Евгений Анисимов - Толпа героев XVIII века
В дороге Пугачев простудился и заболел. Охрану это сильно обеспокоило, ведь от государыни был строжайший указ: довезти самозванца до Москвы живым, чтоб волос с его головы не пал! Его нужно было обязательно судить и публично казнить, чтобы сомнений ни у кого не осталось – самозванец уничтожен и нигде уже не объявится. В каком-то доме была устроена постель, и Пугачева на нее уложили. Ночью он подозвал сопровождавшего его майора Рунича и, как пишет тот, «прерывчатым голосом, со вздохом, сказал: “Если не умру в сию ночь или в дороге, то объявляю вам, чтобы доведено было до Ея императорского величества государыни императрицы, что имею ей одной открыть такие тайныя дела, кои, кроме Ея величества, никто другой ведать не должен, но чтоб был к ней представлен в приличном одеянии донского казака, а не так, как теперь одет”».
Пугачев решил воспользоваться известным с древнейших времен правом человека донести самое секретное, «верхнее» дело самому государю. Это была типичная уловка томящегося в ожидании казни преступника, и обычно такие просьбы не удовлетворяли, хотя тюремщики и не имели права скрывать их от царя – а вдруг варник что-то знает из дел секретных, государственных? Несколько раз Петр Великий выслушивал такие сверхсекретные доносы приговоренных к смерти узников. Вероятно, и Пугачев хотел потянуть время, а самое главное, недаром он попросил, чтобы его переодели в красивый казачий кафтан. Он хотел, представ перед государыней, произвести на нее впечатление – мужчина он был видный.
Но извещенная о просьбе Пугачева императрица от свидания с ним благоразумно уклонилась – ей было достаточно истории с Долгополовым. И кроме того, она понимала, что в народе тотчас пойдут разговоры о ее трогательной встрече с чудесно воскресшим «супругом».
Пугачева привезли в Москву, и он-таки попал в Большой Кремлевский дворец, правда, в кандалах. Он предстал перед судебной комиссией, которая решала судьбу самозванца и его сообщников. Накануне Екатерина из Петербурга в письмах к генерал-прокурору А.Вяземскому настаивала, чтобы приговор мятежнику не был особенно жестоким. В одном из своих писем она высказывала опасение, что «Европа подумает, что мы еще живем во времена Иоанна Васильевича Грозного». Но не только мнение Европы ее беспокоило. Как мудрый государственный деятель Екатерина понимала, что жестокость вообще не приносит пользы и мира обществу и при наказании нужно обходиться минимумом насилия. Она даже очертила контуры будущего приговора: «При экзекуциях чтоб никакого мучительства отнюдь не было и чтоб не более трех или четырех человек» казнили; «Не должно быть лихим для того, что с варварами дело имеем». Однако судьи, вопреки воле государыни, приговорили Пугачева к особо жестокой смертной казни через четвертование: «Единодушно приговорили и определили: за учиненные злодеяния бунтовщику и самозванцу Емельке Пугачеву в силу прописанных божеских и гражданских законов учинить смертную казнь, а именно: четвертовать, голову взоткнуть на кол, части тела разнести по частям города и положить на колеса, а после на тех же местах сжечь».
В январе 1775 года тысячи людей собрались на Болоте – площади у Москвы-реки, чтобы поглазеть на казнь Пугачева. Его везли на высоких черных санях, в руке он держал свечу и кланялся бесчисленным толпам, собравшимся, как тогда говорили, «на праздник», «любопытствовать, как Емельку будут казнить». В те времена было принято, чтобы преступники молились на кремлевские златоглавые соборы и просили прощения у народа: «Простите, братцы!» И добродушный, отходчивый народ, еще вчера жаждавший крови злодея, плакал и прощал ему прегрешения. Когда Пугачев взошел на помост, суетливо снял белый заячий тулупчик, то зрители, толпившиеся у помоста (каждый норовил подойти поближе, чтобы насладиться «спектаклем» этого грандиозного театра казни), поразились. Как? И этот мужичонка с кривой бороденкой, похожий на маркитантишку, мелкого лавочника, и есть страшный злодей, «враг всего рода человеческого», «лютый зверь» царских манифестов?! Это его-то как огня боялись боевые царские генералы? Невероятно, каким могучим богатырем сделали его молва и страх!
Екатерина оставалась в Петербурге, но мысленно она была в Москве. Узнав, что суд, вопреки ее воле, приговорил Пугачева к мучительной казни четвертованием, то есть к поочередному отсечению рук и ног, а потом уж головы, она отдала тайный указ обер-полицмейстеру Архарову предписать палачу, вопреки приговору, отсечь Пугачеву сначала голову, а уже потом члены. Это была огромная милость. И когда палач повалил Пугачева на эшафот и сразу отрубил ему голову, то Архаров разыграл сцену гнева, якобы возмущаясь самоуправством палача.
