Владимир Мединский - О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»
А самое главное — большинство народа хотело не парламентской демократии. Она казалась им слишком формализованной и «холодной». Образом демократического правления для них был скорее сход на местах или Собор, то есть орган, в который выбирают своих представителей сословия и жители территорий. На таком Земском соборе должны быть представлены не личности, а группы людей. Цель Собора — учитывать коллективные интересы, а не частные.
Образом Собора на местах становится вовсе не выборная в городе или на территории Дума, а сход крестьян или горожан либо Совет.
Совет — это вообще поразительная система власти, удивительная помесь Земских Соборов Московии и парламентаризма. Советы родились как такие маленькие, местные Земские соборчики… Маленькие, местные, но собранные и оформленные именно как Земские соборы.[353]
На первый взгляд, Советы — очень примитивная форма власти, какой-то гибрид митинга с парламентом, исполнительной властью и даже с элементами суда одновременно.
Первые Советы руководили военными действиями, хозяйством, общественной жизнью, даже женили и разводили. А выборы в них велись разными партиями. И получалось — внутри советской системы был возможен и какой-то своеобразный парламентаризм, партийная борьба и т. п.
Но возможна советская власть и без партий, — они здесь не обязательны: могут быть, а могут и не быть.
Эта нерасчлененность функций совета непонятна для европейцев. В том числе и для русских европейцев — для европеизированного русского городского слоя. Но это недостаток только с их точки зрения. Для большинства россиян вовсе не нужно расчленения власти по функциям, разделения ветвей власти.[354]
В феврале 1917 года начали расти как грибы Советы рабочих и солдатских депутатов, а в провинции — Советы крестьянских депутатов: волостные, уездные и губернские. Долгое время Петроградский совет фактически выполнял роль Всероссийского совета, — тем более, приехать в Петроград можно было не из всех районов страны. Так в Московии Земский Собор иногда избирался меньшинством населения, голосами жителей Москвы и окрестностей, но считался именно Земским собором, то есть собором всей Земли.
При этом и всеобщие Соборы всея Земли — всероссийские съезды Советов появляются очень быстро.[355]
4–10 июля 1918 года Пятый Всероссийский съезд Советов принял конституцию Советской России. Он официально закрепил создание нового политического строя: советской власти.
Партийной борьбы внутри советов больше не было: большевики уничтожили и запретили все партии, кроме своей собственной. Поэтому уже в 1920-е годы власть самих по себе Советов значила меньше, чем партийная власть ВКП(б), кактогда называлась КПСС. Номенклатура, то есть чиновники-коммунисты, фактически решали все вопросы, а Советы все больше становились ширмой. Не зря же этот строй называют еще «партократией». Фактически рычаги управления государством СССР находились в руках верхушки КПСС.
Но при всех своих недостатках советский строй давал возможность выражать свою позицию большим корпорациям: жителям городов и субъектов федерации, народам, профессиональным союзам. Он был сложным гибридом представительной, непосредственной и сословно-представительской демократии, во многом выраставшим из традиции Земских Соборов.
Советский человек участвовал в работе Советов разного уровня, выбирая в него депутатов, давая им наказы как часть трудового коллектива. Это создавало, по крайней мере, иллюзию того, что он становится субьектом права и обладает реальными политическими правами.
Но в этом смысле и западный человек участвовал в работе парламентов и прочих демократических учреждений, выбирая в них своих представителей. Чаще всего представителей политической элиты своей страны. В Британский парламент за всю его историю всего 5 раз входили профессиональные рабочие. А вот в Советы они реально входили. Опять фикция?
Н. С. Хрущев.Яркий пример выдвиженца советской эпохи. Начинал шахтером. Стал лидером сверхдержавы. Закончил почти счастливо пенсионером на огороде.
Кто он был? Двуличный партократ? Раскаявшийся убийца? Беспринципный предатель, оплевавший память своего покровителя? Или человек, сумевший сохранить в сердце человечность, способность к состраданию, искренне признавший свои ошибки? Свернувший страну в сторону с колеи тотального террора? Бог — судья…
Да — с одной стороны. Советы всех уровней реально значили все меньше, а партократия — все больше. Нет — с другой стороны. Потому что депутаты Советов всеже могли что-то решать — пусть в очень ограниченных масштабах.
