Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 2
Что этот дар Божий имел такую же цену и во всем народе, свидетельствуют все песни. Красная девица — любимое выражение в песнях.
Спусти-ка меня девицу-красавицу Погулять во далече далече, чистом поле, С нянкамы и с мамкамы, И с сенныма девкамы служащима.
Мужская красота имела также свое значение и свою цену.
Идет Чурилушка Опленков сын: Под пяты-пяты воробей пролети; Около носа-то яичко кати; На его девки глядят — золоты пелы ломят, Стары бабы глядят — прялицы ломят. Премладое Чурило сын Пленкович Ходит да ставит дубовы столы, Желтыми кудрями сам потряхивает: Желтые-то кудри рассыпаются, Быв скачен жемчуг раскатается. Премладая-та княгиня Апраксия Рушила мясо лебединое, Да обрезала руку белу правую, И сама говорила таково слово: Не дивуйте-ка, жены мне господские, Что обрезала я руку белу правую: Я смотрючись на красоту Чурилову, На его на кудри на желтые, На его на перстни злаченые, Помутились у меня очи ясные!
Так произошло и на улицах:
Старицы по кельям опакишь дерут Смотрючись-де на красоту Чурилову Молодые молодицы в голенище… Красные девки очелье дерет.
Прелести девической жизни изображены в песнях яркими красками. Песни и игры — первое их удовольствие. Свободная жизнь, чуждая затворничества, видна во всех песнях.
Трогательны отношения девушки к родителям, особенно к матерям, братьям. Подруженьки свидетельствуют об обществе. Хороводы, любимые пляски.
Чужая сторона представляется страшной. Свекор и свекровь, старый муж с его ревностью, вот чего особенно боится девушка. Неизвестность судьбы особенно мучила ее, но она покорялась ей, в лице своего суженого. Брак почитался судом Божиим.
ПОСЛОВИЦЫ, СКАЗКИ, ЗАГАДКИ, ЗАКЛЯТИЯ
Многие пословицы и поговорки, выражение народного образа мыслей, игры ума, принадлежат к этому периоду. Некоторые сохранены в летописи: Погибоша, аки Обре, от них же нет ни племени, ни остатка. Беда, аки в Родне (где погиб великий князь Ярополк Святославич). Пищанцы волчья хвоста бегают (так прозывался один из Владимировых воевод, победивший радимичей на реке Пищане). Рать стоит до мира, а мир до рати.
(Рать в смысле войны употреблялось только в древности).
Место к голове, а не голова к месту (1151). Повадится волк к овцам, выносит все стадо (946). Один камень много горнцев избивает (1217). Не погнетши пчел, меду не есть (1231).
Полонив вскликнет, а стят николи. В мертвые уста не проидет, а в кровавые пройдет. Молодой на битву, а старый на думу. В лесу птицы, в тереме девицы, а у браги старые бабы. Звалася баба княгинею за пустою братиною.
Есть много пословиц, напоминающих языческие обряды: По деде сшибок (тризна, пир погребальный, поминки), а по бабке щипок. Из пустого дупла либо сыч, либо сова, либо сам сатана.[37]
Родила тетка, жил в лесу, молился пням. Обреченная скотинка уже не животинка. Моленой (назначенный к закланию) баран отлучился, ин гулящий прилучился. Егорий да Влас всему богатству глаз (Св. Влас занял место Волоса, скотьего бога). Церкви не овины, в них образа все едины. Сужено ество да ряженому ести. Взял боженьку за ноженьку, да и об пол. Венчался вкруг ели, черти пели. Тут они обручалися, круг ракитова куста венчалися.
Следующие пословицы напоминают древний суд: Железа и змея боится; братчина судит, ватага рядит. Идеже закон, ту и обид много. Не клади судибоги, т. е. не предавай суду Божью.
В слове Даниила Заточника есть много поговорок, из которых многие употребляются и ныне, доказывая, что и другие, подобные, нигде не записанные, могут относиться к древнему времени:
«Их же ризы светлы, тех и речь честна. Никто же может соли зобати, ни в печали смыслити. Всяк человек хитрит и мудрит о чюжей беде, а о своей не может смыслити. Злато искушается огнем, а человек напастьми. Пшеница, много мучима, чист хлеб подает, а в печали обретает человек ум совершен. Молеве ризы изъедают, а человека печаль: печальну мужу засышут кости. Очи бо мудрых желают благых, а безумнаго (очи) дому пировнаго. Лепши слышати прение умных, нежели безумных наказание. Дай премудру вину, премудрее будет; не сей бо на броздах жита, ни мудрости на сердце безумных; безумных бо ни орют, ни сеют, ни в житницы собирают, но сами ся ражают. Как во утел мех воду лити, так безумнаго учити; псом и свиниям ненадобе злато и сребро, ни безумному мудрая словеса; ни мертвеца разсмешити, ни безумна наказати. Коли пожрет синица орла, коли камение воспловет по воде, коли свиния почнет на белку лаяти, тогда безумный уму научится. Дети бегают рода, а господь (господин) пьяного человека».
