Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

А если мой покойный зять и не был законным государем и наследником престола, a мы можем на основании ваших посланий и грамот утверждать обратное, то чем же провинились сто человек невинных музыкантов? Чем погрешили против вас купцы и ювелиры, которые у вас ничего не отняли, а привезли вам хорошие товары? Какой вред причинили вам другие безвинные люди, среди них женщины и девицы, с которыми вы так дурно поступили?»

Любопытен ответ бояр ему:

«Ты, господин воевода, не виноват, мы, бояре и князья, тоже не виноваты, а виноваты твои своевольные поляки, которые позорили русских женщин и детей, насильничали на улицах… и этим возмутили всех жителей города…

Во-вторых, и твой убитый зять сам подал много поводов, послуживших к его гибели. Он пренебрегал нашими нравами, обычаями, богослужениями и даже нами самими… Он же сам хорошо знал, что он не Димитрий, а то, что мы приняли, произошло потому, что мы хотели свергнуть Бориса, мы полагали, что с его помощью улучшим свои дела, но жестоко обманулись и даже, напротив, сделали себе много хуже. Он жрал телятину, держал себя как язычник и, в конце концов, заставил бы нас делать то, что нам совсем не по нраву»…

Итак, вся «вина» Самозванца, поляков и литвинов была лишь в том, что их поведение не соответствовало представлениям московских потомков крещеных татар о «приличиях». Например, «жрали телятину». И вот этот вздор уже почти 400 лет глубокомысленно повторяют российские историки и публицисты. Ничего серьезнее они так и не смогли предъявить. Например, вот что сказано о Лже-Дмитрии в одном из современных исследований:

«Лже-Дмитрий I обладал многими качествами хорошего правителя: его отличали самостоятельность в решениях и стремление к независимости (тот факт, что он отказался выполнить требования Сигизмунда III, явственно свидетельствует о его твердости в решении судьбоносных для государства вопросов); быстрый ум и сравнительно широкое образование; богатый опыт, приобретенный в общении с западноевропейской культурой и, наконец, энергичность и личная смелость. Но, упоенный своим успехом, Самозванец полагал, что его положение незыблемо. Не считаясь ни с чьими интересами, он достаточно быстро восстановил против себя все слои русского общества».

Чем же он так прогневал московитов? А вот чем:

«Когда бы он жил смирно, и взял бы себе в жены московскую княжну, и держался бы их религии, и следовал бы их законам, то вовек бы оставался царем».

В декабре послы (князь Т. К. Волконский и дьяк Андрей Иванов) «выговаривали» королю и радным панам о «неправдах». Они обвиняли короля и панов в том, что помогали Самозванцу, послав с ним людей. В ответ те вполне обоснованно заявили, что сами московиты приняли его как «истинного царя Дмитрия». Что же касается людей, то ни король, ни радные паны их не посылали, они добровольно пошли на службу к Самозванцу:

«А людям в государя нашего государстве есть повольность из давных лет, кто кому захочет служить. И видя, что московские люди к тому Димитрию пристали и прямым его великого князя Ивановым сыном называют, к нему учали приставать служилые люди, а воевода Сандомирский тако же… пристал не со многими людьми, а король его не посылал».

Иначе говоря, никто в Речи Посполитой не мог понять, почему государство и король должны отвечать за частную войну нескольких авантюристов? Но московиты что в XVII веке, что в XX, были и остались в убеждении, что ответственность за любые деяния частных лиц из других государств несут власти этих стран. По сей день они отстаивают свою любимую теорию заговора (хазар, евреев, татар, масонов, поляков, католической церкви, иезуитов, шведов, немцев, американцев, исламских фундаменталистов — нужное подчеркнуть) против беззащитной Руси. Во всем и всегда виноваты только внешние враги и внутренние «агенты влияния». При этом они категорически не желают хоть иногда смотреть на себя в зеркало.

Закончу рассмотрение вопросов, связанных с первым самозванцем, весьма точным высказыванием Диаментовского:

«А того увидеть и понять сами не хотите, что человек, который назывался настоящим Дмитрием и которого вы называете ложным, из вашего народа был — москвитин. И те, кто его поддерживал, не наши, но ваши — «Москва» у границы с хлебом и солью встречала, «Москва» крепости и другие волости сдавала, «Москва» в столицу провожала, в подданстве ему присягала и в столице как государя короновала. Потом сами и убили. То-то, коротко говоря, «Москва» начала, «Москва» и закончила. Поэтому вы не можете ни на кого сетовать и жаловаться».

