Роджер Осборн - ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира
10 июня 1789 года члены «третьего сословия» решились действовать в одиночку. Они провозгласили себя единственным представительным собранием и пригласили к участию депутатов от других сословий, если те пожелают к ним присоединиться. Через неделю они объявили себя Национальным собранием Франции, фактически распустив два остальных «штата». 20 июня депутатам, все еще находившимся в Версале, был закрыт доступ в зал собрания, вследствие чего им пришлось собраться в помещении для игр. Они принесли знаменитую «Клятву в зале для игры в мяч» — обещание не расходиться, пока для Франции не будет подготовлена новая конституция. Всего 10 дней понадобилось, что группа представителей буржуазии попросту присвоила себе функции суверенного правительства и конституционного конвента Франции.
Поскольку французская революция была восстанием буржуазии, следует сказать кое‑что о современном смысле этого слова. В XIX веке термин «буржуазия» использовали для обозначения значительной части среднего класса, представители которой сопротивлялись социальным переменам и с подозрением относились к романтическим порывам художников и революционеров. Однако в XVIII веке буружуа представлял собой самостоятельного гражданина, свободного от крепостной или вассальной зависимости, равного перед законом со всеми остальными членами гражданского общества, к которому он принадлежал. Цель Просвещения, цель американской и французской «буржуазных» революций заключалась не в отстаивании интересов одной общественной прослойки, а в том, чтобы каждый член общества стал буржуа. Универсальные принципы свободы и участия в управлении, индивидуальные права должны были сделаться достоянием всех — тем самым производя в ранг буржуа, или независимых граждан.
Действия «третьего сословия» вызвали в Версале настоящую панику. Королевские министры предлагали разные, часто противоречившие друг другу, пути выхода из ситуации, но все кончилось тем, что 11 июля Людовик отправил в отставку Жака Неккера — человека, посоветовавшего созвать Генеральные штаты. Неккер пользовался популярностью и у депутатов, и у широкой публики, воспринимавшей его как инициатора перемен. Его отставка стала последней каплей, заставившей многих французов занять позицию открытого неповиновения режиму.
Пока политики маневрировали в Версале, неподалеку, в Париже, а также в других частях Франции простой народ приступил к активному противодействию «старому режиму», снося таможенные посты и устраивая баррикады. Решающим элементом этой стремительно разворачивающейся драмы стало поведение армии. Следовало ли солдатам, как раньше, выступить на стороне короля и начать расстреливать взбунтовавшихся граждан или же, будучи такими же простолюдинами, они должны были перейти на сторону народа? За предшествующие десятилетия настроения во французском войске, его моральный дух и организация претерпели серьезные изменения. После унизительного поражения в Семилетней войне, закончившейся в 1763 году, армия начала строиться по образцу недавнего противника — Пруссии. Благородных дилетантов постепенно выдавили с командных позиций, в прошлое ушла и система сезонного призыва. Французская армия превращалась в профессиональную организацию, расквартированную в специально выстроенных казармах, члены которой (под влиянием Руссо и других властителей умов) чувствовали себя все более преданными не монарху, а отечеству. Помимо прочего, французские офицеры и рядовые участвовали в американской войне за независимость, сражались бок о бок с колонистами, пытающимися сбросить иго деспотического режима, — и этот урок не прошел для них бесследно. Несколько старших офицеров, в том числе генерал Лафайет, герой американской войны, вошли в состав Национального собрания. Им удалось убедить парижский гарнизон не вмешиваться в беспорядки, тем самым фактически положив конец власти короля как абсолютного монарха. Людовику пришлось пойти на уступки собранию.
По приказу собрания Лафайет набрал из отставных солдат и других добровольцев Национальную гвардию, которая выступала как сила на стороне собрания, а не короля. 14 июля вооруженная мушкетами толпа осадила крепость–тюрьму Бастилию, символ самодержавной власти. После того как начальник крепости сдался, всех узников выпустили на волю. По всей Франции группы вооруженных крестьян нападали на усадьбы аристократов, вынуждая многих бежать из страны. Король был бессилен, армия либо сохраняла нейтралитет, либо приветствовала перемены. Взоры всех французов обратились на Национальное собрание.
