По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России. - Константин Константинович Случевский
Два других сооружения, выдающиеся в общем виде лавры под кущами окружающих их деревьев, — это Успенский собор и здание трапезы с церковью преподобного Сергия. Очень ясны по граням обрамления лаврских стен её девять башен; ближайшей справа высится Пятницкая, цветом красная, слева — Водяная. На верху первой из них устроены помещения для студентов духовной академии, мирно подготовляющихся к исполнению своих будущих важных обязанностей, а в тяжелую годину осады именно на эту башню обращены были главные усилия поляков: сюда стрелял пан Лисовский, сюда веден был подкоп, устье которого найдено осажденными при одной из удачных вылазок. Па первом плане за речкой Кончурой расстилается лаврский сад; он называется также Пафнутьевым, в силу предания о том, будто бы сын стрелецкого головы Пафнутий Сагалаев, во время стрелецкого бунта, когда Петр находился уже в монастыре, узнав об умысле на жизнь его, поспешил сюда и сообщил об этом царю, гулявшему по саду; царь поцеловал юношу и повелел саду этому именоваться впредь Пафнутьевым.
Общее впечатление обители чрезвычайно богато; множество золотых маковок искрятся в небе; пестреют краски здания трапезы и куполов и все это объято кольцом белых стен, скрепленных, спаянных пестрыми башнями, стен изрезанных бойницами и достигающих местами шестисаженной вышины, при ширине в три сажени. По этой каменной, возвышенной дороге совершаются крестные ходы; на этих же стенах является иногда святой Сергий, когда в тяжелые минуты жизни обители считает он это нужным; являлся он, как известно, в стане наших войск и под Казанью. В пестроте и блеске общей картины лавры, полное особенное единение дают всем раздробленным частям её зелень вековых деревьев, рассеянная повсюду, и православные кресты на высших точках сооружений. Вся совокупность их, если глядеть на нее издали, например, от Вифании, не лишена, как это заметил Муравьев, сходства с блестящей золотом короной. Лавра окружена почти сплошной массой слободских и других строений, множеством лавок и торговых ларей, вполне необходимых для вечно присущей и снующей здесь пестрой толпы богомольцев и других пришлых людей. Заметные местами по сторонам лавры церкви и скиты составляют как бы архитектурное продолжение её в далекую окрестность и исчезают, наконец, вдали в волнистых очертаниях и синеватой дали чисто русского пейзажа.
Если въехать в обитель в Святые ворота под одной из башен, то почти все главные сооружения становятся видимы сразу; между ними разбиты оттененные деревьями куртины; по дорожкам, уложенным плитами, толпится народ. Отовсюду являются сюда люди, поклоняются святыне и, воспользовавшись более или менее долго монастырским гостеприимством, уносят с собой на память образки, четки, рисунки и книжки, всегда находящиеся налицо в достаточном количестве; тут имеется для этой цели своя живописная мастерская, помещающаяся в одной из линий братских келий, с 60 мальчиками, обучающимися, под руководством иеромонаха, греческой живописи, а также литография и фотография, устроенные в Плотничной башне.
Описание лаврской святыни, её достопримечательностей, её воспоминаний, может быть сделано или в кратком более или менее живописном очерке, или в обстоятельном подробном исследовании. Очерк предпочтительнее потому, что в нем может быть намечено только главное, основное, красочное, достаточно яркое, однако, для того, чтобы дать о лавре понятие не знающему её и воскресить полностью воспоминание в человеке, посетившем святыню. Очень любопытно было бы, например, сообщить данные о духовной академии, выпустившей стольких выдающихся деятелей и помещающейся в северо-восточном углу обители, в нескольких зданиях, известных, когда-то, под именем «чертогов»; чертоги эти еще носят черты времен Елисаветы Петровны: картины, эмблемы, надписи; назидательно было бы подробное ознакомление решительно со всеми храмами обители, с домом призрения больных и беспомощных, с лаврским училищем, имеющим до 250 мальчиков, с гостиницами и помещениями для странников и странниц, с больницами; но все это общее у Троицкой обители с другими. Следует ограничиться главнейшим, исключительным, ей одной по праву принадлежащим.
Велика и внушительна каменная масса обители; но, как прятался некогда св. Сергий в своей пустыне, так что люди пришлые не могли признать его, так прячется в ней, едва заметная и не отовсюду своим одиноким, маленьким куполом видная, церковь Св. Троицы. Храм этот, в котором, в двойной раке почивают мощи его основателя, стоит, вероятно, на том же месте, на котором некогда срубил св. Сергий свой церковку, в которой, за недостатком иерея, долгое время не совершалась даже литургия. Эта церковка сгорела семь лет спустя по кончине Сергия, в нашествие Едигея, в 1408 году, и место, на котором она стояла и стоит нынешний храм, несколько лет пустовало, чему была своя основательная причина. Сергий, как известно, умирая, заповедал братии похоронить его не в церкви Св. Троицы, а на общем кладбище, вместе с прочими усопшими братьями; он заповедал это, но только без «заклятия», чем обусловилось то, что братия, с разрешения митрополита Киприяна, похоронила его все-таки в церкви Св. Троицы; когда татары сожгли ее и воздвигнута была временно другая деревянная церковь Св. Троицы, то поставлена она была не на пепелище старой, а в стороне, потому что старое место, на котором под открытым небом покоился Сергий, предназначалось уже тогда на возведение каменного, более богатого храма, что и исполнено в 1422 году, с открытием мощей.
Вероятно этот, именно храм, без особых, существенных изменений, и глядит на нас сегодня. Небольшой, всего девять сажен в длину и семь в ширину, он, как сказано, остается скромным и не особенно заметным между других сооружений; над четырехскатной крышей поднимается на невысокой шее одинокий луковичный купол, на нем третья позолота, 1880 года, так как две другие — Иоаннову 1556 года и позолоту средины XVIII века — слизало время. Не более прочна оказалась стенопись внутри храма, одевающая все свободные его поверхности, не занятые иконами: со времени возникновения храма она в 1854 году возобновлена в четвертый раз, так что от первоначальных работ иноков Андрея Рублева и Даниила сохранились, может быть, частью одни только очертания на темно-золотом фоне. Обилие золота и серебра в
