Джаред Даймонд - Ружья, микробы и сталь
Уровень развития корабельных технологий в 986–1410 гг. фактически оставлял побережье самой Северной Америки недостижимым для скандинавских экспедиций, отправлявшихся из Норвегии. Те, кто все-таки добрались до континента, отправлялись из гренландской колонии — им нужно было преодолеть лишь 200 миль ширины Дейвисова пролива. В любом случае не было никаких шансов на то, что мелкая колония будет способна обеспечить исследование, завоевание и заселение всей Америки. Даже единственная раскопанная скандинавская стоянка на Ньюфаундленде, по-видимому, представляла собой не более чем зимовочный лагерь, в котором на протяжении нескольких лет жили несколько десятков человек. Про винландское поселение в скандинавских хрониках говорится, что оно подвергалось нападениям неких скрэлингов — судя по всему, либо ньюфаундлендских индейцев, либо дорсетских эскимосов.
Судьба гренландской колонии, самого дальнего форпоста средневековой Европы, остается одной из романтических загадок археологии. Умерли ли гренландцы-скандинавы голодной смертью, попытались спастись на кораблях, переженились с эскимосами, пали от неведомого мора или от эскимосских стрел? Эти вопросы касаются непосредственных причин провала скандинавской колонизации Гренландии и Америки и пока остаются без ответа, однако его исходные причины совершенно ясны. Источник (Норвегия), цель (Гренландия и Ньюфаундленд) и время колонизации (984–1410 гг.) были таковы, что у европейцев гарантированно отсутствовала возможность реализовать свои потенциальные преимущества в производстве продовольствия, технологиях и политической организации. В широтах, почти непригодных для производства продовольствия, железные орудия немногочисленных колонистов, опиравшихся на слабую поддержку одного из бедных государств Европы, не могли соперничать с каменными, костяными и деревянными орудиями индейских и эскимосских охотников-собирателей, главных специалистов в мире по выживанию в арктических условиях.
Вторая попытка евразийской колонизации Америки была удачной, потому что ее параметры — источник, цель, географическая широта, историческое время — позволили европейцам на этот раз сполна реализовать свои преимущества. Испания, в отличие от Норвегии, была достаточно богатой и многонаселенной страной, чтобы инициировать первопроходческие экспедиции и обеспечивать существование колоний. Пересекая океан, испанцы высаживались на берег и селились в чрезвычайно благоприятных для ведения сельского хозяйства субтропических широтах. Несмотря на то что долгое время они выращивали преимущественно аборигенные культуры, европейские домашние животные, особенно крупный рогатый скот и лошади, активно использовались ими с самого начала. Трансокеанская колониальная кампания испанцев стартовала в 1492 г., на исходе столетия, ознаменовавшегося стремительным развитием европейского судостроения и мореплавания, которое к тому времени вобрало в себя навигационные, конструктивные и прочие технологические достижения обществ Старого Света, населявших регион Индийского океана (исламских стран, Индии, Китая и Индонезии). Как следствие, морские экспедиции испанцев на кораблях испанской постройки были способны добираться до Вест-Индии прямым маршрутом, то есть не нуждаясь в пересадочном пункте, как в случае с захлебнувшейся скандинавской колонизацией. Став первой метрополией с колониями в Новом Свете, Испания недолго оставалась в одиночестве — вскоре ее примеру последовали еще полдюжины европейских государств.
Поначалу европейские форпосты в Америке, включая самый первый, основанный Колумбом в 1492 г., ограничивались островами Вест-Индии. Индейское население этих островов, к моменту «открытия» насчитывавшее более миллиона человек, в скором времени было практически истреблено болезнями, разорением, обращением в рабство, убийствами и военными столкновениями. Примерно в 1508 г. на Панамском перешейке появилась первая материковая колония, а в 1519–1520 и 1532–1533 гг. последовало завоевание двух главных империй Америки — соответственно Ацтекской и Инкской. Огромный вклад в успех завоевания внесли эпидемии, вызванные европейскими инфекциями (вероятнее всего, оспой) и унесшие жизни не только множества подданных обеих империй, но и их верховных правителей. Окончательной гарантией успеха стало безусловное военное превосходство даже малочисленных отрядов испанской конницы, а также навыки политической манипуляции, которые позволяли испанцам обращать внутренние конфликты между аборигенами себе на пользу. Завоевание остальных доколумбовых государств Центральной Америки и севера Южной Америки завершилось к концу XVII в.
Что касается Северной Америки, то наиболее развитые из ее обществ — населявшие юго-восток США и долину Миссисипи — были уничтожены практически исключительно инфекциями, которые проникли на континент с первыми европейскими путешественниками и распространились задолго до начала его оккупации. Вообще, вымирание целых народов от инфекций было довольно частым явлением во время заселения Америки европейцами, которые тем самым освобождались от необходимости применять военную силу. В числе таких народов можно назвать жителей Великих равнин манданов и эскимосов-садлермуитов Арктики. Уничтожение крупных коренных популяций, которые не были целиком выкошены эпидемиями, как и в случае с ацтеками и инками, происходило в ходе полномасштабных войн, в которых крупным обществам все чаще противостояли профессиональные войска и силы союзных с европейцами местных племен. Эти военные кампании являлись орудием превосходящей политической организации — изначально государств-метрополий, затем колониальных властей в Новом Свете и наконец созданных европейцами на месте колоний независимых государств.
Более малочисленные народы истреблялись не столь систематично: в основном за счет периодических вооруженных рейдов и расправ, которые организовывались частными гражданами. Скажем, коренные охотники-собиратели Калифорнии, совокупная численность которых изначально составляла около 200 тысяч человек, были раздроблены примерно на сотню мелких племен, поэтому, чтобы уничтожить каждое из них по отдельности, не требовалось никаких войсковых операций. Многие из этих племен были выбиты или согнаны с земли вскоре после начала калифорнийской золотой лихорадки 1848–1852 гг., когда штат заполонили иммигранты со всего мира. Взять только один пример — севернокалифорнийское племя яхи численностью около 2 тысяч человек, из которых никто не владел огнестрельным оружием. Племя перестало существовать всего лишь после четырех рейдов вооруженных белых поселенцев: утреннего набега на деревню яхи 6 августа 1865 г., в котором принимало участие 17 человек; нападения на яхи, попавших в засаду на дне оврага, в 1866 г.; расправы над 33 индейцами, перед этим загнанными в пещеру, около 1867 г. и учиненной 4 ковбоями окончательной расправы над 30 яхи, которые снова были вынуждены укрыться в пещере, около 1868 г. Многие индейские племена бассейна Амазонки похожим образом были истреблены белыми поселенцами в ходе каучукового бума конца XIX — начала XX в. Последние этапы европейского покорения Америки относятся к текущему десятилетию, в ходе которого яномамо и другие аборигенные общества Амазонии, остававшиеся автономными все предшествующее время, постепенно вымирают от болезней, гибнут от рук шахтеров или переходят под контроль миссионеров и властей.
Конечным результатом всех описанных событий стало уничтожение крупных аборигенных популяций Америки в большинстве областей с умеренным климатом, пригодных для жизни европейцев и ведения европейского сельского хозяйства. В Северной Америке общины сравнительно крупного размера, более или менее сохранившие свой уклад, сегодня живут главным образом в резервациях или на других территориях, не представляющих ценности для европейского сельского хозяйства или добычи полезных ископаемых — например, в арктическом поясе или в засушливых западных районах США. Во многих тропических регионах Америки коренные жители вытеснены потомками выходцев из тропиков Старого Света — в первую очередь африканцами, но также индийцами и (в Суринаме) яванцами.
В некоторых частях Центральной Америки и Андского региона коренные американцы были настолько многочисленны, что даже после эпидемий и войн они или потомки их от браков с иммигрантами продолжают составлять значительную долю населения. Это особенно касается самых возвышенных районов Анд, где женщины с европейской генетикой с трудом могут даже рожать и где аборигенные растительные культуры по-прежнему являются наиболее подходящей основой для земледелия. Тем не менее даже в областях, сохранивших значительную часть коренного американского населения, произошло масштабное вытеснение его культуры и языков культурой и языками народов Старого Света. Из многих сотен аборигенных языков, на которых когда-то говорили в Северной Америке, в употреблении осталось только 187, причем 149 из них являются вымирающими — на них говорят только пожилые и их не знает подрастающее поколение. Официальными языками всех государств Нового Света являются либо индоевропейские языки, либо их креолизированные версии. Достаточно взглянуть на фотографии политических и бизнес-лидеров этих стран, чтобы убедиться, что даже там, где доля сохранившегося аборигенного населения велика — в Перу, Боливии, Мексике, Гватемале, — элита имеет непропорционально большое представительство европейцев. Исключения составляют лишь страны Карибского региона, которыми руководят потомки выходцев из Африки, и Гайана, которой руководят потомки выходцев из Индии.
