Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте
- Что ты здесь делаешь? - спросил Андреас.
- Это я должен задать такой вопрос. Третий час ночи, а ты бродишь по дому. Почему не в постели?
Только теперь Тилле заметил, что сын слегка покачивается на ногах.
- Опять пьянка? - Он шагнул к Андреасу, потянул носом, но не почувствовал запаха спиртного.
Юноша повернулся и пошел прочь. При этом расставил, руки, будто ему трудно было сохранять равновесие.
Отец нагнал его, схватил за локоть.
- Что с тобой?
- Так. - Андреас тупо улыбнулся. - Мне очень, хорошо...
У него были неестественно расширены глаза, от угла рта тянулась ниточка слюны.
"Неужели наркотики? - подумал Тилле. - Только этого недоставало!"
- Иди спать. - Он повысил голос. - Марш в кровать, негодный мальчишка! Мы завтра поговорим.
Он отвел сына в спальню, уложил в постель. Ждал возле кровати, пока тот не закрыл глаза...
3
Гейдрих прибыл в свою служебную резиденцию в девять часов утра, тотчас позвонил шефу гестапо Мюллеру. Перед встречей с Теодором Тилле следовало выяснить, нет ли новостей по делу двух подпольщиков с передатчиком.
Новостей не оказалось. Помня, что Гейдрих хотел присутствовать на первом допросе, арестованного не тревожили. Далее Мюллер сообщил, что дом, где жил Эссен, и замок Вальдхоф находятся под наблюдением, но пока это не дало результата. Зафиксирована лишь ночная прогулка владельца замка: в третьем часу ночи Теодор Тилле вышел из дома и некоторое время бродил по аллее парка.
- Был один или с сыном? - спросил Гейдрих.
- Один. В тот вечер Тилле-младший принимал гостей. Три девицы и два молодых человека засиделись у него почти до полуночи, уехали незадолго до возвращения Теодора Тилле. Эти люди проверены, интереса не представляют.
- А что делал в парке сам Тилле?
- Наблюдатели утверждают, просто гулял. Еще им показалось, что он был в скверном настроении, нервничал. Прогулка продолжалась менее четверти часа.
- Нервничал... Его можно понять, Мюллер!
- Разумеется. А ко всему еще и сын. Едва оперился, но уже ведет разгульную жизнь. Был обнаружен в притоне наркоманов - курил гашиш.
Разговор был окончен. Гейдрих положил трубку. У него еще осталось время, чтобы просмотреть почту. К суточным обзорным документам, которые он обычно получал, с началом войны прибавилась сводка генерального штаба вермахта. Полистав ее, он сразу обратил внимание на абзац с цифрами. Авторы сводки приводили данные о потерях германских сухопутных сил за десять дней войны: убито 11822 офицера, унтер-офицера и рядовых, ранено 38809, пропал без вести 3961 человек. В довершение ко всему - 54 000 больных!
Зная повадки штабных статистов, Гейдрих не сомневался, что с больными проделан некий трюк: в их разряд зачислено множество раненых.
Кроме того, сообщалось об убыли в технике. Противник уничтожил свыше 800 немецких самолетов всех типов. Столь же велики были потери в танках, орудиях, минометах, пулеметах и транспортных автомобилях.
И все это - несмотря на полную тактическую неожиданность начала военных действий для русских!
Другие сведения тоже внушали беспокойство. Только вчера вечером в ставке фюрера констатировали, что фактически война уже выиграна. А несколькими часами позже пришло сообщение: по радио выступил Сталин и провозгласил отечественную народную войну против немецко-фашистских захватчиков.
Как увязать эти факты?
Да, судя по всему, неожиданности далеко не кончились. Быть может, они только начинаются...
Вот и разведсводки не принесли успокоения. Фронтовые службы СД и полиции безопасности подчеркивали: органы советской военной контрразведки работают все активнее, ее усилиями провалена значительная часть немецкой агентуры, действовавшей непосредственно за линией фронта. В частности, русские быстро наловчились изобличать шпионов с тайными радиостанциями (здесь Гейдрих вспомнил подразделение службы Канариса, находившееся на Лужицкой земле).
И все же германские армии шли вперед. В сводках подчеркивалось: несмотря на возрастающий отпор русских войск, вермахт развивает наступление по плану, все глубже вторгаясь в Россию.
Гейдрих позвонил и распорядился, чтобы принесли кофе, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Эти последние недели он не делал утренней гимнастики, перестал играть в теннис, бегать кроссы. Это быстро сказалось. Сегодня утром стал на весы. Так и есть: прибавил полтора килограмма.
