Роман Романов - MMIX - Год Быка
Заметим, что Булгаков писал свой Роман на пару десятилетий раньше, чем создавали свои научные теории Тойнби и Гумилёв, и задолго до их широкой публикации на русском языке. Тем не менее, посвященные приключениям Бездомного главы отражают именно эту необходимость большой фазы Подъёма в развитии Идеи и сообщества новой гуманитарной науки. Чтобы сделать зримой саму идею Подъёма новой науки, периода ученичества Бездомного, Булгаков отчасти заимствует символику масонского обряда. В частности, ныряние Понырёва в Москву-реку легко ассоциируется с «крещением». Практически добровольный отказ от одежды и богатства, включая драгоценный билет Массолита – тоже отголосок масонского обряда посвящения.
Однако масонская и предшествующая ей алхимическая символика, которую обнаруживают в Романе исследователи, во-первых, не образуют связных смысловых линий, а во-вторых, по своей природе являются вторичным отражением тайной библейской символики. А мы с вами уже знаем, что Булгаков неплохо владеет этой изначальной символикой. Поэтому будет логично ожидать, что и в данном случае Булгаков воспользуется своим знанием. В частности, той самой символикой чисел, на которую намекает буква М, соответствующая номеру 13 главы.
Согласно алхимической традиции 22 буквам древнего иврита соответствуют стадии алхимического мифа, через которые должна пройти материя для достижения совершенства. Однако, наверняка эта идея жизненных стадий намного древнее средневековых толкований. И на самом деле, не только в библейских притчах, но и в самой библейской символике чисел скрыт вполне ясный смысл двух циклов обновления. Раз уж мы вслед за Автором воспользовались этой символикой 22-х чисел, то есть смысл дать читателю обзор и обобщённый взгляд на эту символику.
Итак, для начала перечислим некоторые символические значения:
1 – Бог, Истина, Единство;
2 – Премудрость (София);
3 – Любовь, Вера и Надежда (в зависимости от контекста, обычно – Любовь);
4 – Мир как Творение, Четыре стороны света;
5 – Тайное знание;
6 – Разделённость (противоположность Единству);
7 – Закон;
8 – Откровение;
9 – Истолкование;
10 – Круг жизни, завершённый цикл;
11 – Несвобода, Несовершенство;
12 – Мистерия, Свобода, Вечная Жизнь;
13 – Смерть, Жертва;
А теперь проверим, не найдется ли какого-то соответствия между этими значениями и содержанием соответствующих глав Романа. Например, в первой главе мы легко обнаруживаем, что разговор идёт на тему существования Бога, а уж по числу упомянутых богов эта глава – вообще выдающаяся в нашей литературе. Или возьмём главу шестую: «Шизофрения, как и было сказано». Пожалуй, более сильной символики для идеи внутренней разделённости мы и не придумаем. Никаких сомнений не возникает и относительно той же одиннадцатой главы, в которой Иван Бездомной испытывает несвободу и переживает, осознаёт своё несовершенство. Так что мы, хотя и попали в довольно запутанный древний лабиринт символики, но вроде бы не потеряли нашу путеводную нить. Следовательно, нужно попытаться правильно понять всю эту символику в контексте жизненного пути, стадий взросления и созревания Идеи, которую в первых главах Романа олицетворяет Бездомный.
Если мы взглянем на каждое из символических чисел как на стадию развития, то сразу заметим нисхождение от высшего состояния Единства к его противоположности, от единицы к шестёрке. После чего происходит постепенное восхождение к высшему состоянию Свободы. Нужно ли напоминать внимательному читателю, что эта идея достижения совершенства через нисхождение, через «движение ухода и возврата» является одной из центральных и для Ветхого, и для Нового Завета. Об этом Книга Иова или же притча о блудном сыне. Отец более ценит блудного сына, прошедшего весь цикл – и нисходящий от Отца, и весь обратный путь.
Противопоставление единицы и шестёрки, Единства и Разделённости есть также противопоставление коллективного бессознательного и личного сознания. Новорожденный младенец совсем не имеет сознания, его личность находится в полном единстве с коллективным бессознательным, то есть с Богом. Но никакой ценности для Бога в таком единстве нет. Только когда младенец станет сначала учеником, а затем отроком, научится пользоваться словами и различать образы, когда его душа станет разделенной между открывшимися ему жизненными путями, лишь тогда будет возможно постепенное движение к совершенному знанию, дающему подлинную свободу.
