Тверская улица в домах и лицах - Александр Анатольевич Васькин
Однако именно в этот период в его стилевые поиски архитектора вплелась мощная национально‑романтическая струя. Внешним поводом к этому стали заказанные ему павильоны России для Международной выставки в Глазго (1901). Формы деревянных церквей и жилых домов Русского Севера преобразились в павильонах Глазго в лубочный городок. Стилизованные формы нашли свое продолжение в здании Ярославского вокзала. Формы русской архитектуры сплавлены здесь с приемами стиля модерн, что создало своеобразный стилистический феномен, образец неорусского стиля.
Неорусский стиль – это гиперболизация, романтическое преображение характерных мотивов национального зодчества, свободно варьируемые взгляды, как бы через призму модерна, на древнерусскую архитектуру. К числу лучших сооружений Шехтеля в неорусском стиле относятся также собственная дача в Кунцеве (1905), дача Левенсона, проект Народного дома (1902).
Заслуживает специального упоминания перестройка здания бывшего театра Лианозова для Московского Художественного театра (1902). Поэтика молодого театра оказалась удивительно созвучной поэтике и творческому кредо зодчего. Он сумел передать в архитектурном образе интерьеров свойственное неоромантическому мироощущению модерна высокое представление о деятельности художника как о служении, о театре – как о храме искусства, месте, где происходит священнодействие.
Шехтелю удалось создать атмосферу сосредоточенности и изящной простоты, и это при полном отсутствии традиционной лепнины, позолоты, в сочетании с продуманностью колористической гаммы и скупым использованием стилизованного орнамента.
Повторение мотива волн и летящей над ними чайки создает у всякого приходящего сюда ощущение значительности самого факта прихода в театр. Зрительный зал театра спроектирован Шехтелем по принципу известного нам уже по особнякам контраста темного низа и светлого верха: серебристо‑сиреневая орнаментальная роспись потолка и фриза контрастировала с полумраком внизу подчеркнутым темно‑зеленой кожей кресел партера. Нельзя не упомянуть о занавесе театра со знаменитой, летящей над волнами белой чайкой. Символ, созданный Шехтелем, чрезвычайно емок и многозначен. В нем содержится напоминание о драматургии А.П. Чехова.
Опыты архитектора в стилизации не закончились со строительством вокзала. Дальше был проект банка Товарищества мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями (1903). В этом проекте Шехтель полностью отказался от стихии изогнутых линий, став тонким и расчетливым геометром, рыцарем прямого угла.
Творчество зодчего второй половины 1900‑х гг. происходит под знаком создания торгово‑банковских сооружений. Они замечательны художественными переосмыслением и выражением в композиции фасадов пространственности их каркасной металло‑кирпичной структуры.
Соединение приемов модерна с идеями рационализма и протофункционализма определило и облик таких совершенных произведений мастера, как типография П.П. Рябушинского «Утро России» в Большом Путинковском переулке (1907–1909), дом Московского купеческого общества, кинотеатр «Художественный» на Арбатской площади (1912) – лучших построек Шехтеля в этом стилистическом ключе, получившем название рационального модерна. В них им был окончательно совершен переход от изобразительной реальности к условности. Можно сказать, что эти здания являются предтечей конструктивизма – строгие формы, основанные на свойствах каркасной конструкции, застекленные поверхности огромных окон, скругленные углы и пилястры.
О модерне здесь напоминает лишь причудливое разнообразие ритма оконных переплетов.
Весьма плодотворные искания зодчего в этом направлении прервала Первая мировая война. Затем грянула Октябрьская революция, началась Гражданская война. Строительство почти прекратилось. И хотя в середине 1920‑х гг. оно возобновилось, творчество Шехтеля к этому времени теряет свое авангардное значение. Объяснений этому может быть несколько: во‑первых, отпущенная каждому, даже самому большому таланту, мера саморазвития, во‑вторых, причины программные, идейно‑художественные.
Архитектор нашел общий язык с большевиками. Он даже остался на посту председателя Московского архитектурного общества, которое возглавлял еще с 1906 г., а затем и первые пять послереволюционных лет. Но профессиональная активность Шехтеля уже не давала того эффекта, который она имела в первое десятилетие ХХ в. Она сменилась бурной общественной деятельностью. Шехтель был председателем Архитектурно‑технического совета Главного комитета государственных сооружений, председателем художественно‑производственной комиссии при НТО ВСНХ, членом и председателем комиссий жюри по конкурсам, которые объявлялись московским архитектурным обществом, ВСНХ, Наркомпросом и т. д.
Реализованные проекты Шехтеля послереволюционных лет можно пересчитать по пальцам. Среди них – павильон Туркестана на Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1923 г. Но большая часть работ Шехтеля этого периода так и осталась на бумаге. В числе неосуществленных проектов – архитектурная часть обводнения 50 тысяч десятин Голодной степи (1923), проект Мавзолея Ленина (1924), памятника 26 бакинским комиссарам, Днепрогэса (1925), крематория, Болшевского оптического завода и поселка.
Немало наград и званий имел Шехтель. Он был членом Академии художеств (за проект павильонов России на Международной выставке в Глазго), почетным членом Британского королевского института архитекторов и общества архитекторов Глазго, Рима, Вены, Мюнхена, Парижа, Берлина. Шехтель имел ранг надворного советника, был награжден орденами Святых Анны и Станислава. Много у Шехтеля осталось и учеников, ведь в Строгановском училище он преподавал еще с 1898 г. вплоть до своей смерти.
Международное признание и ордена не помогли ему, когда большевики решили выселить его из собственного дома на Садовой улице. Архитектор стал часто болеть, нищать, порою денег не было даже на лекарства. «Я строил всем богатейшим людям России и остался нищим. Глупо, но я чист», – признавался зодчий. Умер Федор Шехтель 26 июня 1926 г. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
В этом доме также жили актеры Малого театра И.В. Самарин и Н.М. Медведева, писатель К.Г. Паустовский. Здесь также в 1880‑х гг. находилась редакция журнала «Детское чтение». В редакции можно было встретить писателей И.А. Бунина, Н.Н. Златовратского, Д.Н. Мамина‑Сибиряка, К.М. Станюковича, Н.Д. Телешова.
В этом здании в апреле 1927 г. проводилась 1‑я международная выставка межпланетных аппаратов и механизмов, где выставлялись чертежи и проекты космических аппаратов Н.И. Кибальчича, К.Э. Циолковского, а также американских, французских и других изобретателей. Посетителей привлекала витрина, оформленная под лунный пейзаж, а также выставленные макеты космических аппаратов, бороздящих просторы Вселенной.
Идея о скором межпланетном сообщении имела в те годы сверхпопулярность.
Наибольший фурор посетителей выставки вызвал макет ракетомобиля – машины, способной довезти любого
советского человека на Луну. Но не все экспонаты оказались понятными людям, а что такое «Пункт‑конденсатор всеизобретательства изобретмеридиана земного шара всех изобретателей», не ясно и сегодня…
Тверская ул., дом 30
Московские норы и трущобы
В 1860‑х гг. здесь жил и работал живописец В.Г. Перов, написав картины «Похороны крестьянина» и «Утопленница».
В этом же здании жил писатель, повествователь московского быта А.И. Левитов, творивший во второй половине XIX в.
Уроженец Тамбовской губернии, Александр Иванович Левитов родился в 1835 г. Образование получил сначала в духовном училище, а затем в духовной семинарии, откуда после жестоких издевательств со стороны преподавателей он ушел в 1850 г.
А третировали Левитова за «преступное сочинительство» и страсть к чтению. В частности,
