Луис Ламур - Золото телла сакетта

Ламур Луис

Золото телла сакетта

Луис Ламур

Золото телла сакетта

повесть

(из серии "Сaкетты")

Перевод с английского Э. Маринина и Е. Лесовиковой

I

Только не думайте, что он не был предупрежден. Он получил предупреждение прямое и ясное, без всяких там намеков и обиняков.

- Мистер, - сказал я, - если ты такой же неловкий с револьвером, как с этой твоей сдачей с низу колоды, так лучше не берись.

На свою беду, он ничего не понял после первой ошибки, ему, хоть умри, надо было сделать и вторую; ну, так оно и вышло, и его закопали к западу от города, там, где хоронят людей, умерших от пули.

А я, Уильям Телл Сакетт, прибывший в техасский город Ювалде в одиночку, никому не известным чужаком, обнаружил, что обо мне пошли разговоры.

Мы, Сакетты, начинали носить винтовку с такого возраста, когда могли оторвать от земли оба её конца . Девятилетним сопляком я добыл своего первого кугуара, подстерег, когда он добирался до наших свиней. В тринадцать лет я пометил пулей скальп Хиггинзу, который взял было на мушку нашего Па... у нас с этими Хиггинзами с давних времен вражда тянулась, кровная месть.

Па говаривал, что оружие - это ответственность, а не игрушка, и если он хоть раз увидит, что кто-то из нас валяет дурака с оружием, то шкуру кнутом спустит. Надо сказать, ни один из нас не остался без шкуры.

Оружие полагается использовать для охоты, или, скажем, если у человека затруднения, но только дурак желторотый, городской неженка станет палить, когда в том нет нужды. В охотничью пору Па скупо отсчитывал нам патроны, а вечером проверял добычу, и за каждый выданный патрон мы должны были отчитаться зверем или птицей - или представить чертовски основательную причину для промаха. Па был не из тех, кто тратит пули зря. В молодые годы он ловил пушного зверя в западных краях с Китом Карсоном и Старым Биллом Уильямсом, и знал цену боеприпасам.

А вот генерал Грант * никогда не считал моих патронов, но этот человек умел все примечать. Как-то раз остановился он рядышком со мной, когда я вывел из дела три пушки мятежников, снимая пушкарей одного за другим аккуратненько, как опоссум снимает орехи с лещины, остановился он, значит, и наблюдает.

____________________

* Улисс Симпсон Грант (1822-1885) - главнокомандующий северян, впоследствии 18-й президент США (1869-1877).

- Сакетт, - говорит он в конце концов, - и как же это оно вышло, что парень из Теннесси сражается за Союз **?

____________________

** Союз - объединение северных штатов, Теннесси - южный штат.

- Ну, сэр, знаете, - говорю я ему, - нашу страну есть за что любить, и я горжусь, что я - американец. Мой прадедушка был в рядах стрелков Дирборна во второй битве за Саратогу ***, а дедушка плавал по морям с Декатуром и Бейнбриджем. Дедушка был одним из тех ребят, которые на шлюпках отправились под пушками варварийских пиратов, чтобы сжечь "Филадельфию". Мои предки полили своей кровью первые камни в основании этой страны, и я не намерен спокойно смотреть, как мятежники хотят её разорвать на куски.

____________________

* * *

Тем временем очередной мятежник собрался зарядить пушку, я прицелился, и человек, стоявший следом за ним в очереди на повышение, смог продвинуться на одну ступеньку.

- Каждый раз, когда придет время сражаться, генерал, - сказал я, всегда найдется Сакетт, готовый встать с оружием за свою страну... хотя вообще-то мы народ мирный, пока нас не разозлишь.

Это - чистая правда и по сей день, но только когда этого неловкого картежника закопали к западу от Ювалде, на меня легла метка "плохого человека".

В те дни плохим называли такого человека, с которым плохо связываться, и многие чертовски хорошие люди были известны как люди плохие. Я за такой славой вовсе не гонялся, но Уэс Бигелоу не оставил мне выбора.

А по сути дела, не будь меня, так нашелся бы кто-нибудь другой, потому что этот трюк Бигелоу со сдачей с низу колоды в подметки не годился тому мастерству, что я видывал на речных пароходах.

Как бы то ни было, я обзавелся в Ювалде определенной репутацией, и по всему выходило, что самое время малость побродить по стране. Только я с самой войны был сыт по горло кочевой жизнью, и искал местечко, где можно осесть.

Выехал я за город и нанялся в команду гуртовщиков. Мы ехали из Техаса на север, гнали стадо на монтанскую травку, и в мыслях у нас не было никаких печалей, пока гурт продвигался вдоль Тропы Бозмана.

