидского, потом пребогатый дом Соломона, царя израильского, и третий, нынешних веков славится, – великолепный дом версальский Людовика XIV, короля французского. И оные первые два великих монарших дома за превосходную их величества и красоту, только одних истории древние упоминают и славу их возносят, Версальский же дом всей Европе есть известный, в какой красоте и славе ныне прославляющийся, оному весь свет самовидец есть; и по великости оных монархов таковые и дома себе для чести и славы своей царской имели. Ибо кто был Кир, царь персидский? Кто же и Соломон? Обоих оных не только светская, но и самая священная история славит. Людовик же XIV, король французский, и оный нынешних веков в историях есть государь славный. И тако вышеупомянутые монархи дома себе имели от избытков славы своей.
Посмотри же на Петра Великого, не в числе ли и он помянутых славных монархов? Ежели в военных действиях он есть Кир, царь персидский, победитель не только Европы, но и Азии; в премудрости ли он есть Соломон, царь израильский; в зданиях ли красоте великолепных домов и расширитель гражданства он есть и Людовик XIV, король французский. Петр Великий, толикий в свете славный монарх, великий делом и словом, а ко обитанию жительства себе и ко упокоению многотрудной монаршей своей плоти удобного и пространного дома себе не имел, но благоволяя водворити себя таковой великий монарх в малейшем созданном себе домике, который ничем лучший есть от убогих граждан подобитися может, или яко простой человек в малой хижине пребывая, его же величество, толикий всероссийский император, в таком малейшем доме жить соизволил.
И тако сей малейший первоначальный императорский домик за толикую превосходную свою честь, что толикого великого императора мог вместить в себе жительством, и при том еще достоин есть чести и славы за малейшее свое созидание, еще и мал, но высший есть оных и Кира царя прекрасных палат, и Соломонова многообитательного дома, и оный прекрасный Версаль почтен быть достоин. Сей малый императорский дом паче оных мал есть, но великий в самой вещи есть, да яко же оный малейшее суденко ботик возродил в России великий флот, тако и сей маленький Петра Великого домик возродил на сем новонаселенном месте превеликое и прекрасное градоздание, и царствующую резиденцию представляя, учинился достоин чести и славы на нестареемые лета.
Позднее домику Петра посвятил оду один из первых русских поэтов А. П. Сумароков.
В пустынях хижина состроена сия,Не для затворника состроили ея:В порфире, с кипетром, с державой и коронойВеликий государь имел жилище в оной.Льзя ль пышный было град сим домом обещать?Никто не мог того в то время предвещать;Но то исполнилось; стал город скоро в цвете...Каков сей домик мал, так Петр велик на свете.
А французский дипломат Астольф де Кюстин, побывавший в России в 1839 году, описывая жилище Петра Великого в своих путевых заметках, рассуждал, что личные удобства были для Петра куда менее значимы, нежели строительство нового города.
Я хотел тотчас же пройти через мост, чтобы вблизи осмотреть знаменитую крепость. Но мой новый слуга привел меня сначала к домику Петра Великого, находящемуся против крепости и отделенному от последней одной лишь улицей и пустырем. Эта хижина, как говорят, сохранилась в том же виде, как ее оставил царь. А напротив, в петровской цитадели, покоятся останки императоров и содержатся государственные преступники: странная идея – чтить таким образом своих покойников. Если вспомнить все те слезы, которые проливаются здесь над гробницами властителей России, то невольно покажется, что ты присутствуешь при погребении какого-нибудь азиатского владыки. Но орошенная кровью могила все же кажется менее страшной. Здесь слезы текут дольше и вызваны более тяжелыми страданиями.
В то время как царь-работник жил в своей хижине, напротив, перед его глазами, воздвигали будущую столицу. И во славу ему надо упомянуть, что Петр тогда меньше думал о своем «дворце», чем о создаваемом им городе. Одна из комнат этого домика, в которой царь занимался плотничьим ремеслом, превращена теперь в капеллу, в которую вступают с таким благоговением, как в самый почитаемый храм. Русские любят возводить своих героев в сонм святых; они прикрывают жестокие деяния властителей благодатной силой святителей и стараются все ужасы своей истории поставить под защиту веры.
В домике Петра мне показали бот, который им лично был построен, и другие тщательно сохраненные предметы, оберегаемые старым ветераном.
Летний сад, 1704 год
Фридрих-Вильгельм Берхгольц, Йоганн Геркенс
Неподалеку от царского дворца был разбит первый в новом городе парк – Летний сад. В «Дневнике» камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца, сына голштинского дворянина на русской службе, читаем:
9-го герцог, покушав в 4 часа, ходил в царский Летний сад, находящийся прямо против дома, занимаемого его высочеством. Он хотя уже прежде был там на двух празднествах, но видел все только мельком и потому захотел теперь, будучи один и на досуге, с большим против прежнего удовольствием осмотреть хорошенько весь сад. Ни царя, ни царицы не было в Петербурге: они уже несколько дней находились в своих увеселительных дворцах в окрестностях города. Но принцессы только в этот день поехали в Екатерингоф, откуда их ожидали к вечеру. Тайному советнику Клауссенгейму (который думал, что должен будет скоро опять уехать из Петербурга) очень хотелось хорошенько видеть царский Летний сад, и он уговаривал его высочество рассматривать в нем все в подробности.
Сад этот имеет продолговатую форму; с восточной стороны к нему примыкает летний дворец царя, с южной – оранжерея, с западной – большой красивый луг (на котором при всех празднествах обыкновенно стоит в строю гвардия и о котором уже было говорено выше), а с северной он омывается Невою, в этом месте довольно широкой. Расскажу по порядку все, что там есть замечательного. С северной стороны, у воды, стоят три длинные открытые галереи, из которых длиннейшая средняя, где всегда при больших торжествах, пока еще не начались танцы, ставится стол со сластями (mit Confect). В обеих других помещаются только столы с холодным кушаньем, за которые обыкновенно садятся офицеры гвардии. В средней галерее находится мраморная статуя Венеры, которой царь до того дорожит, что приказывает ставить к ней для охранения часового. Она в самом деле превосходна, хотя и попорчена немного от долгого лежания в земле. Против этой галереи аллея, самая широкая во всем саду: в ней устроены красивые фонтаны, бьющие довольно высоко. Вода для них проводится в бассейны из канала с помощью большой колесной машины, отчего в ней никогда не может быть недостатка. У первого фонтана место, где обыкновенно царица бывает с своими дамами, а далее, у другого, стоят три или четыре стола, за которыми пьют и курят табак, – это место царя. Вправо от этой круглой и разделенной четырьмя аллеями площадки с одной стороны стоит прекрасная статуя с покрытым лицом, у подножия которой течет, или, лучше сказать, бьет вода со всех концов, а с другой находится большой птичник, где многие птицы частью свободно расхаживают, частью заперты в размещенных вокруг него небольших клетках. Там есть орлы, черные аисты, журавли и многие другие редкие птицы. Тут же содержатся, впрочем, и некоторые четвероногие животные, как, например, очень большой еж, имеющий множество черных и белых игл до 11 дюймов длиною. В день празднования Полтавского сражения царь, показывая этого ежа его высочеству, приказал вынуть несколько таких игл, которые уже слабо держались. Из них одну я сберег для себя. Кроме того, там есть еще синяя лисица, несколько соболей и проч. В высоком домике с восточной стороны множество прекрасных и редких голубей. На другой стороне фонтана, против упомянутой статуи, устроена в куще деревьев небольшая беседка, окруженная со всех сторон водою, где обыкновенно проводит время царь, когда желает быть один или когда хочет кого-нибудь хорошенько напоить, потому что уйти оттуда нет никакой возможности, как скоро отчалит стоящий вблизи ботик, на котором переправляются к беседке. На воде плавает здесь большое количество самых редких уток и гусей, которые до того ручные, что позволяют кормить себя из рук. По берегу вокруг расставлены маленькие домики, где они, вероятно, запираются на ночь. Здесь же красуется вполне снаряженный кораблик, на котором иногда потешается карла царя. Против большого птичника устроен еще в виде водопада красиво вызолоченный мраморный фонтан, украшенный многими позолоченными сосудами. Это место (где находится также и оранжерея), бесспорно, одно из лучших в саду; все оно обсажено кустарником и окружено решеткой, которая запирается. Далее отсюда, вправо, стоит большая, сплетенная из стальной проволоки клетка с круглым верхом, наполненная всякого рода маленькими птицами, которые целыми группами летают и садятся на посаженные внутри ее деревца. Еще далее, налево, строится новый грот, который снаружи уже почти совсем готов, но внутри не сделано еще и половины того, что предположено сделать. Он будет очень красив и великолепен, потому что для покрытия его стен и потолка назначается бесчисленное множество разных превосходных раковин, приобретение которых стоило больших издержек. Кроме того, в этом саду находится приятная рощица, о которой я уже прежде не раз говорил, и устроено еще несколько фонтанов; одним словом, там есть все, чего только можно желать для увеселительного сада. Особенно украшают его драгоценные мраморные фонтаны и находящаяся между ними статуя Венеры, которой будто бы 2000 лет и которая, как говорят, куплена у папы за 3000 скуди и подарена царю. Когда мы пересмотрели все и распили несколько бутылок хорошего венгерского вина, герцог поехал домой, потому что становилось уже поздно. При отъезде его высочество приказал вручить несколько червонцев кунстмейстеру, который всюду водил нас и открывал фонтаны. Он сначала отказывался принять их, но наконец взял с радостью. Таким образом мы приятно окончили день, по крайней мере для меня: я всегда особенно радуюсь, когда успею рассмотреть что-нибудь любопытное. Уже прежде я несколько раз собирался в этот сад, но намерение мое все оставалось без исполнения, потому что туда пускают только по воскресеньям, и то не всех.
