В Иноземцев - Расколотая цивилизация

хозяйственной системы как "экономики взаимоотношений (а relationship economy)"[104] . Итогом одновременного влияния всех этих обстоятельств на жизнь человека в развитых странах Запада становится то, что ориентиры материального богатства, всецело доминировавшие в 70-е, перестают сегодня быть основными[105] ; даже перспективы быстрого профессионального роста, столь ценившиеся в 80-е годы, оказываются для многих недостаточно привлекательными, если ради этого приходится уделять меньше времени семье и отказываться от привычных увлечений[106] . Человек оказывается устремлен, главным образом, к тому, чтобы стать чем-то большим, нежели то, чем он является в настоящий момент[107] ; ориентиры самосовершенствования, определенные А.Маслоу в качестве высшего типа ценностей[108] , начинают господствовать над всеми прочими. Здесь важно отметить, что между благосостоянием и восприимчивостью человека к новой системе мотивации не существует какой-либо прямой зависимости; это, если так можно выразиться, функция множества различных факторов; она имеет большую определенность в пределах отдельно взятой страны или экономической системы[109] . Высокий жизненный уровень, безусловно, благоприятствует зарождению неэкономических ценностей[110] , но стать единственной или даже основной причиной формирования нового типа мировоззрения он не способен. Повышение материального уровня жизни создает скорее потенциальные, нежели реальные предпосылки для становления новой мотивационной системы. Человек, освобожденный от необходимости постоянного поиска средств для удовлетворения материальных потребностей (material needs), получает возможность осваивать и культивировать в себе иные человеческие потребности (human needs)[111] во всем их многообразии, но это не означает немедленного и автоматического доминирования новой системы ценностей в масштабах общественного целого.

-----------------------------

[104] - См, Morgan B.W. Strategy and Enterprise Value in the Relationship Economy. N.Y., 1998. P. 5.

[105] - CM. Chatfield Ch.A. The Trust Factor. The Art of Doing Business in the Twenty-first Century. Santa Fe (Ca.), 1997. P. 54-55.

[106] - CM. Rifkin J. The End of Work. P. 233.

[107] - См. Nuemberger Ph. Mastering the Creative Process // The Futurist. 1984. Vol. XVIII. No 4 P. 36.

[108] - CM. Maslow A. H. Motivation and Personality. N.Y., 1970.

[109] - См. Easterlin R.A. Growth Triumphant. P. 134-135; EtwniA. The Moral Dimension. Toward a New Economics. N.Y., 1988. P. 191.

[110] - CM. Heilbroner R.L. Behind the Veil of Economics. P. 94.

[111] - См. TofflerA. Future Shock. N.Y., 1971. P. 220-221.

-----------------------------

Новая система ценностей складывается очень медленно, этот процесс занимает десятилетия, будучи зависимым прежде всего от смены поколений людей, каждое из которых обладает определенным стереотипом поведения. Характер интергенерационной зависимости прекрасно подчеркнут Р.Инглегартом, отмечающим, что "по самой природе вещей постматериалистами становятся чаще всего те, кто с рождения пользуется всеми материальными благами, именно это в значительной степени и объясняет их приход к постматериализму"[112] ; люди же, с юности стремившиеся к экономическому успеху, впоследствии гораздо реже становятся носителями постматериалистических идеалов в силу того, что, "будучи однажды выбранными, ценности меняются очень редко"[113] . Именно поэтому, несмотря на значительное распространение постматериалистических ценностей в 80-е и 90-е годы, можно с полной уверенностью утверждать, что "эта тенденция прокладывает себе дорогу в той мере, в какой старое поколение замещается новым"[114] . Однако, несмотря на медленный и эволюционный характер этого процесса, его результаты отмечаются современными социологами достаточно широко, так как одним из очевидных его следствий оказывается невозможность применения традиционных стимулов к новому типу работников. С расширением круга людей, освобождающихся от материалистических мотивов, возникает новая социальная страта, объединяющая тех, кто, "даже меняя свою работу... не меняют своих экономических и социальных позиций [и поэтому] не принадлежат к пролетариату и не могут быть эксплуатируемы как класс"[115] , в силу чего "должны быть управляемы таким образом, как если бы они были членами добровольных организаций"[116] . В результате мотивационная система, в 70-е годы названная "постматериалистической (post-materialist)"[117] , сегодня все чаще обозначается уже как "постэкономическая (post-economic)"[118] , что точнее соответствует осознанию все более значительной частью общества своих интересов не в терминах максимизации присваиваемых благ, а в категориях внутреннего, интеллектуального роста и развития. Иной стороной формирования новой мотивационной системы и в определенной мере ее основой становится возрастающий уро

-----------------------------

[112] - Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. P. 171.

[113] - BoyettJ.H., Conn ff.P. Maximum Performance Management. Oxford, 1995. P. 32.

[114] - Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. P. 100.

[115] - DruckerP.F. The New Realities. P. 22-23, 23.

[116] - Drucker on Asia. A Dialogue Between Peter Drucker and Isao Nakauchi. Oxford, 1997. P. 148.

[117] - См.: Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. P. 253.

[118] - См.: TofflerA. The Adaptive Corporation. Aldershot, 1985. P. 100.

-------------------------------

вень образованности современного человека. За последние полвека движущими силами этой тенденции выступали два фактора. Стремление к образованию и знаниям впервые проявилось как один из важнейших социальных приоритетов непосредственно после второй мировой войны[119] , и причиной тому стало осознание обществом самостоятельного значения науки в развитии производства и самого человека. Результаты оказались довольно-таки впечатляющими: если в весьма благополучные времена, предшествующие Великой депрессии, в США на сто работников приходилось только три выпускника колледжа, то в середине 50-х годов их число увеличилось до восемнадцати[120] , количество ученых и персонала научно-исследовательских учреждений выросло более чем в десять раз только с начала 30-х по середину 60-х годов[121] , а затраты на образование в период между 1958 и 1972 годами выросли с 11,8 до 14,8 процента ВНП[122] . Впечатляющие количественные сдвиги, характеризующие прогресс образовательной сферы и научных исследований, неоднократно отмечались как один из фундаментальных признаков рождения новой социальной структуры[123] . Начиная с 70-х годов образование и способности человека стали не только залогом его высокого социального статуса, но и условием выживания в новой хозяйственной среде. Сегодня, когда знание оказывается не только важнейшим источником свободы, в которой воплощено стремление "к удовлетворению и возвышению личности"[124] , но и наиболее сильным и в то же время наиболее демократичным источником власти над обществом[125] , стремление людей к его обретению вызывает заметные изменения социальной структуры, на чем мы подробно остановимся ниже. С середины 70-х годов разница в уровне образования стала в развитых странах основной причиной различий в уровне доходов; так, между 1978 и 1987 годами доходы в среднем выросли на 17 процентов, однако доход работников с незаконченным средним образованием фактически упал на 4 процента, а доход выпускников колледжей повысился на 48 процентов[126] . В 80-е годы тенденция

---------------------------------

[119] - См. Nisbet R. The Future of the University // Lipset S.M.(Ed.) The Third Century. America as a Post-Industrial Society. Chicago, 1979. P. 312.

[120] - См. DruckerP.F. Landmarks of Tomorrow. New Brunswick (USA)-L., 1996. P. 117.

[121] - См. Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 216.

[122] - См. Rubin M.R., Huber M. T. The Knowledge Industry in the United States, 1960-1980. Princeton (N.J.), 1986. P. 19.

[123] - Cм. Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 165-266.

[124] - Ibid P. 12.

[125] - Cм.TofflerA. Powershift. Knowledge, Wealth and Violence at the Edge of the 21st Century. N.Y., 1990. P. 19.

[126] - См. Winslov/ Ch.D., Bramer W.L. Future Work. Putting Knowledge to Work in the Knowledge Economy. N.Y., 1994. P. 230.

-----------------------------------

стала еще более явной: с 1984 года только одна категория работников -выпускники колледжей -- была отмечена ростом реальных доходов[127] . В этот же период получили бурное развитие научные и технологические разработки; их финансирование стало выгодным и привлекательным для частного бизнеса; если в 1960 году 58 процентов всех затрат на эти цели финансировались в США из федерального бюджета, то в 1990 году 71 процент таких разработок осуществлялся непосредственно производственными и сервисными компаниями[128] . Как следствие, наметился быстрый рост желающих поступить в высшие учебные заведения: если в 1940 году в США после окончания средней школы в колледжи поступало менее 15 процентов выпускников в возрасте от 18 до 21 года, то этот показатель вырос почти до 50 процентов к середине 70-х годов[129] и достиг 62 процентов в 1993-м[130] . Если в 1890 году около 7 процентов американцев в возрасте от 14 до 17 лет учились в средней школе, то ныне их число превосходит 90 процентов; если сто лет назад только 1 процент молодых людей поступал в колледжи[131] , то сегодня в США 12,5 млн. человек, окончивших среднюю школу, учатся в высших учебных заведениях[132] . Значение образования в условиях, когда "рабочие места для малоквалифицированной рабочей силы в промышленности сокращаются или оплачиваются по очень низкой ставке"[133] настолько велико, что немногие из социологов могут позволить себе не согласиться с предельно категоричным заявлением Ф.Фукуямы, считающим, что "существующие в наше время в Соединенных Штатах классовые различия объясняются главным образом разницей в полученном образовании"[134] . И, наконец, нельзя не отметить нового характера взаимодействия между личностями в современном обществе. Основным содержанием деятельности работника становится сегодня усвоение получаемой им информации и превращение ее в новое знание. Это предполагает постоянный диалог с другими людьми, а по