Анатолий Фоменко - Царь славян
Поэтому возникает закономерный вопрос. А насколько можно доверять копии надписи, сделанной итальянцем Барберини? Где ее оригинал? Что если итальянец ошибся? Ненамеренно или намеренно. Все ли слова надписи он переписал? Да и вообще, кто скрывается под прозвищем «итальянец Барберини»? Не поздний ли романовский редактор XVII–XVIII веков?
В связи с этим полезно сообщить следующее. Оказывается, ценную надпись (на меди, покрытой золотом) эпохи Грозного вместе с другим медным ломом небрежно отправили в Петербург на переплавку, дабы обить медью купола соборов в новой столице Романовых.
Выясняется, что в 1752–1753 годах «полаты Средняя Золотая, Столовая и Ответная, с принадлежащими им покоями, БЫЛИ РАЗОБРАНЫ для постройки на их месте нового Дворца» [55], ч. 1, с. 134. С них было снято много «медных листов и разных подзорных и других украшений» [55], ч. 1, с. 134. Сняли также многочисленные железные украшения, в частности, «конь ломаный и конь целый, с флюгеров. Медь была отправлена в С.-Петербург «для обивания в Воскресенском Новодевиче монастыре на церквахъ главъ»…
Относительно подзорных медных штук С НАДПИСЬЮ СЛОВАМИ (речь идет именно об обсуждаемой нами сейчас надписи эпохи Грозного – Авт.), собранных с карниза Золотой Полаты, заметим, что в мае 1753 г., во время присутствия Двора в Москве, барон Черкасов ПОЛЮБОПЫТСТВОВАЛ БЫЛО ЭТУ НАДПИСЬ ВИДЕТЬ, между тем как она, собранная литера под литеру, была уже отправлена в Петербург вместе с прочей медью. По этому случаю заведывавший Кремлевскими постройками генерал Давыдов ответил, что «оная палата строена, какъ та надпись значить, при царе Iоанне Васильевиче», и поспешил уведомить генерала Фермора, в Петербурге, чтобы «оную надпись тамъ приказать отыскать и никуда въ дело ее не употреблять, понеже можетъ быть оная спрошена будетъ сюда (т. е. в Москву); а оная надпись была вокругъ той палаты по карнизам». Фермор при письме отъ 3 июня 1753 г. прислал точную копию надписи, известив при этом, что листы с той надписью в дело употребляться не будут» [55], ч. 1, с. 134.
Отсюда видно, что надпись вызвала интерес при романовском дворе. Ее даже милостиво обещали «не употреблять в дело», то есть не пускать на переплавку. Тем не менее, И.Е. Забелин ни слова не говорит о дальнейшей судьбе интересного памятника. Скорее всего, никаких документов о дальнейшей судьбе надписи он не нашел. По-видимому, оригинал все-таки уничтожили (переплавили?).
Вновь и вновь романовская история толкует нам здесь о копиях. Копию, дескать, сделал итальянец Барберини, копию сделал генерал Фермор. Кстати, совпадают ли они? И.Е. Забелин почему-то не приводит копии Фермора. Означает ли это, что копия Фермора тоже «случайно погибла» и потому осталась неизвестной И.Е. Забелину? Ценная для нас исключительная дотошность И.Е. Забелина к фактологическим деталям позволяет предположить, что если бы он знал что-либо еще по обсуждаемой теме, то непременно процитировал бы.
3. ОБЛИК И БЫТ ДВОРЦОВ КРЕМЛЯ ЭПОХИ XVI–XVII ВЕКОВ ПЛОХО ОТВЕЧАЕТ КАРТИНЕ, ВНУШАЕМОЙ НАМ ПОЗДНЕЙШИМИ РОМАНОВСКИМИ ИСТОРИКАМИ. РОМАНОВСКАЯ ВЕРСИЯ ЧАСТО ПРОТИВОРЕЧИТ СОХРАНИВШИМСЯ ДОКУМЕНТАМ
Начиная с XVIII века романовские историки рисуют нам довольно варварскую картину быта московских царей эпохи XIV–XVI веков. Дескать, диковатая страна, долгое время находившаяся под тяжелым игом злобных ордынско-монгольских завоевателей. Снега, медведи, довольно примитивный уклад жизни, даже при царском дворе. Однако знакомство с документами, счастливо уцелевшими после многочисленных романовских чисток, вскрывает существенно другой облик старой Руси.
И.Е. Забелин сообщает: «Михаил Литвин, писатель XVI века, говорит, что в. к. Иван Васильевич украсил дворец свой каменными изваяниями, ПО ОБРАЗЦУ ФИДИЕВЫХ. Мы не знаем, что он разумел под этими изваяниями, но во всяком случае его свидетельство любопытно, как общий отзыв о тогдашних украшениях дворца» [55], ч. 1, с. 135. Означает ли это, что в эпоху Ивана Грозного его дворец был украшен «античными греческими» статуями в духе Фидия? Такой штрих хорошо отвечает нашей реконструкции, согласно которой Русь-Орда XIV–XVI веков и была тем самым «античным Римом», который был так уважительно описан многими «античными» авторами.