Между тем императрица, несмотря на свой гнев и раздражение, не хотела мстить Пугачеву. Как истинный государственный деятель, Екатерина была выше личной мести. Она думала о том, как скорее восстановить гражданский мир, как утихомирить страсти. Из страшной трагедии мятежа Пугачева она сделала важный вывод: стране нужны реформы, необходимо менять внутреннюю политику, нужно предоставить больше прав дворянству и горожанам на местах, нужно развивать самоуправление и правосудие.
А что же Долгополов, дерзкий старик, обманувший мудрую государыню? Екатерина была очень раздосадована всей историей с ночной аудиенцией и требовала, чтобы обманщика случайно не повесили под горячую руку, а непременно доставили бы в Тайную экспедицию. А между тем у проходимца ума хватило только на обман. Бежав с деньгами, он не нашел ничего лучшего, как заявиться домой, во Ржев. А там его уже ждали и на следующий день арестовали. Проводивший расследование генерал Вяземский, отдавая должное жулику, писал Екатерине, что Долгополов – «человек не только коварный, но и весьма дерзкий и не робкий». Его приговорили к битью кнутом, заклеймили литерами «ВОРЪ» и отправили на каторжные работы в Балтийский порт в Эстляндии. Он и там, видно, устроился неплохо, во всяком случае, Екатерину пережил. О судьбе денег, полученных от государыни, он не сказал никому. Может, они так и лежат где-нибудь, зарытые в землю… Ищите!Александр Безбородко: «алмаз в коре»
Вспомним «Мою родословную» А.С.Пушкина, в которой поэт подчеркивает благородную ординарность дворянских своих предков:
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов.
Первый – это Александр Меншиков, хотя, как повествует легенда, он торговал не блинами, а пирогами с зайчатиной. Второй – это турок Кутайсов, камердинер и брадобрей Павла I. Третьим заклеймен бывший придворный певчий Алексей Разумовский – тайный муж императрицы Елизаветы Петровны. Ну а «прыгающий в князья хохол» – это светлейший князь и канцлер России Александр Андреевич Безбородко, ярчайшая политическая звезда XVIII века.
Он родился в Глухове в 1747 году, был малороссом, или, как тогда говорили вполне официально, – хохлом, из украинской шляхты. Фамилия же Безбородко произошла от одного из его предков, который был ранен в бою и лишился подбородка. Мальчик получил домашнее образование и, по одной из версий, учился также в Киевской духовной академии. Перед поступлением в нее отец заставил его трижды вслух прочитать Библию. После этого Александр Безбородко мог цитировать Библию с любого места – такая феноменальная память была у будущего грешника-сластолюбца.
Службу он начал в украинской армии в 1765 году и, благодаря счастливому случаю, сделал выдающуюся карьеру. Этим случаем стало знакомство с графом П.А.Румянцевым, который был назначен в Украину в качестве наместника Екатерины II. Будущий фельдмаршал очень нуждался в инициативных, умных чиновниках, знающих Украину. Сам-то он был довольно ленив и в дела вникать не хотел. Безбородко оказался для Румянцева незаменим. Наместник таскал секретаря повсюду с собой и был премного доволен им – никто лучше Безбородко не мог так легко, на ходу, да так ловко сочинить нужной бумаги или вспомнить, что на сей счет говорил Петр Александрович три месяца тому назад.
Когда в 1770 году, с началом турецкой войны, Румянцев отправился навстречу своей славе, громил турок, то и Безбородко не отсиживался в обозе. В битве при Ларге в 1770 году, принесшей блистательную победу русскому оружию и бессмертную славу Румянцеву, он сражался в передовом отряде, вел себя как смельчак. Тут проявилась еще одна сторона натуры Безбородко – отчаянная, веселая храбрость внутренне раскованного человека, каким он и остался на всю жизнь. Но не только храбрость была замечена и оценена в Безбородко его благодетелем. Румянцев скоро убедился, что и дипломатические задания этот круглолицый хохол исполняет блестяще. Фельдмаршал стал давать Безбородко секретные поручения по дипломатической части – ведь Украина была приграничной территорией. И тут выяснилось, что осторожный, умный Безбородко в тайной дипломатии – как рыба в воде… Поразительно, откуда пришло это к вчерашнему бумаговодителю! Словом, он был признан человеком перспективным…
