Александр Широкора - Татары и русские в едином строю
Спору нет, эти мифы выполнили свою роль, но одновременно они крайне запутали историю России XIII в. И чтобы разобраться в ней, нам придется опираться только на достоверные источники и очевидные логические рассуждения.
Итак, Александр Ярославович родился или в 1219, или в 1220, или в 1221 г. Вмешиваться в споры историков о точной дате рождения мы не будем. Александр был вторым сыном князя Ярослава Всеволодовича (около 1191–1246 гг.) и Ростиславы-Феодосии, дочери Мстислава Мстиславовича Удалого. Дедом по отцовской линии был Всеволод Юрьевич Большое Гнездо.
Старший брат Александра Федор родился в 1218 или 1219 г. В 1228 г. братья Федор и Александр были поставлены отцом княжить в Новгороде. Но в феврале 1229 г. собрали новгородцы вече и послали обоих братцев к их матери… Ростиславе, а говоря языком того времени — «показали им путь». Вместо них новгородцы пригласили князя Михаила Всеволодовича Черниговского[48]. Тут имела место довольно хитрая интрига. Так, Михаилу помогал великий князь Юрий Всеволодович, родной брат Ярослава.
Но 30 декабря 1230 г. Ярослав Всеволодович с дружиной вновь явился в Новгород. Побыв там всего две недели, он оставил княжить опять Федора и Александра, а сам уехал княжить в Переяславль-Залесский. Читатель может удивиться: бросить большой и богатый Новгород Великий ради какого-то Переяславля. Дело в различных статусах князя в Новгороде и на остальной Руси. В вольном Новгороде Ярослав мог быть лишь министром обороны, которого в любой момент может прогнать вече, а в Переяславле он был «и бог, и царь, и воинский начальник».
В 1233 г. по приказу отца Федор должен был вступить в брак[49] с Феодулией, дочерью Михаила Всеволодовича Черниговского. Детали сделки двух претендентов на княжение в Новгороде мне установить не удалось. Но 5 июня 1233 г., за день до свадьбы, Федор внезапно умирает. Погребли его в Юрьевском монастыре в Новгороде. Невеста Феодулия постриглась в одном из суздальских монастырей (почему не в Новгороде?), а после своей смерти в сентябре 1250 г. стала святой Ефросинией Суздальской.
Любопытно, что все упомянутые родственники в разное время становились святыми. О святом Александре мы уже говорили, скоро поговорим и о святом Михаиле Черниговском, а вот Федор Ярославич станет святым в 1614 г.
Монгольский погром Северо-Восточной Руси весной 1238 г. (Хрусталев Д.Г. Русь: от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в. СПб.: Евразия, 2004)
Как уже говорилось, и Ярослав Всеволодович, и его сын Александр заняли, мягко говоря, странную позицию во время Батыева нашествия 1237–1238 гг. Согласно летописи, узнав о гибели великого князя, старший после него брат, Ярослав Всеволодович, приехал княжить во Владимир. Он очистил церкви от трупов, собрал оставшихся от истребления людей, утешил их и, как старший, начал распоряжаться волостями: брату Святославу отдал Суздаль, а брату Ивану — Стародуб (Северный).
Тут я предлагаю читателю взять в руки обычную географическую карту и калькулятор. Татары взяли Владимир 7–8 февраля 1238 г. Битва на реке Сить произошла 4 марта. Риторический вопрос: сколько могли лежать в столице Северо-Восточной Руси неубранные трупы? Некому убирать было? Так кого же тогда приехал «утешать» Ярослав?
Резонно предположить два варианта. По первому, Ярослав приехал во Владимир до битвы на Сити или через неделю после нее, то есть в середине марта. В таком случае, он вообще не собирался ехать на Сить, а ехал занимать великий стол.
Второй вариант: Ярослав из-за каких-то неотложных дел капитально задержался и узнал о битве на Сити в Киеве или по дороге. Но и тогда встает вопрос: а как он доехал до Владимира? Ведь, по летописным данным, татары повернули у Игнатьева креста в апреле 1238 г. Да и без летописи ясно, что распутица в 100 км от Новгорода раньше апреля не начинается. Так что в районе Козельска татары были в мае, а то и в июне.
А теперь посмотрим на карту. Козельск расположен почти по прямой Киев — Владимир, причем от Киева он в полтора раза дальше, чем от Владимира. Татарское войско было велико и по Руси шло завесой. Так как мог Ярослав в марте — июне 1238 г. проехать эту завесу насквозь из Киева до Владимира? Да и зачем ехать в разоренный город, бросив огромный богатый Киев, к которому летом 1238 г. могли подойти татары?
Любопытно, что некоторые авторы, в том числе Д.Г. Хрусталев, пытаются объяснить «странное поведение» Ярослава Всеволодовича тем, что он якобы поехал из Киева в Новгород, чтобы оттуда, собрав войска, прийти на помощь брату Юрию. Версия сия более чем несерьезна. В Новгород никогда не ездили князья, чтобы собирать там войска, поскольку своей сильной дружины там никогда не было. Затем и приглашали новгородцы к себе князей — не чтобы управлять «глупыми» новгородцами, а чтобы их дружины защищали город.