К северу от речки Крейзи-Вумен приехали к нам в лагерь трое парней хотели купить бычка на мясо. Босс не продал, но они у нас задержались на ночь, и когда в разговоре кто-то назвал мое имя, один из них поглядел на меня.

- Ты не тот Сакетт, что убил Бигелоу?

- Он не особенно ловко шулеровал - сдавал себе карту с низу колоды.

- Да и с револьвером тоже он был неловок, я так понял.

- Он вовремя получил добрый совет.

- Тебе лучше не ехать в Монтану - разве что ты решишь, что сможешь управиться с его двумя братьями. Они проехали на пароходе и ждут тебя там.

- Я в общем-то не собирался застревать в тех краях, - говорю я, - но если они меня найдут до того, как я уеду, что ж, добро пожаловать.

- Кое-кто интересовался, не родня ли ты Тайрелу Сакетту, ганфайтеру из Моры.

- Тайрел Сакетт - мой брат, только я впервые слышу, что он заделался ганфайтером. Я думаю, он мог этим заняться только потому, что его заставили.

- Он очистил Мору. О нем говорят в таком же духе, как о Хикоке и Хардине.

- Да, у него легкая рука на любое оружие. Дома он обставлял меня временами.

- Временами?

- Ну, временами я обставлял Тайрела... но я старше него и мне больше приходилось стрелять.

Мы пригнали наше стадо в долину Галлатин-Валли и выпустили коров на монтанскую травку; приехал к нам в лагерь Нелсон Стори - это его коровы были. Он привез письма, и среди них было письмо для меня - самое первое письмо, какое мне в жизни получить пришлось.

Всю войну я видел, как люди получают письма и сами пишут, и для меня это было нелегкое дело - мечтать про письмо и ничего не получать. До того дошло, что когда прибывала почта, я уходил прочь и трепался с поваром. Его семью убили кайовы, военный отряд, там, в Техасе.

Это письмо, что Стори мне привез из города, выглядело здорово красиво, и я вертел его в руках то так, то этак, оценивал по виду и жалел, что оно не умеет говорить. По-печатному я читать умею, но писаное для меня - что китайская грамота, и не мог я его разобрать, хоть ты тресни.

Ну, мистер Стори, он остановился рядышком и это дело заметил.

- Может, я бы вам помог, - предлагает.

Стыдно мне стало. Вот я, взрослый мужчина, а не могу письма разобрать. Мои глаза в состоянии разобрать следы на военной тропе шайенов или команчей, но с чтением я так и не научился управляться.

Ну, мистер Стори, он мне это письмо прочитал. Куча новостей. Оррин с Тайлером заимели себе каждый по ранчо, а Ма живет с ними в Море, в Нью-Мексико. Тайрел женился на дочери Дона, одного из тамошних богатых испанцев, а Оррин ввязался в политику и широко шагает.

А у меня всего богатства - потертое седло, четыре револьвера, карабин "винчестер" да одежка, что на мне надета. Ага, ещё ножик, "арканзасская зубочистка" *, удобная штука в рукопашной - или когда надо мяса отрезать.

__________________

"Арканзасская зубочистка" - большой нож, носимый в ножнах, кинжал.

- Похоже, у ваших братьев дела идут неплохо, - сказал мистер Стори. На вашем месте, Телл, я бы научился читать. Вы человек правильный, и можете далеко пойти.

Ну, я и пошел... добывать себе лошадей, и затеял менку с одним индейцем. Имелись у него были две лошади - аппалузы *, а ему жутко понравился револьвер калибра .36 **, который у меня был, вот мы, значит, и уселись торговаться, кто кого пересидит. В Теннесси каждый мальчонка с самых сопливых лет торгует лошадьми или смотрит, как другие торгуют, и не какому-то там краснокожему индейцу меня в этом деле надуть.

__________________

* Аппалуза - порода лошадей, выведенная индейцами племени нез-персе; отличается цветными пятнами на крупе и редким волосом на хвосте.

** .36 - принятое в США обозначение калибра; 0,36 дюйма, то есть 9 миллиметров.

Он, индеец этот, был длинный, тощий, с длинным и тощим печальным лицом, и глаза у него были как у старой, отбегавшей свое охотничьей собаки, и я мог с ним говорить про эту менку, только когда не глядел ему в глаза. Чем-то этот индеец на меня действовал, жалкий он, что ли, был, так и подмывало меня отдать ему все, что имею. Однако, его мучила жажда, а у меня имелась бутыль самого что ни на есть боевого виски.

Ну, я тянул время, приготовил кой-какую еду, толковал о лошадях вообще, об охоте и всячески обходил стороной суть дела. Кончилось тем, что я отдал револьвер тридцать шестого калибра с двумя десятками патронов, старое одеяло и эту бутыль виски за этих самых двух лошадей.

Только когда я получше присмотрелся к вьючной лошади, так уже засомневался, кто сделал более выгодную менку.