Виктор Баранец - Ельцин и его генералы
Популярный и независимый политик. оказался не только привлекательным и полезным союзником, но и сильным конкурентом. Расчет на то, что почетное место утолит честолюбивые амбиции А. Лебедя, не оправдался, ему несмотря ни на что удалось сохранить и даже упрочить свою политическую субъектность.
Всерьез опасаясь усиления А. Лебедя, Б. Ельцин провел перестановки в своем аппарате с целью нейтрализовать его активность, сузив оперативное пространство для самостоятельных действий. Им были предприняты дополнительные меры по укреплению механизма сдержек и противовесов.
Во-первых, демонстративно назначив на более высокий пост непопулярного автора приватизации, президент тем самым существенно понизил статус Лебедя и создал мощный дополнительный рычаг давления на него.
Во-вторых, возложив на А. Лебедя ответственность за урегулирование ситуации в Чечне и борьбу с преступностью, которые, по определению, невозможно решить чисто административными мерами, имеющимися в распоряжении секретаря Совета безопасности, Б. Ельцин оставил за пределами его компетенции проблемы формирования социальноэкономической политики…
Вероятный провал Лебедя на этом поприще дал бы легальный повод сместить зарвавшегося генерала, обвинив его в профессиональной непригодности…
В-третьих, с целью воспрепятствовать укреплению позиций Лебедя в исполнительных структурах был предпринят ряд шагов, важнейшим из которых стало создание альтернативного Совету безопасности Совета обороны, по существу способного не просто дублировать, но и при необходимости взять на себя функции и полномочия возглавляемого Лебедем органа.
Используя рычаги государственной власти, которые были предоставлены Лебедю как чиновнику для решения возложенных на него задач по обеспечению стабильности и безопасности государства, Лебедь-политик получил возможность совершить инверсию, встав на очередном повороте российской истории во главе политического процесса. Однако для достижения этой цели ему необходимо монополизировать контроль над деятельностью силовых структур. И в этом ему на начальном этапе помогли и Б. Ельцин, В. Черномырдин и
A. Чубайс, каждый из которых преследовал собственные интересы, способствуя удалению П. Грачева, А. Коржакова и М. Барсукова, прочно встроенных во властные структуры и замкнутых лично на Б. Ельцина…
Последним серьезным препятствием оставался близкий B. Черномырдину министр внутренних дел А. Куликов, смещение которого привело бы к перестановке в высших эшелонах МВД и ослабило бы наиболее вероятных соперников Лебедя в борьбе за власть после ухода с политической сцены Б. Ельцина. Этим, видимо, и была вызвана та поспешность, с которой Лебедь принялся выгонять из «берлоги» другого «пернатого» (по его собственному выражению)…»
…Летом 1996 года в головах многих гражданских и военных людей вызревал образ некоего Спасителя Отечества. Ностальгия по такому Спасителю поражала Россию и в те времена, когда многие мечтали о Корнилове, Колчаке, Деникине. После развала Союза многие часто вспоминали Сталина, Жукова, Пиночета, де Голля, Эйзенхауэра… Все эти люди, как известно, являют собой символ некоего спасительного авторитаризма.
Мне кажется, что далеко не случайно Лебедь написал на своем предвыборном знамени 1996 года именно это слово — «Порядок». А в России не хотят порядка, наверное, только бандиты.
Можно абсолютно не сомневаться: не будь йа дистанции предвыборного марафона Бориса Ельцина, генерал Лебедь, наверное, получил бы голосов не меньше, чем Лужков в Москве. 14 процентов Лебедя, на мой взгляд, объективно не отражали ни реального рейтинга генерала, ни истинных результатов голосования. То была всего лишь цифра, наверняка просчитанная и скрупулезно выведенная заранее в кремлевских кабинетах.
Но Лебедь свой выбор сделал. Его позвали в Кремль. Лебедь поставил условие: отставить Грачева. Ельцин условие выполнил. Лебедь к тому же получил сразу две должности: секретаря Совета безопасности и помощника президента по национальной безопасности.
18 июня 1996 года в МО произошло то, что многие давно предвидели: министра обороны Грачева с подачи Лебедя «ушли».