Есть в библейской символике ещё одна тема, неявно связанная с взрослением и обучением. Это – символика пищи, хлеба, которая позволяет иносказательно говорить о разных видах познания. Например, есть вполне прозрачная символика молока как лёгкой пищи для младенцев, то есть знания доступного несовершенным, и есть символика мясной пищи как знания, для переваривания которого нужно более совершенное чрево. Зная эту символику, будет легко, например, разъяснить ветхозаветную заповедь: «Не вари козлёнка в молоке его матери». Она означает: не смешивай пищу, то есть учения, предназначенные для младенцев и для зрелых умом. Что ж, возможно, мы сейчас и нарушаем эту заповедь, но я всё же надеюсь, что младенцы заняты более интересными делами, чем чтение этой книги. С другой стороны, вскормленный молоком младенец, как Иван Бездомный в первой главе, если он способен к учению, должен когда-то приобщиться к взрослой пище. И это поначалу ведёт к несварению, болезни чрева, то есть буквально душевного недомогания.
Первая глава начинается с того, что Берлиоз, как заботливая мать, пытается оградить Ивана от скоромного, предупредить даже от попыток приблизиться к живому Иисусу. В результате Иван питается молочной кашей, сохраняя младенческое единство мировоззрения. Но тут появляется «искуситель» Воланд со своим живым рассказом о Пилате, и младенческое внутреннее единство Ивана бесповоротно рушится.
А как насчёт второй главы и символики Премудрости? Почему двойка означает мудрость, и чем мудрость отличается от истины, от единицы? Истина – это единый, целостный взгляд на мир. Он может быть простым и ясным как у новорожденного младенца, для которого мир – это неразделённый свет и тепло. Для остальных смертных целостное восприятие мира – это идеал, к которому можно только стремиться. Другое дело – мудрость, которая заключается, прежде всего, в отказе от одностороннего взгляда на мир. Первые шаги в познании мира младенцем – это тоже чистая, беспримесная мудрость. Малыш узнает, что мир разделился. Кроме теплой, мягкой и розово-молочной стороны у мироздания есть и обратная сторона – холодная, твёрдая и невкусная. Затем эта чистая мудрость будет заслонена новыми открытиями о разнообразии мира. И лишь в завершении обратного пути, и то не всегда, человек обретает сознательную мудрость, умение видеть в каждом явлении две стороны. Но разве не эту мудрость пытается нам преподнести Автор, рассказывая о теневой стороне евангельской мистерии? Может быть, он вовсе не случайно на протяжении всей второй главы следит за движением солнца и тени? И при этом благословенное солнце, источник жизни и света, может быть причиной страданий, как и запах прекрасных цветов.
Следующий этап развития личности от младенчества к детству – приучение к самостоятельности, отлучение от постоянной материнской опеки. Ребёнок становится сам третей между своей и чужой сторонами мира. На место физического единства с родителями приходит психологическое единство, которое поддерживают три главных внутренних чувства, три ангела-хранителя. «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».[43]
Апостолу Павлу можно верить в таких вопросах, так что никаких сомнений в отношении символики тройки и быть не может. Другое дело, найдём ли мы эту символику в третьей главе Романа, где речь идёт совсем не о любви. Если, конечно, не считать символики пролитого Аннушкой масла. Речь в третьей главе идёт, разумеется, о вере и о смертельных последствиях неверия. А надежда и любовь присутствуют только в форме своей библейской символики – тёмной воды и свежего воздуха.
Зато в четвёртой главе всё в полном порядке с выходом на оперативный простор земного пространства. Герой увлекается в стремительную погоню, которая разводит всех четырёх участников на все четыре стороны, открывая Ивану окружающий мир с неожиданных для него сторон. Не так ли и с взрослением личности, для которой переход к ученичеству – это выход в неведомые прежде пространства. Так школьник открывает мир за пределами своего двора, а с помощью школы и книг – и новые дальние пространства вплоть до далёкого космоса. Этот общий для всех огромный мир объединяет нас, но он и разделяет всех и каждого, полагая каждому свой собственный путь.