В «Новом летописце» сказано, что после убиения царя-самозванца Дмитрия «начата бояре думати, как бы сослатца со всею землею, чтобы приехали из городов к Москве всякие люди, как бы по совету выбрати на Московское государство государя».

Однако Василий Шуйский совсем не хотел ждать решения Земского собора. Он и его сторонники воспользовались ситуацией, сложившейся после событий 17 мая. Утром 19 мая на Красной площади собралась огромная толпа. В основном, она состояла из торговцев и ремесленников. Состав указывает, что агенты Шуйских постарались.

Вышедшие к народу бояре (среди которых был и сам Шуйский) повели речь о необходимости созыва Земского собора для избрания царя, а пока предложили избрать нового патриарха, который возглавит временное правление и разошлет грамоты для созыва делегатов из городов. Но сторонники Шуйского в толпе, специально подобранные дюжие молодцы, стали горланить, что сперва надо избрать царя, называя при этом «боярина Василия».

Толпа отозвалась на это имя одобрительным ревом. Его противники поняли, что если они попытаются возражать, их могут растерзать. Пришлось им тут же, на Лобном месте, лицемерно поздравить князя Василия Ивановича с избранием царем. Прямо с площади, в сопровождении толпы, Шуйский прошел в Успенский собор, где принял присягу на верность себе от бояр и служилых людей. Его с энтузиазмом признали москвичи по той причине, что род Шуйских имел тесные связи с торговыми рядами. И купцы, и приказчики, и работники — все они были связаны с Шуйскими и поддерживали их.

Монах Авраамий Палицын позже написал в своих записках об осаде Троице-Сергиева монастыря:

«Малыми некими от царских палат излюблен бысть царем князь Василий Иванович Шуйский и возведен бысть в царский дом, и ни ким же от вельможи не пререкован, ни от прочего народа умолен».

Итак, царя выбрали без патриарха, но ни церковь, ни страна не могли обойтись без него. Тем более что в монастыре в Старице томился годуновский патриарх Иов (уже совсем ослепший), а в Чудовом монастыре — заточенный туда царем Василием отрепьевский патриарх Игнатий. Поначалу Шуйские хотели сделать патриархом митрополита Пафнутия, но это был столь одиозный персонаж, что против него ополчилось все высшее духовенство. Часть бояр стояла за Филарета (Романова).

В это же время царь Василий послал митрополита Филарета в Углич за «нетленными мощами» царевича Дмитрия, которого следовало объявить «святым». Царь Василий видимо задумал «одним ударом убить сразу двух зайцев». Во-первых, пока Филарет отсутствовал, собор епископов избрал 25 мая новым патриархом казанского митрополита Гермогена, пользовавшегося большим авторитетом в церковных кругах. Во-вторых, обретение «нетленных мощей» царевича Дмитрия должно было прекратить слухи об его чудесном спасении.

Филарет свою задачу в Угличе выполнил блестяще. 28 мая 1606 года при большом стечении народа выкопали из земли гроб. Когда сняли крышку, все увидели царевича, похороненного семнадцать лет назад, «яко жива лежащаго всего нетленна, точию некую часть тела своего, яко некий долг отдаде земли. Народ стал восторженно славить нетленные мощи, как наглядное доказательство святости Дмитрия. Затем духовенство и бояре под колокольный звон всех церквей Углича вынесли святые мощи из Спасо-Преображенского собора. Процессия направилась по Московской дороге.

Конрад Буссов пишет об этой истории следующее:

«Так как в это время широко распространилась выдумка о спасении Димитрия, москавиты были сильно сбиты с толку таким странным известием и скоро перестали уже понимать, во что и кому верить.

Шуйский, которому это было важнее, чем кому-либо иному, решил вывести русских из заблуждения и поэтому послал 30 июня (ошибка Буссова, в действительности еще до 25 мая — А. Т.) в Углич вырыть труп настоящего Димитрия, убитого там в детстве, пролежавшего в земле 17 лет и давно истлевшего, перевезти его в Москву и похоронить в той церкви, где лежали прежние цари…