Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Измозик Владлен Семенович
Разноголосица политических настроений на протяжении 1920‑х годов звучала и внутри основных опор режима: армии, ВЧК — ОГПУ и коммунистической партии. Выше мы уже писали о постоянном наблюдении, которое вели политорганы и Особые отделы за рядовым и начальствующим составом Красной армии; о тщательной фиксации антиправительственных и антикоммунистических высказываний.
Во время хлебозаготовительной кампании в начале 1928 года, угрожавшей вылиться в новый политический кризис, органы политического контроля отмечали, что «красноармейцы-крестьяне в выявлении своих настроений были весьма активны», а приходившие в армию письма часто содержали просьбы «вмешаться», «прекратить насилие», «расправиться с коммунистами». Еще одним тревожным сигналом для руководства было то, что «курсанты полковых школ и младший начальствующий состав не высказали большой политической сознательности». «Овладеть настроениями красноармейцев и краснофлотцев» политическому аппарату удалось не только путем «разъяснительной работы», но и применив «изъятие наиболее злостных элементов кулачества», т. е. арестовав тех военнослужащих, которые «проявляли „крестьянские настроения“ более активно» [1214].
Политические разногласия существовали и внутри самой РКП(б) — ВКП(б) как части российского общества. Традиционные работы по истории коммунистической партии преподносили это как результат оживления «капиталистических элементов, мелкобуржуазной стихии», личных амбиций отдельных руководителей (Троцкого и др.), введения «в заблуждение» части коммунистов и т. п. [1215] Данные политического контроля позволяют увидеть на уровне рядовых членов партии стремление к самостоятельному осмыслению собственных наблюдений над окружающей жизнью и попытки открыто выразить свою позицию.
Для части коммунистов настоящим шоком стал переход к НЭПу, предавший забвению, по их мнению, подлинные революционные лозунги. Госинформсводка от 12 января 1922 года содержала сообщение из Псковской губернии о массовом выходе из партии «вследствие отрицательного отношения к новой экономической политике» [1216]. Идеалистов, вступавших в партию на гребне борьбы за переустройство старого мира, тяготили разгул бюрократизма, возвращавшееся чинопочитание и другие признаки привычного государственного механизма. Слушатель Института красной профессуры и одновременно студент Московского высшего технического училища, сам читавший лекции в Коммунистическом университете имени Свердлова и в ВЧК, бывший политработник Красной армии и подпольщик И. И. Литвинов записал в своем дневнике в 1922 году:
Что представляет собою партия? Стадо баранов, не имеющих своего суждения, старающихся всем влиятельным лицам угождать, боящихся самостоятельный шаг делать. <…> Партийные обязанности, имеющие целью поддержание среди коммунистов коммунистического духа, убили в партии всякий дух, всякую живую жизнь. <…> Революция свелась к перераспределению. Ни больше, ни меньше. <…> Богов всегда нужно ненавидеть: все равно, Николая или Ленина, Керенского или Троцкого. Я могу Ленина уважать как человека, как борца, как мыслителя, но как бога я его презираю, не могу не презирать [1217].
Такие и подобные им настроения вели наиболее деятельных к организации подпольных коммунистических групп различного толка. В этой связи обычно упоминают такие объединения, как «Рабочая правда» и «Рабочая группа», созданные в 1922–1923 годах [1218]. Их участники были исключены из партии и арестованы в 1923 году. Материалы политконтроля показывают, что, во-первых, деятельность этих групп имела своих сторонников в различных регионах и, во-вторых, существовали и другие подобные организации, чьи программные документы нам пока неизвестны. Бюро Петроградского губкома РКП(б) в мае 1923 года констатировало ведение агитации на Волховстрое «группой исключенных из партии (ныне арестованы), которые солидаризировались с позицией „Рабочей правды“» [1219]. Отдельные издания «Рабочей правды» летом 1923 года были обнаружены на заводах Иваново-Вознесенска [1220]. Начальник Секретного отдела ОГПУ Т. Д. Дерибас в конце 1924 года в своей докладной перечислил следующие группы из числа «ликвидированных и находящиеся в настоящее время в разработке»: «Рабочая группа», «Рабочая правда», «Истинная партия коммунистов» (Елец Орловской губ.), «Российская рабоче-крестьянская партия коммунистов-большевиков равноправцев» (организация комсомольцев и бывших комсомольцев Самарской губ.), «Группа бывших коммунистов подпольников [подпольщиков]» (Саратов), «Друзья трудящихся» (подпольная группировка комсомольцев, Иваново-Вознесенск), «Заря жизни» (подпольная группа комсомольцев в Новгородской губ.), «Организация группы бывших членов РКП из партизан» (Оренбургская губ.), «Низы» (крестьянская организация исключенных из РКП(б) Семипалатинской губ.) [1221].
В декабре 1925 года секретарь Иваново-Вознесенского губкома Н. Н. Колотилов в закрытом письме информировал ЦК партии, что «в Родниках, Вичуге и Кинешме… имеются попытки организации нелегальных групп, оппозиционно настроенных к партии из бывших коммунистов, коммунистов настоящих и беспартийных рабочих» [1222]. Несмотря на достаточно суровые репрессии (исключение из партии, аресты), появление подобных групп отмечалось и в последующие годы.
Информационные сводки ЦК ВКП(б) сообщали о расклейке в Уральске с 11 на 12 июня 1927 года до 20 воззваний за подписью Уральской организации младооппозиционеров, о раскрытии Печорской организации большевиков-ленинцев в Печорском уезде Архангельской губернии в начале 1928 года; об аресте в Нижнем Новгороде в мае 1928 года группы студентов педагогического факультета университета, бывших членов партии и комсомольцев [1223]. В вину последним ставилось размножение «Завещания Ленина», письма Троцкого в Истпарт, выпуск листовки «Праздник свободы или рабства» (к 1 Мая) [1224].
Инакомыслие коммунистов проявлялось и в их участии в рабочем движении. В 1926 году в ЦК ВКП(б) была подготовлена специальная докладная «Участие партийцев в забастовках и конфликтах на предприятиях». В ней указывалось, что за восемь месяцев 1926 года в 45 забастовках из 603 участвовали коммунисты. При этом в 32 случаях коммунисты выступали их инициаторами. Особая активность коммунистов в организации забастовок наблюдалась в металлообрабатывающей промышленности, где «из 121 забастовки 17‑ю (14 %) руководили члены и кандидаты ВКП(б)» [1225]. Большинство забастовок с участием коммунистов было вызвано стремлением противостоять «снижению зарплаты и ухудшению условий труда» [1226].
Разномыслие, проявлявшееся коммунистами и комсомольцами, естественно, было окрашено в различные идеологические и политические тона. Часть из них в 1920‑х годах была недовольна уступками, с их точки зрения, частному капиталу, мелкой буржуазии, предательством идеалов социализма. Например, в одном из информационных материалов 1925 года сообщалось, что в сызранской парторганизации «старый партиец, выступая по поводу курса „Лицом к деревне“, назвал его фашизмом, т. к. <…> идет натравливание мужика на коммунистов, мужики стали хозяином, а коммунисты — слугой» [1227]. Подобными же мотивами проникнуто анонимное письмо за подписью «Рабочий», направленное в Ленинградский обком ВКП(б) в 1926 году. Автор, в частности, писал:
