Мередит Маран - Зачем мы пишем

Бинки, поздоровавшись со мной, сразу перечислила издательства, которым собиралась послать рукопись, и заявила, что проведет между ними конкурс. Я сидела со своим девятимесячным животом и на все тупо кивала. Выйдя из офиса, бросилась звонить мужу. Он спросил, что случилось, я ответила, что сама ничего не понимаю. Он спросил: «Бинки Урбан — твой агент?» Я сказала, что, наверное, так и есть, но я настолько убедила себя в ее отказе, что сейчас просто не могла поверить своему счастью. Я вернулась в Viking. Была пятница. В следующий понедельник Бинки позвонила и сказала, что лучшее предложение сделало издательство Random House. А ведь я была готова провести в ожидании годы и честно складывать стопкой письма с отказами, а мне вручают золотую карточку и говорят: «Прыгай!»

Ко времени, как книга была запущена в производство, у меня на руках уже был малыш. Мне требовалось тридцать шесть часов в сутки. Муж работал редактором и между делом тоже писал роман, но мы оба знали, что, в отличие от меня, он не страдает тяжелой формой зависимости от литературного труда. Поэтому он остался на службе, а я со своей ушла. Было страшно оставлять хорошее издательство и регулярный доход. Мы пошли на риск, и он окупился. Все это происходило в далеком 1990 году.

Лучшим и худшим, самым волнующим и самым ужасным писательским опытом стала работа над «Поцелуем». Я написала его после курса психоанализа, длившегося несколько лет. Пошла я к специалисту с одной целью: вместе с ним разобраться в своих отношениях с матерью, отцом и с тем, что произошло между нами троими. Я хотела — мне так казалось, что хотела, — иметь перед глазами что-то вроде диаграммы, обнажающей каждый сантиметр нашей вины.

В конце концов, осознав, что сама себя загнала в тупик и установление вины не поможет мне составить четкого представления, я пережила восхитительный момент прозрения. Я увидела нас со стороны: мать, отца, себя, — и меня осенило, что в моей власти описать все, что случилось с нами. По крайне мере, стоило попытаться вскрыть неприглядное прошлое и превратить его в понятную историю. Хотя я и тогда допускала, что найдется мало желающих ее выслушать.

Как только я начала работу, то сразу выяснилась очевидная вещь: уже долгие годы мысленно я писала свой «Поцелуй». Появлялись какие-то фразы, которые я повторяла по нескольку раз, но не записывала. Находясь в состоянии сильного морального напряжения, я создавала — не без внутренней борьбы — текст из того, что переполняло меня целое десятилетие.

Просыпалась каждое утро в три, отводила детей в школу в семь, снова садилась за стол и работала до тех пор, пока они не возвращались домой в половине четвертого; вечером, уложив их спать, снова садилась за работу и писала до полуночи. Потом ложилась рядом с мужем на несколько часов, вставала в три — и все по новому кругу. Очень боялась, что если остановлюсь, то вряд ли заставлю себя продолжить.

Когда книга вышла из печати, она спровоцировала бурные дебаты, сводившиеся к одному вопросу: нормально ли писать о таком. Я считаю, что писать можно о чем угодно. Ни одну тему нельзя исключать из мира слов; книги для того и существуют, чтобы мы могли свободно излагать свои мысли. Вышла масса критических статей, и все они заканчивались одинаковым призывом ко мне: «Заткнись!»

Эти критики буквально распинали меня. Должна сказать, что стоять у позорного столба на глазах у целого мира было довольно тяжело. Я читала все статьи о «Поцелуе» только затем, чтобы найти в них хоть крупицу конструктивного анализа, но авторы лишь смаковали пикантные детали, по ходу уничтожали мою репутацию, не гнушаясь никакой клеветой, — выглядело все это крайне уродливо.

Я считаю себя автором, который будоражит и провоцирует читателя, и я знаю, что мои книги никого не оставят равнодушными: кто-то действительно их любит, а кого-то возмущают темы, которые я выбираю (или они выбирают меня?), кто-то находит мои книги оскорбительными. Пусть. Мне нравится быть таким писателем, по крайней мере мои произведения избегают самой грустной участи: прочитали их и тут же забыли.