«Не имей себе двора близ княжа двора. Не держи села близ княжа села».
«Не скот в скотех коза, а не зверь во зверех еж, не рыба в рыбах рак, не птица во птицах нетопырь: а не муж в мужех, кем своя жена владеет… не работа в работах под жонками воз возити. Червь бо древо тлит, а злая жена дом мужа своего теряет. Лутчи есть во утле лодье по воде ездити, нежели зле жене тайны поведати: утлая лодья порты помочит, а злая жена всю жизнь мужа своего погубляет. Лепши есть камень долотити, нежели зла жена учити, или железо варити: железо уваришь, а злы жены не научишь».
«Да не уподоблюся жерновом яко те многия люди насыщают, а сами себе не могут насытитися. Речь продолжна не добро, продолжена паволока. Люте беснующемуся дати нож, а лукавому власть».
В Слове о полку Игореве также встречаются поговорки вроде пословиц, например: «Тяжко ти голове, кроме плечю; зло ти телу, кроме головы; Русской земли без Игоря».
Мы еще имеем от древности много сказок, испорченных и также не разработанных критически.
Свидетельство о существовании сказок в древности мы находим в словах проповедника, призывающего слушать учения о правой вере, а не пустошных басен. Многие образы и предметы в наших сказках совершенно тождественны с образами и предметами во всех индо-европейских сказках, доказывая тем свою древность и единство происхождения во время доисторическое, например: баба-яга, жар-птица, сивка-бурка, вещая каурка, шапка-невидимка, ковер-самолет, черные брови, очи соколиные, шея лебединая, встречаются везде.
Предлагаем заключения о сказках гг. Котляревского и Афанасьева.
«Строгое повиновение воле отца идет за нерушимый вековечный закон, отступление от которого всегда ведет за собою наказания и несчастье преступивших, и наоборот, покорность ей венчается счастьем и успехом; супружеская любовь рисуется довольно слабо, преимущественно со стороны верности жены, напротив, любовь матери к детям, сестры к братьям — выступают в довольно ярких очертаниях; отношения отца к детям не обнаруживают особенной мягкости и очень смутны; еще менее она видна в отношениях между братьями, наследниками отцовского имущества: сказка представляет их постоянно несправедливыми и завистниками относительно младшего брата. Целый ряд сказок преследует нелюбовь и ненависть мачехи к падчерицам и пасынкам, и излишнюю зловредную привязанность ее к своим собственным детям. Этот тип мачехи составляет одно из самых характерных указаний на особенности патриархального быта и вполне оправдывается и древним значением сиротства, и свадебными песнями о судьбе молодой среди чужой для нее семьи».
«Любопытны в сказках сословные отношения и занятия. Виднее других выступают на сцену купцы, почти всегда торгующие за морем, в чужих краях. Резкого различия сословий не замечается в русской сказке: все они находятся между собою в свободных отношениях».
«Следы пастушьего и охотничьего быта довольно значительны: любимое занятие — охота, притом всегда с луком; вержением стрелы, чья упадет далее, решаются и спорные дела, и выбор невест, и выбор старейшины; в некоторых сказках занятие пастуха рассматривается как занятие низкое и определяется в наказание».
«Много чрезвычайно любопытных и важных археологических подробностей предлагают наши сказки: вот несколько примеров:
1) По древне-германскому праву, находящему подтверждение в юридических постановлениях народов Востока, греков и римлян, отец новорожденного ребенка имел право выбросить его, оставить на произвол судьбы. Поводом к такому суровому обычаю бывали обыкновенно или физические недостатки ребенка, делавшие его неспособным к труду воинской жизни, или подозрения в незаконности по его происхождению, или, наконец, недостаточное существование его родителей. Славянские сказки свидетельствуют, что этот обычай имел место и у славян, но так как эти племена отличали себя в истории преимущественно мирным характером, то сказка по большей части забывает настоящую причину и объясняет ее иными побуждениями, иногда же, впрочем, прямо указывает на бедность или на подозрения в незаконности происхождения.
2) Между многими родами смертной казни, о которых упоминается в наших сказках, чаще всего встречается размычка конями. Преступника привязывали к хвосту дикой лошади, или к нескольким лошадям, и пускали в открытое поле.
