Гилберт Честертон - Английский с Г. К. Честертоном. Рассказы об отце Брауне / Gilbert Keith Chesterton. The Innocence of Father Brown

 The pantomime was utterly chaotic, yet not contemptible; there ran through it a rage of improvisation which came chiefly from Crook the clown. Commonly he was a clever man, and he was inspired tonight with a wild omniscience, a folly wiser than the world, that which comes to a young man who has seen for an instant a particular expression on a particular face. He was supposed to be the clown, but he was really almost everything else, the author (so far as there was an author), the prompter, the scene-painter, the scene-shifter, and, above all, the orchestra. At abrupt intervals in the outrageous performance he would hurl himself in full costume at the piano and bang out some popular music equally absurd and appropriate.

The climax of this, as of all else (кульминационным пунктом этого /спектакля/, а также всего остального; climax – наивысшая точка; кульминация), was the moment when the two front doors at the back of the scene flew open (было мгновение, когда две двери на заднем плане сцены вдруг распахнулись; to fly – лететь; to fly open – распахиваться), showing the lovely moonlit garden (и зрители увидели: «показав» прекрасный сад, залитый лунным светом), but showing more prominently the famous professional guest (на фоне которого отчетливо вырисовывалась фигура знаменитого гостя профессионала: «показав более отчетливо знаменитое профессиональное приглашенное лицо»; guest – гость; приглашенное лицо); the great Florian, dressed up as a policeman (великого Флориана, одетого как полицейский). The clown at the piano played the constabulary chorus in the “Pirates of Penzance” (клоун за пианино заиграл хор полицейских из /комической оперы/ «Пираты из Пензанса»), but it was drowned in the deafening applause (но он потонул в оглушительных аплодисментах; to drown – тонуть; to deafen – оглушать), for every gesture of the great comic actor was an admirable though restrained version of the carriage and manner of the police (каждый жест великого актера-комика был замечательной, хотя и сдержанной, интерпретацией осанки и манеры /держаться/ полицейских; to restrain – сдерживать; version – версия; интерпретация; carriage – коляска; карета; осанка; manner – способ; метод; манера; поведение; police – полиция; the police – полицейские).

 The climax of this, as of all else, was the moment when the two front doors at the back of the scene flew open, showing the lovely moonlit garden, but showing more prominently the famous professional guest; the great Florian, dressed up as a policeman. The clown at the piano played the constabulary chorus in the “Pirates of Penzance,” but it was drowned in the deafening applause, for every gesture of the great comic actor was an admirable though restrained version of the carriage and manner of the police.

The harlequin leapt upon him and hit him over the helmet (Арлекин подпрыгнул к нему и ударил его по каске; to leap – прыгать; скакать); the pianist playing “Where did you get that hat?” he faced about in admirably simulated astonishment (пианист играл «Где ты раздобыл такую шляпу?», а он только поворачивался кругом, превосходно изображая изумление: «в превосходно имитированном изумлении»; to face about – поворачиваться кругом; admirable – восхитительный; превосходный; to simulate – симулировать; имитировать; astonishment – изумление), and then the leaping harlequin hit him again (затем скачущий Арлекин = затем Арлекин подпрыгнул еще раз и снова ударил его) (the pianist suggesting a few bars of “Then we had another one”) (пианист наиграл: «предложил» несколько тактов из песенки «Потом еще разок»; bar – брусок; кусок; планка; такт). Then the harlequin rushed right into the arms of the policeman and fell on top of him, amid a roar of applause (затем Арлекин бросился прямо в объятия полицейского и навалился на него, под бурные аплодисменты; to fall – падать; to fall on – бросаться; наваливаться; нападать; amid – посреди; roar – рев; грохот; applause – аплодисменты). Then it was that the strange actor gave that celebrated imitation of a dead man (и тогда-то этот странный актер показал знаменитую имитацию мертвого человека; celebrated – знаменитый; dead – мертвый), of which the fame still lingers round Putney (память: «слава» о которой все еще сохраняется в окрестностях: «вокруг» Патни). It was almost impossible to believe that a living person could appear so limp (было практически невозможно поверить, что живой человек мог быть таким обмякшим; possible – вероятный; возможный; to appear – появляться; казаться; limp – мягкий; обмякший).

 The harlequin leapt upon him and hit him over the helmet; the pianist playing “Where did you get that hat?” he faced about in admirably simulated astonishment, and then the leaping harlequin hit him again (the pianist suggesting a few bars of “Then we had another one”). Then the harlequin rushed right into the arms of the policeman and fell on top of him, amid a roar of applause. Then it was that the strange actor gave that celebrated imitation of a dead man, of which the fame still lingers round Putney. It was almost impossible to believe that a living person could appear so limp.