Как афиняне в V веке до н. э., обитатели северной Италии в XII веке, англичане и голландцы в XVII веке и американцы в предшествующее десятилетие, депутаты французского Национального собрания обнаружили перед собой неожиданную возможность решающим образом повлиять на политическое будущее страны. Во всех перечисленных примерах гражданам не приходилось заново изобретать идею справедливого распределения власти между членами общества — вместо этого требовалось придумать способ, которым древние обычаи общежития, взаимоуважения и взаимоограничения — обычаи, служащие всеобщему благу, — могли быть применены к новой ситуации. В 1789 году такой новой ситуацией было, разумеется, французское государство — огромный аппарат пытавшийся контролировать жизнь, и одновременно удовлетворить нужды 20 миллионов человек, населявших непохожие друг на друга провинции общей площадью в полмиллиона квадратных километров.
Соединенные Штаты и Британия являли живой пример конституционного правления, однако в распоряжении французских политиков имелось достаточно идей отечественного происхождения. Многие представители французской буржуазии были знакомы с работами философов–просветителей. в первую очередь Монтескье, Дидро, Вольтера и Руссо, и прекрасно знали, насколько отличается французский государственный строй от идей, которые те проповедовали. Созыв Генеральный штатов привел два прежде параллельных мира в прямое столкновение — решительный натиск образованного. просвещенного буржуазного мира в лице членов собрания сумел опрокинуть автократический режим Бурбонов.
4 августа 1789 года собрание отменило все наследственные права во Франции, а 26 августа обнародовало свой самый важный документ — «Декларацию прав человека и гражданина». В октябре 1789 года разгневанная толпа парижан заставила короля с королевой приехать из Версаля в Париж; собрание также переместилось в Париж, где продолжило трудиться над составлением новой конституции. На этом этапе, несмотря на свершившийся политический переворот, мирный исход был все еще возможен. 14 июля 1790 года, в первую годовщину взятия Бастилии, на Марсовом поле в Париже собрались более 250 тысяч человек, включая предводителей Национального собрания, чтобы принести торжественную присягу, текст которой был написан Шарлем Морисом Талейраном, — присягу на верность «нации, закону и королю». Конституционное соглашение, по которому король наделялся ограниченными полномочиями, по–прежнему рассматривалось большинством французов как главный предмет устремлений.
Наиболее серьезным препятствием на пути мирного разрешения противостояния (кроме возможного отказа короля смириться с ограничением власти) стали действия французских изгнанников. Какие бы войны за какие бы наследства и территории ни вели между собой правящие династии Европы, всех их объединяли кровные узы и желание повелевать. У них было больше общего между собой, чем между ними и их же подданными — в конце концов Мария–Антуанетта была родной сестрой австрийского императора Леопольда. Младший брат короля, граф д’Артуа, стал открыто подстрекать европейских монархов к вторжению во Францию, что бы уничтожить революцию и вернуть Людовику абсолютную власть.
Пока Национальное собрание напряженно работало над созданием конституции. Францию охватывала политизация иного рода — та самая, в которой, по мнению большинства историков, и зародилось современное западное государство. Изначально национальные государства появлялись на свет в результате централизации региональных интересов под эгидой могущественных монархов, а в некоторых странах следом за этим процессом произошли реформы, предоставившие имущим слоям бблыыие возможности участия в государственном управлении. Психологическое отношение людей к своей стране представляло собой смесь из личной преданности монарху. признания традиционного права монарха и аристократии повелевать, принадлежности к национальной церкви, неоспариваемого понятия о защите своей земли, общего языка и противопоставления врагам–чужеземцам. Однако события 1789 года потрясли все эти связи до основания. Верность королю, церкви и знати испарилась, а привязанность к родине сменилась преданностью делу революции, политическим переменам и французскому народу. Если, как провозгласило Национальное собрание, единственным законным источником власти является народ, то каждый депутат, по сути, собрание целиком, могли черпать авторитет только из народной поддержки. Соответственно депутаты, их сторонники и противники производили на свет неиссякающий поток политических памфлетов, записок, воззваний, деклараций и обоснований — все с целью переманить на свою сторону как можно больше людей.