Мне нравится задевать за больное. Мне приятно узнать от человека, что моя книга спасла ему жизнь, и интересно выслушать прямо противоположное, с рекомендацией запереть себя в психушке, чтобы обезопасить общество. А вот прохладные, равнодушные отзывы меня настораживают — для меня это сигнал, что где-то что-то я сделала не так. Я не изображаю себя тем, кем хочу быть. Я изображаю себя такой, какая я есть на самом деле.

Если бы такую книгу написал мужчина — скажем, мой отец, — возможно, на него не нападали бы столь яростно за то, что он осмелился откровенно говорить о постыдном. Я вышла из этой истории с «Поцелуем» не то что травмированной, а просто разорванной на части, но в конечном итоге это пошло мне на пользу. Я вдруг поняла, что после всего сказанного и написанного обо мне уже не могу совершить ничего страшнее того, чего бы я о себе уже не услышала. Честное слово, это развязывает руки.

Кэтрин Харрисон делится профессиональным опытом с коллегами

• В конце рабочего дня оставьте на столе записку — своего рода инструкцию, напоминающую, с какого места или с какой проблемы начать работу завтра. Так вы быстрее сориентируетесь, когда сядете за стол.

• Мы все знаем талантливых людей, растративших свои жизни; мы знаем и упертых, которые продолжают навязывать себя читателю даже в том случае, когда их покинуло вдохновение, даже тогда, когда они потеряли веру в свою работу. Хорошо обладать и талантом, и дисциплиной, но нет замены самодисциплине.

• Не изображайте себя тем, кем хотите быть. Изображайте себя таким, какой вы есть.

Глава 19

Гиш Чжень

Ты заметил бы тысячелетние кипарисы — бай шу — некоторые из них стоят прямо, некоторые склоняются к земле. И их кора — ты увидел бы, если посетил бы, — вертикально скрученная, с глубокими бороздками на прямых стволах, что поднимаются ввысь. Они выглядят так, словно кто-то расцарапал их граблями, а потом скрутил, неизвестно зачем.

«Чжень знает, как создавать вдумчивых персонажей, которые могут говорить и думать о сложных вопросах и не заставлять нас записывать за ними», — написал рецензент Washington Post Рон Чарльз о «Мире и городе». Критик New York Times Митико Какутани в рецензии на «Любимую жену» написала:

Госпожа Чжень берет большие социальные вопросы вроде расовой принадлежности и расовых предрассудков, пропускает их сквозь призму… личностей, являющихся невольниками собственных причудливых эмоциональных историй; они ни на мгновение не воспринимаются как среднестатистические представители определенной этнической группы.

Китайская американка во втором поколении, чьи родители иммигрировали в США в 1940-х годах, романист Гиш Чжень построила свою литературную судьбу на мастерстве и противоречии. Чистая сила ее прозы заслужила ей преданных поклонников и множество восторженных отзывов и наград, включая Strauss Living от Американской академии искусств и литературы. Пока она бросает вызов укоренившемуся мифу об американском «плавильном котле» — так поступает тот, кто знает страну и извне, и изнутри, — она может противостоять ярлыку «романист-иммигрант».

Биографические данные

Дата рождения: 12 августа 1955 года.

Родилась и выросла: Лонг-Айленд (Куинс); росла в Скарсдейле (Нью-Йорк).

Ныне живет: Бостон.

Личная жизнь: замужем.

Семейная жизнь: двое детей.

Образование: Гарвардский университет, бакалавр гуманитарных наук (1977); Мастерская писателей Айовы, магистр изящных искусств (1983).

Основная работа: нет.

Награды, премии, членство, степени (неполный список): стипендии Фонда Гуггенхайма, Института перспективных исследований Рэдклиффа, Национального фонда поддержки искусств и комиссии Фулбрайта; Strauss Living от Американской академии искусств и литературы; Литературная премия Lannan; член Американской академии искусств и наук.

Интересные факты

• Лиллиан Чжень — имя, данное Гиш Чжень при рождении; под ним она опубликовала свой первый рассказ. Одноклассники — любители кино в старшей школе прозвали ее Гиш в честь актрисы Лиллиан Гиш.

• Чжень готовилась к поступлению на медицинский факультет в Гарварде, потом думала изучать право, в итоге поняла, что хочет заниматься литературным трудом, но поступила в школу бизнеса Стэнфорда.

• У Чжень не было доступа в библиотеку до пятого класса, когда ее семья переехала из Куинса в Скарсдейл.

Сайт: www.gishjen.com

Facebook: www.facebook.com/pages/gish-jen/112020422148586