Евгений Кукаркин - Эти нежные девичьи руки

Кукаркин Евгений

Эти нежные девичьи руки

Евгений Кукаркин

Эти нежные девичьи руки

Написано в 1997 - 1999 г.г. Приключения.

Корякина повесилась.

Ее худенькое тело, в тонкой белой рубашечке, чуть покачивалось посреди комнаты. В этот момент, мне в голову лезут странные мысли. С удивлением заметил, как только она могла зацепить веревку за крюк, даже если встать на стул, ей его не достать.. Среди скамеек и шкафов раздевалки стоит наша матрона, старший мастер цеха Лидия Петровна, она скрестила руки на своей красивой груди.

- Федор Иванович, я уже вызвала бригаду следователей, - сообщает она мне.

- Хорошо. Надо бы придержать девочек, не пускать сюда, до тех пор пока не закончат следствие.

- Я позвонила врачихе, попросила ее задержать всю смену.

Матрона выходит из комнаты. Я вспоминаю, что знаю про Корякину. Кажется ее звали Эльвира. Ну да, такое редкое имя в наших краях. Эльвиру должны были уволить. Эта трагедия ждет всех девочек, которые работают у нас. Но что поделать, мы набираем только молоденьких девчат и как только приходит срок... вышибаем их с работы в два счета.

В раздевалку врывается симпатичная Саша Калинкина, мастер второго участка.

- Это правда? Боже мой. Эльвира..., что же ты наделала?

- Саша, уходи от сюда, - прошу я ее.

Она прислонилась к косяку и, прижав ладошку ко рту, как завороженная смотрит на повешенную. Эльвира с ее участка. Я подхожу к ней.

- Сашенька, тебе надо уходить. Сейчас придут следователи, нам нельзя трогать ни одной вещи. Пошли...

Осторожно обнимаю ее за плечи и вывожу из помещения. Саша начинает всхлипывать.

- Скажите, Федор Иванович, но ведь это несправедливо умереть такой молодой.

- Несправедливо.

- Неужели это мы виноваты в ее смерти?

- Почему это, мы?

- Вот так, взяли девочку на работу, а потом раз... и выкинули, как ненужный материал. У нее дома большая семья, она одна была кормилица.

- Саша, у тебя есть другие предложения? Как сделать так, чтобы они, с наступлением этого периода взросления, были нужны?

- Я не знаю.

- И потом, - осторожно подыскивая слова, говорю я, - почему ты думаешь, что мы виноваты, может здесь любовь...

- Эльвире было не до любви, Федор Иванович. У нее целый день, как одно мгновение, работа, школа, кухня, младшие братья и сестры, больная бабушка, вечно пьяная мать и безработный отец. Вертелась как могла, а тут... не выдержала.

- Пусть в этом разберется милиция.

Я довожу ее до участка. Саша, похоже, пришла в себя.

- Я сейчас..., - она протирает глаза платочком. - Сегодня начало рабочего дня собьется?

- Да. Но придется смену задержать. План, сама понимаешь, срывать нельзя.

- Школу надо предупредить, чтобы она тоже сбилась на час.

- Это я постараюсь.

Саша подходит к своей конторке.

- Федор Иванович, попросите у Лидии Петровны новые перчатки для меня и глицерина для протирки рук.

- А что, она не дает?

- У нее смена спецодежды по графику, но посмотрите на мои руки. У меня перчатки расползлись от пота.

Она протягивает ко мне руки тыльной стороной и я вижу красные и багровые пятна на коже. Это болезнь всех мастеров, им нельзя на работе ходить с голыми руками. Почти всю смену в перчатках, да не в простых, а в специальных - антистатических, чтобы не дай бог, не передать с рук минимальный заряд на платы изделий или отдельные микросхемы.

- Хорошо, я попрошу.

В цеху появляется группа следователей. Старшего я знаю.

- Здравствуй, Геннадий Петрович.

- Привет, Федор Иванович. Куда идти? Где произошло все?

- В раздевалку.

- Я к тебе потом заскочу. Пошли, ребята, за мной, я знаю куда, - кивает своим Геннадий Петрович.

Группа уходит, в своей конторке исчезает Саша, я иду к своему кабинету.

Секретарша Мария Андреевна, вечно молодящаяся женщина лет сорока, уже на месте и на машинке отбивает первые листки итогов работы за прошедший день.

- Добрый день, Федор Иванович.

- Здравствуйте, Мария Андреевна.

- Что там, в цехе, случилось?

- Эльвира Корякина повесилась в раздевалке.

- Ой... Какой ужас.

Она сразу прекратила печатать.

- Я знаю эту девочку, - продолжила она, - такая вся тихая, скромная. Надо же горе какое. И из-за чего?

- Не знаю. Следствие выяснит.

- Может из-за того, что ее уволили?