The athletic harlequin swung him about like a sack or twisted or tossed him like an Indian club (Арлекин – атлет: «атлетический Арлекин» раскачивал его, как мешок, или крутил и подбрасывал его, как булаву; to swing; sack – куль; мешок; to twist – крутить; to toss – бросать; Indian club – булава /спорт./); all the time to the most maddeningly ludicrous tunes from the piano (и все это под безумно смешные мелодии фортепьяно; maddeningly – раздражающе; безумно; ludicrous – курьезный; нелепый; смешной). When the harlequin heaved the comic constable heavily off the floor (когда Арлекин с трудом оторвал от пола /тело/ комика-констебля; to heave – поднимать), the clown played “I arise from dreams of thee” (клоун заиграл «Я восстаю от снов о тебе»; to arise – возникать; появляться; происходить; воскресать; восставать /поэт./; dream – сон; мечта; thee – тебе /уст./). When he shuffled him across his back (когда он взвалил его себе на спину; to shuffle – откладывать в сторону; шаркать; перемещать), “With my bundle on my shoulder (/послышалась мелодия/ «С котомкой/вязанкой за плечами»),” and when the harlequin finally let fall the policeman with a most convincing thud (а когда Арлекин наконец позволил упасть полицейскому с самым убедительным стуком; to convince – убеждать, уверять; thud – глухой звук, стук /от падения тяжелого предмета/), the lunatic at the instrument struck into a jingling measure (безумец за инструментом заиграл с бряцающим ритмом; to strike – ударять; нажимать /клавиши/; to jingle – звенеть; бренчать; бряцать; measure – мера; степень; единица измерения; такт) with some words which are still believed to have been, “I sent a letter to my love and on the way I dropped it (с такими, как полагают и по сей день, словами «Я написал: «отправил» письмо любимой и по дороге выбросил»; to send; to drop – капать; ронять; бросать).”

 The athletic harlequin swung him about like a sack or twisted or tossed him like an Indian club; all the time to the most maddeningly ludicrous tunes from the piano. When the harlequin heaved the comic constable heavily off the floor the clown played “I arise from dreams of thee.” When he shuffled him across his back, “With my bundle on my shoulder,” and when the harlequin finally let fall the policeman with a most convincing thud, the lunatic at the instrument struck into a jingling measure with some words which are still believed to have been, “I sent a letter to my love and on the way I dropped it.”

At about this limit of mental anarchy Father Brown’s view was obscured altogether (примерно в это время умственной анархии сцена была целиком скрыта от отца Брауна; limit – граница; рубеж; предел; mental – интеллектуальный; умственный; anarchy – анархия; беззаконие; беспорядок; to obscure – затемнять; загораживать; мешать /обзору/; altogether – вполне; всецело); for the City magnate in front of him rose to his full height and thrust his hands savagely into all his pockets (так как магнат из Сити перед ним встал в полный рост и стал яростно шарить по карманам: «засунул руки во все свои карманы»; to rise; height – высота; рост; high – высокий; to thrust – колоть; толкать; засовывать). Then he sat down nervously, still fumbling, and then stood up again (затем он нервно сел обратно, все еще /что-то/ ощупывая, затем снова встал; to fumble). For an instant it seemed seriously likely that he would stride across the footlights (в какой-то момент показалось, что он перешагнет через рампу /на сцену/; to stride – шагать /большими шагами/); then he turned a glare at the clown playing the piano (затем он посмотрел на играющего за пианино клоуна; glare – пристальный или сердитый взгляд); and then he burst in silence out of the room (и выбежал молча из зала; to burst – лопаться; to burst out – выбегать /мгновенно/, сбегать; silence – тишина; молчание).

 At about this limit of mental anarchy Father Brown’s view was obscured altogether; for the City magnate in front of him rose to his full height and thrust his hands savagely into all his pockets. Then he sat down nervously, still fumbling, and then stood up again. For an instant it seemed seriously likely that he would stride across the footlights; then he turned a glare at the clown playing the piano; and then he burst in silence out of the room.

The priest had only watched for a few more minutes the absurd but not inelegant dance of the amateur harlequin over his splendidly unconscious foe (священник наблюдал еще в течение нескольких минут этот нелепый, но не лишенный грациозности, танец любителя-арлекина над бесчувственным телом его противника: «над великолепно бессознательным противником»; amateur – любитель; splendid – роскошный; великолепный; unconscious – неосознающий; без сознания; foe – враг; противник). With real though rude art (с подлинным, хотя и грубоватым мастерством; art – искусство; мастерство), the harlequin danced slowly backwards out of the door into the garden (Арлекин медленно танцевал, постепенно направляясь из дверей в сад), which was full of moonlight and stillness (который был наполнен лунным светом и тишиной; stillness – неподвижность; спокойствие; тишина). The vamped dress of silver paper and paste (его одеяние, сооруженное на скорую руку из серебристой бумаги и клея; to vamp – чинить; переделывать/мастерить из старья; paste – клей), which had been too glaring in the footlights (чересчур сверкавшее в огнях рампы), looked more and more magical and silvery as it danced away under a brilliant moon (выглядело все более и более волшебным и серебристым по мере того, как он удалялся: «как оно /одеяние/ удалялось», танцуя в искрящемся свете луны; brilliant – искрящийся). The audience was closing in with a cataract of applause (зрители под конец устроили гром аплодисментов; cataract – водопад; поток), when Brown felt his arm abruptly touched, and he was asked in a whisper to come into the colonel’s study (в это время отец Браун почувствовал, что кто-то неожиданно коснулся его руки, и его шепотом попросили пройти в кабинет полковника; to feel; to ask – спрашивать; /по/просить; in a whisper – шепотом).