Дмитрий Губин - Вне России
Мне кажется, Быков просто не понимает – он много бывал за границей, даже выступал с лекциями, но никогда долго не жил – что любая государственная идеология, вот эти «общие правильные слова», возведенные в ранг внутренний политики, присуща только тоталитарным устройствам. То есть таким устройствам, которые требуют единообразия не только в общественной, но и в личной жизни подданных. Вот тут-то и начинает чесать всех под одну гребенку какой-нибудь моральный кодекса строителя коммунизма…
А в европейских демократиях национальных идей, общих идеологий никаких нет – там нации объединяют не идеи, а культурные привычки…
Впрочем, здесь я поставлю точку (в конце концов, мой комментарий: где хочу, там и обрываю!), чтобы наш давний спор с Быковым не выглядел со стороны, как полемика Ленина с Каутским…2012
#Великобритания #Лондон Беспредел разрешенного
Tags: Футболист Бэкхем как мастер корпоративной фелляции. – Почему Рейгана и Буша можно публично называть идиотами. – Количество, переходящее в качество применительно к диффамации.
Есть, знаете, в России тип таких старичков в пучеглазых очках, что до сих пор читают газеты, подчеркивая ручкой. Надо полагать, репетируют политинформации в аду, ибо в раю политинформаций нет. И хуже нет, когда они вдруг возопиют: «Демократия не означает вседозволенность! А-а-а!!!»
Хуже не потому, что старичку нельзя в ответ дать по кумполу: положим, ему не привыкать, жизнь и так приложила по полной, подтверждая подозреваемое, что по делам может воздаться уже на этом свете.
А потому, что ведь как бы, зараза, прав. Как бы не означает.
Хотя на идиотский вопрос, где граница, тоже не ответить. Ибо, разумно отвечая, сам превращаешься в надутого индюка с пионерским галстуком на груди.
И я, получается, разумно поступил, улетев поработать в страну, где существует libel law, закон о диффамации, и границы свободы очерчены четко, и вседозволенность уж точно не спускается с рук.
Правда, в одном из первых глянцевых журналов я прочитал в статье про Бэкхема: «He sucks corporate cock without gag reflex» («Он сосет у корпораций член и не давится»). И испытал чувство, сходное тому, когда в школе прочел есенинский «Сорокоуст» несокращенном варианте. Помните? «Вам, любители песенных блох, не хотите ль пососать у мерина…»
Ну ладно, Бэкхем – звезда, celebrity, черт с ним, может, здесь так со звездами полагается. Но вот открываю в лондонской подземке местную «вечерку»: «Блэр по отношению к идиоту Бушу – то же, что была Тэтчер по отношению к идиоту Рейгану». Как будет по-английски сказать «mamma mia!»?
Тут на одном из семинаров меня гоняли, как сквозь строй шпицрутенов, через знания о libel law, законе о диффамации, законе об оскорблении, и я бегу к одному из trainers, тренеров: так и так, разве можно безнаказанно оскорблять главу государства, а также знаменитого футболиста?
На что тренер переспрашивает: а кто, собственно, назвал Буша идиотом, а Бэкхема – ммм… cocksucker?
То есть как кто? Назвали газета и журнал. Нет, конкретно, кто? Ах, журналист? Автор колонки? И это не редакционная статья, которая идет обезличенно, без подписи? И в ней не утверждалось, что Бэкхем такого-то числа, у такого-то господина?.. Да впрочем, пусть бы и утверждалось – в Великобритании к фелляции нейтральное отношение, это вам не США, где в ряде штатов, включая Нью-Йорк, оральный секс вне закона. Generally speaking, говоря в целом, в Великобритании любой человек имеет право на публичное выражение любой личной точки зрения. В том числе и той, что Буш – идиот, а Бэкхем – на карачках ползающий перед миром брендов сами-слышали-кто. И за это никто ничего ни человеку, ни изданию сделать не сможет. Потому как право на личное мнение и на личную оценку – это неотъемлемое право индивида, завоеванное демократией.
Что же, и ограничений нет? Почему же, есть. То, что позволено частному лицу – не позволено организации. Если газета в редакционной статье назовет президента США идиотом, у нее могут быть проблемы. Это раз. Два – закон защищает от диффамации других частных лиц. То есть публично отозваться о соседе по дому так, как о Бэкхеме, нельзя. Ибо сосед – фигура непубличная, в отличие от футболиста, который давно принадлежит не себе, а миру. Более того: нельзя публично высказать отрицательное мнение о фирме, если в ней работает, если не ошибаюсь, меньше 25 человек, ибо это может повредить ее репутации, а то и вообще разорить. То есть публично облаять, скажем, Би-Би-Си – можно, а районную радиостанцию – только предварительно сверившись с ее штатным расписанием. Понимаете, где watershed, водораздел, да?