- Не могу сказать, мы готовим к этому девочек все время, врача психиатра даже наняли...

Она кивает головой.

- За время существования этого цеха, это уже шестой случай.

- Что значит шестой?

- Самоубийства.

- Я знаю два... Это когда Машенька Павлова утопилась, а Галя..., как же ее... Смирнитская, бросилась под поезд...

- До вас было еще три. И все с одной причиной, их уволили.

Я махнул рукой и пошел в свой кабинет. Она права, это я все тешу себя пустой надеждой, а вдруг... Корякина покончила с собой из-за того, что ее уволили. Девочка в пятнадцать лет не выдержала резкой психологической нагрузки.

Геннадий Петрович пришел ко мне через пол часа. Он ввалился в кабинет и сразу плюхнулся на стул.

- Ну и обстановочка у тебя.

- Ты про что, про кабинет или про цех?

- Про то и про другое. Давай рассказывай, как ты довел до такого... бедную девочку?

- Ей сообщили, что ее увольняют...

- Кто?

- Первым это сделал врач. Она трижды не прошла тест на руки. К сожалению это нам такие подарки преподносит природа. Есть категория девочек, которые быстро стареют, не в том смысле, что меняется лицо, фигура, морщинится кожа. Это невидимый процесс. Первым признаком взросления, становятся жировые выделения в порах кожи. Вот тут то мы их и увольняем. Почему на работу берем почти детей? Да потому что, только лишь у девочек в период от 14 и приблизительно до 17 лет, нет на пальчиках этих чертовых выделений. Наши плата, электроника, наши изделия очень чувствительны к ничтожным вкраплениям жиров, поэтому сборка, пайка проводится пальчиками этих не повзрослевших девочек.

- Понятно. А кто второй сообщил ей об увольнении?

- Мастер. Врач обязан доложить мастеру, а тот естественно, не имеет права допустить к работе такого человека. Запороть нечистыми руками наши узлы, это раз плюнуть, равносильно выкинуть в воздух миллионы рублей. Крошечная капелька воды из под крана не позволительна, ее даже спиртом не отмыть, этот растворитель после высыхания оставляет на поверхности пленку, от которой появляются побочные процессы.

- Итак, мастер ей сказал. Что дальше?

- Уволенная идет в отдел кадров оформлять документы.

- Корякина оставила записочку. Мы нашли ее в шкафчике.

- Что там?

- Просит у своих родных прощения, что не могла помочь поддержать семью. Но меня волнует не это. Мы здесь допросили кое-кого, мои ребята даже сходили в смену Корякиной. Так вот...

- Не напускай тумана. Говори, что еще откопал.

- Две вещи. Первая, Корякина не могла достать до крюка, когда вешалась. Самые высокие шкафчики стояли у стенок, а со стула не достать... Либо кто то ей помог, либо повесил уже мертвую. Я послал труп на экспертизу, пусть установят, в чем дело. И второе Это про твоего мастера.

- Корзинкину, Сашу.

- Нет, Лидию Петровну. Есть свидетели, что та избила ее перед смертью.

- Так. Это что то новое.

- Нового ничего нет. В последние минуты перед смертью, Корякина впала в истерику и Лидия Петровна, чтобы привести ее в чувство, набила ей физиономию.

- Так она привела ее в чувство?

- Привела. Та успокоилась и похоже твердой рукой написала предсмертную записку.

- Гена, ты ее привлечешь?

- По логике обязан.

- Говорил с ней?

- Там мои ее раскручивают. Думаю, мастеру ничего не сделаем, виновата не она. Давай запускай смену, а то перед дверью в цех такой шум, что ой-е-ей... - Он поколебался немного и вдруг сказал. - А вообще то я хочу тебя предупредить. Ты конечно догадываешься, что в городе много наркотиков и мы стараемся, чтобы найти каналы поступления этого сырья. По нашим оперативным данным, есть предположение, что травка и всякая прочая гадость попадает на рынок через ваш завод...

- Не может быть...

- Будь внимательным, Федя. Если что увидишь, позвони. О нашем разговоре ни кому ни слова.

- Хорошо.

Цех наполнился гулом и звонким щебетанием голосов. Я заглянул через стеклянную стенку. Толпа девчат неслась к раздевалкам переодеваться. Вскоре зазвенел звонок, загудели двигатели трансмиссий и ленты неохотно повезли первые коробки с деталями.

Цех разделен на пять участков, в каждом почти по двадцать девочек и свой мастер. Один участок подготовительный, три операционные и последний сборочный. Особенно надо быть внимательным на операционных участках, здесь отвлекаться нельзя, слушать музыку и переговариваться запрещено. Мало этого, все девочки и мастера в марлевых повязках на лице, не очень то разговоришься. Все внимание на пайку и монтаж узлов и деталей. Мастера здесь, как проклятые, все время в перемещении и не дают никому покоя.