Но за то что Лебедь «перебежал» к Ельцину, на него обрушилась яростная критика. Он отвечал так:
— К сожалению, нашему обществу не удалось выйти на тот рубеж, когда на президентских выборах решается всего лишь судьба претендентов, например, как в США. Если бы обстановка у нас была такой же, возможно, мои действия были бы другими. Но сегодня, быть может в последний раз, решается судьба страны и будущее наших детей и внуков. Либо они, как и мы в свое время, будут унизительно ждать пайки от партийных вертухаев и лицемерно хвалить эту пайку, либо будут жить только при одной зависимости — от собственных способностей. Вот почему сегодня от этого решающего выбора не может стоять в стороне никто. И я, как гражданин, в том числе.
Это настораживало: лозунг об опоре людей на собственные силы уже долгое время был одним из самых любимых в стане демократов — особенно тех, кто успел хорошо провернуться и создать приличный капитал на «собственном деле». Лебедь принимал этот лозунг.
Лебедь явно выкручивался из щекотливого положения. Яркость языка была прежней. Не было прежней железной логики. Ее подменяли пустые лозунги кремлевского пошиба. Что-то серьезно менялось в нем в те дни.
Его продолжали бить. Он продолжал защищаться:
— Мое согласие занять государственный пост связано с неприятием некоторых способов реформирования государства, когда в потенциально богатой стране значительная часть народа несет неоправданные лишения, а кто-то из коррумпированных чиновников в это время жирует. Чтобы бороться с этими негативными последствиями, нужны полномочия. Моя задача состоит в том, чтобы перед законом снимали шляпу все, независимо от занимаемой должности, и чтобы реформы проходили в стабильной обстановке.
«Нужны полномочия»… Тут, наверное, и была вся разгадка его «нелогичного» появления в команде Ельцина. Для того чтобы добиваться обещанного народу порядка, ему нужна была власть. И когда его продолжали упрекать в том, что он вошел в состав «шайки воров», что теперь он будет вынужден играть по безнравственным правилам, Лебедь заявлял, что «порядок в стране может обеспечить в значительной степени порядочность государственных мужей»…
…Чем чаще он говорил о порядочности государственных мужей, тем яростнее оппоненты пытались уличить его в противном. Его пытались подловить на всем, что могло посеять сомнение в порядочности. Особенно «обещающим» выглядел вопрос о финансировании его избирательной кампании. В определенной степени свет на это вопрос пролил начальник штаба избирательной кампании Лебедя Геннадий Тупикин:
— На начальном этапе очень было сложно с финансированием. Пока поступили деньги на официальный счет кандидатов, пока мы развернули программу fund raising — то есть обращение к деловым людям. Как и у любого кандидата, который не бизнесмен, ну как Брынцалов всегда может позволить себе сундук денег и без стеснения вести эта кампанию.
Мы долгое время его убеждали: Александр Иванович, денег нет, кандидат вы нищий. Спонсоров, чтобы видели вас как фигуру будущего, очень мало. И мы решили, что чем к большему числу людей мы обратимся, от самого мелкого предпринимателя до наиболее крупных банкиров, и если мы своим обращением затронем какие-то струны души — то эти люди, в общем-то суровые, уже будут думать, что вкладывают деньги не просто в Лебедя, а в нормальные условия для развития их производства, или там консолидирование финансов, или… не моя сфера деятельности.
Письмо мы сформулировали и ему показали. Он прочел и сказал, что да, действительно стоит этой программой заниматься. Потому что первоначально у него было впечатление, что он как генерал не должен стоять с протянутой рукой и просить подаяния. Так вот, 32 тысячи писем мы отправили, и в результате всё-таки пошел такой вал! Даже малообеспеченные слои и то оказывали серьезную финансовую поддержку. Даже старушки — по сто тысяч рублей приносили. А чем выше, тем… А потом поступили деньги на официальный счет. Бесплатное эфирное время у нас появилось. И мы так более-менее вышли из положения. Вообще, политика и деньги — вещь специфическая. Нет денег — нет политики.
У Тупикина спросили:
— Есть мнение, что предвыборная кампания Лебедя если не финансировалась, то уж точно согласовывалась с президентом…
Он ответил так:
— Здесь ведь что? На последнем этапе Александр Иванович чаще мелькал на экране, потому что меньше было каких-то препятствий. Не было особого режима благоприятствования, но если мы эфирное время просили и у нас были средства, то без препятствий он шел на экран.
Расчет команды Бориса Николаевича на то, чтобы особо не препятствовать появлению фигуры Александра Ивановича, сыграл положительную роль. Не финансовый расчет, а чтобы не мешать, не противодействовать естественному росту авторитета и имиджа этого кандидата.