В Великобритании существует прямая зависимость: чем более известен человек, чем выше его общественный статус – тем больше он открыт публичному обстрелу. Кстати, не так давно в Блэра кинули красителем – засыпанным, кстати, в презерватив. И это – символично. Глава государства – самый незащищенный от диффамации человек. О нем могут высказаться все и всюду, рисовать карикатуры, стирать с лица земли и смешивать с грязью. Взобравшись, в самом примитивном варианте, в Гайд-парке в уголке ораторов на ящик или табурет: правило, введенное во времена Карла Маркса, действует до сих пор. И никакому частному лицу, высказавшемуся публично о том, что, с его точки зрения, премьер-министр «этой страны» (здесь так все и говорят: this country, что в России считалось бы непатриотичным) – жалкий притворщик, мелкий хвостик американской собаки, – на территории Великобритании за это не будет ничего.
Ответственность наступает не за мнения, а за ложь, каковой признается намеренное искажение фактов под видом изложения фактов. И это принципиально.
Я не берусь утверждать, что британская система – самая идеальная в мире, хотя бы потому, что не знаю других, кроме британской и русской.
Но происходящее в России меня определенно пугает.
У нас граница разрешенного-запрещенного все больше сдвигается в сторону способа реализации прав. То есть если ты назвал Путина земляным червяком на кухне – это твое личное дело. А если заявил об этом публично – тебя могут упечь за оскорбление президента, ибо демократия, как известно, не предполагает.
И граждане рукоплещут тому, что не.
Однако боюсь, то в этом случае российская демократия – вообще не.
Ибо, убей бог, не понимаю, чем она отличается тогда от того, что существовало при идиоте Брежневе. Тогда тоже распускать языки на кухне можно было сколько угодно.
Власть своими поступками всегда вызывает разнообразные эмоции, которые на низовом, частном уровне нуждаются не в обоснованиях, а в проявлениях, ибо это выражение есть важная часть самодиагностики общественной системы, ее обратная связь.
И Путин может, конечно, проводить в премьеры никому прежде не известного Фрадкова, набирать в команду бесконечных серых ленинградцев, считать нормальным существование членовозов с «мигалками», пользоваться точно такой же гадостью в качестве средства передвижения и тратить деньги управделами на содержание резиденций, которых у него в разы больше, чем у президента США и даже – чем у королевы Великобритании. Но и граждане должны иметь право сказать, что подобное поведение Путина хамовато и слишком напоминает повадки дворового пацана, по капризу судьбы взявшего под контроль все дворы.
И только при условии, что это право соблюдается и гарантируется, между властью и людьми, как посредник, нормально функционирует пресса. Которая, кстати, здесь крайне неоднородна по принципам. Газеты, например, в этой стране нередко ангажированы (мэрдоковская The Times – умеренно-консервативна, The Guardian – либеральна, а лейбористскую Daily Mail («Ежедневная почта») в глаза и за глаза называется Labor Mail («Лейбористская почта»). Зато Би-Би-Си исповедует принцип полной беспристрастности: на мнение одного эксперта надо непременно приводить мнение другого, и журналисту категорически запрещено давать хоть какие-нибудь оценки.
Кстати, в качестве эксперта по России (ха!) мне пару раз защищать Путина здесь приходилось. Особенно когда начинали утверждать, что для его прихода к власти ФСБ взрывало дома в Москве и развязывало чеченскую войну, и что Кремль целенаправленно душит свободу слова в российских медиа. У меня нет доказанных фактов, чтобы поверить в руку спецслужб, а что до свободы прессы и мнений в России, то, похоже, их в первую очередь душит само население России, с радостью готовое схватить в руку самописку и надеть на нос очки в оправе с замотанной изолентой дужкой. Я, к сожалению, невысокого мнения о свободолюбии своих сограждан.
Однако то, как тяга к ярму поощряется, и то, как ведет себя серое чиновничье хамье, и тот бесконечный кремлевский цинизм, с каким осуществляется путинское правление, заставляет меня все же думать, что сравнение с земляным червяком не такое уж и большое преувеличение.
Прошу заметить: это моя частная точка зрения.2004 Comment
Авторитарно устроенное общество – например, Россия – в дни своих переломов (когда ничто не дорешено, все плавится и бурлит, как в 1990-х, и конечную авторитарную форму определяет лишь суммарный вектор, суммарное признание, что самодержец и вертикаль власти есть штуки не просто хорошие, но и нам, дураком, необходимые) нередко выносит наверх, в самодержцы, серого негодяя. Иногда – яркого негодяя, но то, что негодяя, можно считать законом.