Далее, оказывается, что «ИКОНЫ, ПИСАННЫЕ РУССКИМИ ИКОНОПИСЦАМИ В КОНЦЕ XVII СТОЛ., ПРИНЯТЫ БЫЛИ В ЕВРОПЕ ЗА ПАМЯТНИКИ X ИЛИ XII СТОЛЕТИЙ» [55], ч. 1, с. 136. Забелин, воспитанный на скалигеровско-романовской версии истории, несколько растерянно пытается объяснить такой хронологический сдвиг примерно на 500–600 лет тем, что, дескать, русские иконописцы рисовали в XVII веке наверное очень примитивно, как первобытные дикие народы. Вот что он говорит: «Подобные изображения XVI и XVII ст., и в барельефах, и в целых болванах, очень часто напоминают то первобытное искусство, какое находим только или у народов ГЛУБОКОЙ ДРЕВНОСТИ, или у дикарей, вообще на первой ступени гражданского развития» [55], ч. 1, с. 136. Но ведь несколькими строками выше сам Забелин цитировал Михаила Литвина, согласно которому дворцы русско-ордынских царей-ханов были украшены «античной» скульптурой в духе Фидия (кстати, «античное» имя ФИДИЙ, вероятно, является всего лишь легким искажением имени ФАДЕЙ, ФЕДЯ, ФЕДОР).
С точки зрения новой хронологии никаких противоречий тут нет. «Странная схожесть» искусства XVII века и якобы X–XII веков объясняется тем, что многие поздние произведения были неверно датированы историками эпохи XVII–XVIII веков, и в результате «уехали вниз» во времени. Породив «в далеком прошлом» фантомный отблеск эпохи XV–XVII веков.
Сегодня нас приучили думать, будто цветные витражи в окнах домов и соборов являются типичной принадлежностью лишь исключительно западноевропейских зданий. Выясняется, что такая мысль неверна. Цветные, узорные и раскрашенные оконные стекла также использовались в «монгольском» быту в Руси-Орде XVI века. Что и неудивительно. Метрополия «Монгольской» Империи, конечно, в первую очередь пользовалась новыми техническими открытиями и достижениями. Кстати, открытия могли делаться не только в центре, но в разных имперских провинциях, в том числе и отдаленных. Забелин сообщает: «В Новгороде с давнего времени были известны не только простые стекольчатые оконницы, но даже и ЦВЕТНЫЕ СТЕКЛА. В 1556 г. царь Иван Васильевич посылал в Новгород за покупкою «стеколъ оконничныхъ РОЗНЫХ ЦВЕТОВЪ» своего оконничника Ивана Московитина и повелевал купить их сколько мочно и прислать в Москву тотчас» [55], ч. 1, с. 145.
Далее: «В XVII столетии слюду в окнах стали украшать живописью. Так, в 1676 году велено было живописцу Ивану Салтанову написать в хоромы царевича Петра Алексеевича оконницу по слюде «в кругу орла, по угламъ травы; а написать такъ, чтобъ изъ хоромъ всквозе видно было, а съ надворья въ хоромы, чтоб не видно было». В 1692 г. велено было прописать окончины в хоромы царевича Алексея Петровича, чтобы всквозь их не видеть. Различные изображения людей, зверей и птиц, писанные красками, можно также видеть и на слюдяных оконницах, оставшихся от переславского дворца Петра Великого» [55], ч. 1, с. 145.
«О цветных стеклах находим указание, что в 1633 г. в Крестовую писаную полатку патриарха Филарета Никитича были куплены у Немчина Давыда Микулаева «оконницы стекольчатыя нарядныя съ травами и со птицами» [55], ч. 1, с. 146.
Практиковалось отопление помещений при помощи труб, проложенных в стенах и полах. По трубам поступал горячий воздух. «Верхние этажи деревянных хором по большей части нагревались проводными трубами из печей нижних ярусов. Трубы эти были также изразцовые с душниками… Все большие царские полаты, Грановитая, две Золотые, Столовая и Набережные, точно также нагревались проводными трубами из печей, устроенных под ними в подклетах» [55], ч. 1, с. 147–148.
Отметим, кстати, следующий интересный факт. Рассказывая о сохранившихся свидетельствах облика кремлевских помещений эпохи XVI–XVII веков, Забелин практически на каждом шагу натыкается на поразительную (с точки зрения романовской версии истории) роскошь, окружавшую обитателей Кремля и вообще ордынско-ханской Москвы той эпохи [55], ч. 1. Золото, серебро, драгоценные камни, сусальное золото, скань, зернь, мрамор, фаянс, фарфор, шикарная столовая посуда, «античные» статуи, цветные оконные витражи, богатые часы, изощреннейшая резьба по дереву, по камню, филигранное металлическое литье, позолоченные и литые золотые (!) решетки, пышное шитье золотом, бисером, жемчугом, роскошно украшенное вооружение, комнатные обои из атласа и даже златотканые обои («атласные комнаты» и «златотканые комнаты»), обои из посеребренной и позолоченной кожи, и прочее и прочее. При этом жемчуг, употреблявший на Руси, был отборным, самым первосортным. Сохранилась, например, специальная инструкция купцам – что и как покупать. По поводу жемчуга в ней сказано следующее: «Покупай жемчугъ все белый да чистый, а желтаго никакъ не купи: на Руси его никто не купить» [56], с. 553.