Ну, предположим, что Ярослав поехал в Новгород не за дружиной, а так — по делам: допустим, поклониться какой-нибудь местной иконе. Нетрудно догадаться, что произошло бы с его дружиной, если бы он форсированным маршем прогнал ее в конце зимы — начале весны от Киева до Господина Великого Новгорода, а затем оттуда во Владимир. Да в ней остался бы в лучшем случае каждый десятый воин.
А может, Ярослав приехал во Владимир осенью 1238 г., когда татары ушли в степи? Но тогда почему всю весну и лето лежали во Владимире неубранные трупы? Жизнь в разоренном городе обычно возобновляется спустя несколько дней после ухода врага. Вспомним Москву в 1812 г после ухода французов, хотя бы в замечательном описании Л.Н. Толстого.
Вывод напрашивается один, пусть нам неприятный, но единственный, способный снять все вопросы — Ярослав как-то договорился с татарами. Он знает, что они не пойдут на Киев, и его не задержат татарские отряды по пути во Владимир. Тогда становится понятным, почему Ярослав по прибытии во Владимир и пальцем не пошевелил, чтобы организовать отпор татарам, а занялся административно-хозяйственной деятельностью.
А чем занимался Александр в Новгороде весной 1238 г.? Тоже повседневной военно-политической учебой дружины. Ну ладно, не помог на Сити дяде Юре, с которым у отца сложились плохие отношения. А почему не помог Торжку? Ведь, как показывает история, новгородцы и их князья насмерть дрались с любым «низовым» князем, посягнувшим на Торжок. Видимо, прав булгарский летописец: и тут был договор с татарами.
На Руси татары жгли русские города, а наш храбрый Александр Ярославич занят был личными делами. В 1239 г. он в Новгороде изволил жениться на Александре (по другой версии, Параскеве) Брячиславне. Происхождение ее неизвестно[50].
А чем занимается великий князь Ярослав Всеволодович в 1239 г.? Готовит Владимиро-Суздальскую Русь к отпору монголам? Ведь не исключено новое нашествие. Увы, нет. Вместо этого он отправляет свою дружину на разгром достаточно удаленных от Владимира русских княжеств.
Так, зимой 1238/1239 г Ярослав Всеволодович и его сын Александр идут походом на Смоленск, якобы спасать оный град от литовцев. Ряд историков утверждают, что де литовцы захватили большую часть Смоленского княжества, а некоторые считают, что и сам Смоленск был захвачен литовцами. Но вот ни русские летописи, ни западные хроники этого факта не подтверждают.
Спору нет, набеги литовцев имели место. Сколько-нибудь крупные из них описаны в летописи, как, например, набег 1234 г. на Торопец, но чтобы Литва взяла Смоленск в 1238 г. — полный бред.
Замечу, что в летописи есть упоминание, что «Ярослав Смоленск урядил и посадил там князя Всеволода Мстиславича».
Есть сведения, что смоленский князь Святослав Мстиславич был убит дружиной Ярослава Всеволодовича под стенами Смоленска.
Следует отметить, что ставленник Ярослава князь Всеволод Мстиславич, сын Мстислава Старого, был довольно серой личностью. В 1219 г. отец посадил его княжить в Новгороде, но через три года вече «показало ему путь», и с тех пор бедный Всеволод мыкался без места.
Замечу, что великий князь Ярослав не ограничился Смоленском. В том же 1239 г. он двинулся на юг к городу Каменцу. Город был взят, и там захвачена в плен жена соперника Ярослава князя Михаила Всеволодовича Черниговского.
Понятно, что затевать захватнические (а не оборонительные!) войны на западе и юге великий владимирский князь мог, лишь только обеспечив себя на востоке.
Вполне возможно, что следствием захвата Смоленска Ярославом Всеволодовичем явилось участие смоленской дружины в походе Бату-хана на Польшу. Сведения об этом содержатся в булгарской летописи- и монографии З.З. Мифтахова[51].
Согласно булгарской летописи, вместе с татарами в Польшу пошла дружина численностью в 10 тысяч человек под началом князя Михаила. Численность смоленского войска явно преувеличена, а князем Михаилом мог быть молодой князь Михаил Ростиславич, троюродный племянник Всеволода Мстиславича. Причем смоляне отличились при штурме ряда польских городов, особенно Кракова. Есть косвенные данные об участии смоленского войска в битве под Легницей. Якобы смоляне, смешавшись с поляками в ходе битвы, начали кричать: «Все пропало, мы разбиты, бежим!», что вызвало деморализацию и всеобщее бегство ляхов[52]. Добавлю, что русский и польский языки были настолько близки, что и князья, и простые ратники понимали друг друга без переводчиков.