Расслабив мышцы, он ощупал живот. Под пальцами обозначилась солидная жировая складка. Он брезгливо поморщился. Он всегда презирал тучных людей, гордых тем, что могут в один присест влить в себя дюжину кружек пива. Нет, мужчина должен быть поджар, быстр, способен мгновенно реагировать на любую неожиданность.
Вошла секретарша. Поставив на стол поднос с кружкой кофе и сахарницей, доложила, что прибыл и ждет штандартенфюрер Тилле.
Гейдрих взглянул на часы. Было ровно десять.
- Просите, - сказал он.
Тилле вошел. Гейдрих вспомнил слова Мюллера: "в скверном настроении, нервничает". Вспомнил об этом, потому что сейчас посетитель выглядел бодрым, уверенным в себе человеком.
Все объяснялось просто. Час назад Тилле удалось установить, что Дробиш действительно уничтожил бумаги, которые имел при себе.
Получив приглашение сесть, Тилле опустился на стул, коротко доложил о том, что случилось с его бывшим управляющим: ему стало известно это вчера, поздним вечером; он счел долгом немедленно явиться с объяснениями, но группенфюрер был занят.
- Я уже знаю об этом случае, - сказал Гейдрих.
Тилле рассказал, как и почему взял на службу Дробиша - ветеран войны, получивший увечье на службе фатерлянду, кроме того, член НСДАП. Можно ли было мечтать о лучшем слуге?
- Сколько лет находился у вас этот человек?
- Семь лет, группенфюрер.
- Что он мог знать о вашей работе?
- Ничего ровным счетом... Кстати, Дробиш был взят в услужение еще в те времена, когда я вел праздную жизнь в поместье, подаренном мне фюрером. Мог ли он предположить, что четыре года спустя вы вдруг вспомните обо мне и поручите пост, который я теперь занимаю!.. Таким образом, исключается, что Дробиш поступил ко мне с определенными намерениями.
- Есть ли сейф у вас в замке?
- Да, но он замаскирован, о нем неизвестно даже моему сыну. Однако допустим, что Дробиш преодолел все мои ухищрения, раскрыл секрет весьма хитрого замка сейфа, проник в него. Он нашел бы в сейфе документы на владение замком, некоторую сумму денег, мои фамильные ценности, чековую книжку и счета. Это все.
- А письма Хоссбах, о которых вы не раз упоминали?
- Старые письма кузины я уничтожал, мне они были ни к чему. Ее последнее письмо, полученное, когда я уже работал в СД и планировал операцию, хранится здесь, в служебном сейфе.
- Ну что же, в таком случае разговор исчерпан, - заключил Гейдрих.
- Спасибо, шеф... Я бы хотел просить, чтобы за замком было установлено наблюдение. И еще. Те, кто занимается делом подпольщиков, пусть они как следует пошарят в самом замке: вдруг этот Дробиш запрятал что-нибудь в моем доме.
- Хорошо, - сказал Гейдрих. - У вас еще дела ко мне?
- Получена шифровка от Альфы. Если коротко, то у нее все благополучно. Создано ядро группы, завязаны связи с людьми, недовольными режимом. Сейчас, когда немецкие армии быстро продвигаются вперед, в России таких становится все больше. И главное: установлен контакт с мужем Эрики Хоссбах. Если вы помните, это крупный специалист по нефти, технический руководитель большого нефтеочистительного завода. Так вот, Искандер Назарли согласился содействовать выводу из строя основных установок своего завода. Причем сказал, что это можно сделать, не применяя взрывчатки.
- Хорошая новость!
- Еще не все, группенфюрер. Успешно действует и другая группа, созданная немцем Пиффлем.
- Пиффль - тот самый человек, который организовал уничтожение установки в своем цеху?
- Да, шеф. Он сделал хороший ход: женился на русской, вступил в русскую компартию. Таким образом полностью "доказал" преданность режиму. Он докладывает: созданы условия для выполнения двух диверсионных актов на соседнем заводе. Там есть люди из его группы.
- Дали разрешение?
- Да.
- Продолжайте!
- Есть и еще группа - третья по счету... Кстати, все они обособлены, не знают о существовании других групп. Так вот, эту последнюю организовал мой помощник гауптштурмфюрер Бергер. В Персии он завербовал двоих мужчин, незадолго до войны высланных из России как иностранные подданные. Они мечтали вернуться в Советский Азербайджан, где оставили многочисленных родственников и знакомых. Обоих переправили через границу в середине мая. Сейчас от них получено первое сообщение: вскоре они будут готовы разрушить участок нефтепровода, ведущий из Баку в порты Черного моря.
- Эти тоже осели в Баку?
- Нет, шеф. Их пункт базирования - селение близ насосной станции, которая, если не изменяет память, называется Перикечкюль.