Возможность управлять государством у отдельного человека при советской власти была невелика: для этого ему следовало стать чиновником в системе партийных назначенцев, ему следовало сделать партийную карьеру, войти в узкий круг тех, «кого партия знает» и «кому партия доверяет». Но ведь никто не мешал рядовому человеку вступать в КПСС делать партийную карьеру. И есть много примеров того, как эту карьеру делали люди, начинавшие очень с немногого.
Конечно, даже став партийным функционером, чиновник мало что решал. Бюрократия всегда работает, подчиняясь импульсам сверху, а не снизу. Впрочем, в таком громадном государстве как Россия, центральное управление, как правило, всегда недемократично.
До 1917 года у трона стеной стояло дворянство — аристократия. Теперь в этой роли выступала верхушка КПСС, профессиональные партийные функционеры. Качество, конечно, другое… Аристотель назвал бы номенклатуру скорее не аристократией, а олигархией, которая сама захватила власть.
Но и там, и тут — кучка людей, присвоивших себе право распоряжаться верховным управлением страной. Кучка порой сужается до считанных единиц — тех, кто принимает даже судьбоносные решения. Скажем, ввод советских войск в Афганистан в 1978 году (т. е. по сути присоединение Афганистана к «большому СССР») с последующей войной с моджахедами — «приговорили», как считается, три человека.
Сравним: присоединение Украины с последующей войной с Польшей при САМОДЕРЖЦЕ Алексее Михайловиче «приговаривал» Земский собор.
Власть партии единомышленников в этом смысле не лучше и не хуже любой другой формы олигархии или монархии. И, судя по всему, может далее лучше американской плутократии.
Если отвлечься от личных пристрастий и взять в руки томик Аристотеля, то, видимо, советский строй правильнее всего назвать смесью олигархии и бюрократии.
Бюрократии было многовато, демократия оказывалась очень уж не современная. То, что прекрасно смотрелось в XVII веке, в XX оказывалось очень уж устаревшим и не соответствовавшим реалиям нового времени.
Но это дополнялось огромными социальными гарантиями и правами человека на местах и в профессиональной сфере.
Социальная защищенность
Всегда считалось: одна из самых больших потерь каждого эмигранта, который бежал из СССР в любую пору его существования, — потеря чувства социальной защищенности.
В СССР ходила шутка, что «профсоюзы защищают трудящихся даже тогда, когда они не трудятся». Так и было. Человек приходил на работу, и уволить его не было почти никакой возможности, что бы он ни выделывал. Можно было приходить на работу пьяным и ругать начальника матом, можно было в рабочее время раскладывать пасьянсы, травить анекдоты и валять дурака множеством других способов.
Не всем эта сторона социальной защищенности была так уж нужна, но она ведь была.
Не говорю уже о неукоснительной оплате больничных листов, декретных отпусков, пособий по болезни и пенсий по старости, стипендий. Житель СССР мог трудиться не особо напрягаясь — свой минимум имели все, кроме разве что бродяг и многодетных мамаш из самых низов общества.[356]
Где бы ни работал подданный СССР, везде была очередь на получение жилья или на право вступить в жилищный кооператив. На богатых предприятиях предлагали подписать договор на несколько лет и призывно позванивали ключами от квартиры. На бедных — человек работал на квартиру и 10, и 15 лет. Но 15 лет — это срок получения бесплатной государственной квартиры. Получил — и кто же тебя из нее выгонит?!
Житель Запада тоже мог заработать на жилье. Но он или платил от 25 до 33 % своего бюджета за снятое жилье, или тратил примерно такую же сумму на выплату процентов по ипотечному кредиту. И платил не 10 и не 15, а, как правило, 20 или 25 лет.
А ведь многие советские люди получали жилье гораздо быстрее, чем за 10 лет, особенно в новых городах. Западный человек, если терял работу, то и платить по кредиту не мог. Болезнь вполне реально могла обернуться тем, что всей семье становится негде жить.[357]
