Даниэль Клугер - Тайна капитана Немо
Впечатление жутковатое. Мертвец, красная жидкость, возвращающая его к жизни… Сырое подземелье, каменный мешок, непроглядная тьма… Остановившееся время… Полно! Уж не склеп ли это, в котором таится от дневного света «носферату», «неумерший»? Одним словом, вампир?
Перелистаем десяток-другой страниц, перейдем в другую часть романа. Как читатель, я надеюсь, помнит, после «окончательной» смерти аббата (повторю: в реальной жизни аббат Фариа вышел на свободу) Дантес, заняв его место в зашитом мешке-саване, совершает дерзкий побег из замка Иф. Спустя восемь или девять лет, вступив во владения сокровищами аббата, превратившись в графа Монте-Кристо, совершив несколько путешествий по сказочному, таинственному Востоку, бывший узник замка Иф возвращается в Европу, чтобы наконец-то отомстить своим врагам. Тем, кто лишил его любимой девушки, свободы, родных, надежд — словом, всего…
И тут чуть ли не на каждой странице мы встречаем странные намеки. Да что там намеки! Точные указания на изменившуюся природу моряка Эдмона Дантеса. Вот, например, что говорит графиня Г.:
«Послушайте!.. Байрон клялся мне, что верит в вампиров; уверял, что сам видел их; он описывал мне их лица… Они точь-в-точь такие же: черные волосы, горящие большие глаза, мертвенная бледность…»
А вот еще: «Граф стоял, высоко подняв голову, словно торжествующий гений зла».
И еще:
«— Увидите, он окажется вампиром.
— Смейтесь, если хотите, но то же сказала графиня Г., которая, как вам известно, знавала лорда Рутвена.
— Поздравляю, Альбер, это блестяще для человека, не занимающегося журналистикой, — воскликнул Бошан. — Стоит пресловутой морской змеи в „Конституционалисте“. Вампир — просто великолепно!
— Глаза красноватые с расширяющимися и суживающимися, пожеланию, зрачками, — произнес Дебрэ, — орлиный нос, большой открытый лоб, в лице ни кровинки, черная бородка, зубы блестящие и острые, и такие же манеры».
Лорд Рутвен — вампир, герой рассказа Джона Полидори, личного врача Байрона. Рассказ, кстати, так и называется: «Вампир».
А вот слова самого героя, которые он произносит перед дуэлью, долженствующей стать кульминацией его мести: «Мертвец вернется в могилу, призрак вернется в небытие».
Вообще тема воскресения из мертвых возникает на страницах знаменитого романа весьма навязчиво. Воскресшим из мертвых оказывается Бенедетто — незаконный сын прокурора де Вильфора: «Мой отец взял меня на руки, сказал моей матери, что я умер, завернул меня в полотенце… и отнес в сад, где зарыл в землю живым…» Восстает из мертвых отравленная дочь де Вильфора Валентина — возлюбленная Максимилиана Морреля. Воскресает якобы умершая (проданная в рабство на Восток) дочь Али Тебелина Гайдэ. И так далее…
Обращаю внимание читателя на то, что, за исключением случая с Валентиной, все прочие истории — истории мести за предательство: мести воскресшего покойника. Бенедетто мстит коварному отцу; Гайдэ — предателю де Морсеру; сам граф Монте-Кристо являет нам еще один парафраз «Коринфской невесты», вдохновившей в свое время Гете, — возвращение мертвого жениха к не сохранившей верность невесте. Иначе — возвращение жениха-вампира, одержимого жаждой мести живым.
Каким образом моряк Дантес, невинно оклеветанный и посаженный в замок, стал вампиром, воскресшим мертвецом? А вот именно таким перерождением обеспечил его аббат Фариа, сделав гостя своего темного царства «сыном»: в довесок к сокровищам островка Монте-Кристо («Гора Христова» — это ведь Голгофа, смертное место).
«— Это сокровище принадлежит вам, друг мой, — сказал Дантес, — оно принадлежит вам одному, я не имею на него никакого права; я не ваш родственник.
— Вы мой сын, Дантес! — воскликнул старик. — Вы дитя моей неволи!..»
Или могилы, добавим мы.
«Позвольте! — воскликнет читатель. — Мы же ищем реального прототипа Эдмона Дантеса — графа Монте-Кристо! Какие вампиры? Какой лорд Рутвен, которого и самого-то никогда на свете не было, ни живого, ни мертвого?!»
Совершенно верно. Вампир лорд Рутвен — это, если так можно выразиться, литературный прототип героя Дюма. Прототип, на которого, к слову сказать, сам же Дюма и указывает. Но, может быть, у литературного прототипа, в свою очередь, был прототип в реальной жизни? И, может быть, черты этого реального человека в какой-то степени повлияли на образ графа Монте-Кристо?
3. Вампир, пришедший с холода
Лорд Рутвен появился на свет при обстоятельствах необычных. И на этом стоит остановиться подробнее. Летом 1816 года на берегу Женевского озера появилась компания молодых людей. Джордж Байрон, Перси Шелли, Мэри Годвин (будущая Мэри Шелли), ее сводная сестра Клер Клермон и Джон Полидори, личный врач (и одновременно секретарь) Байрона.
А год этот был весьма примечательным в новой истории — его впоследствии назовут «годом без лета». Тогда никто не знал причин внезапного мощного похолодания, но факт оставался фактом: лета в тот год действительно не было — холодные дожди, хмурое небо, низкие тучи и солнце, почти не появлявшееся на небосклоне.
В марте температура оставалась зимней, в апреле и мае выпало небывалое количество осадков — в основном дождей с градом. В июне и июле в Северной Америке каждую ночь были заморозки. В Нью-Йорке и на северо-востоке США выпадало до метра снега (подчеркиваю: не зимой!). На Германию обрушились сильнейшие бури, многие реки вышли из берегов. В Швейцарии каждый месяц выпадал снег.
Необычный холод привел к катастрофическому неурожаю. Весной следующего года цены на зерно выросли в десять раз, а среди населения разразился голод. В поисках лучшей жизни (зачастую безуспешных) десятки тысяч европейцев устремились в Америку, которая все-таки пострадала меньше Европы.
Лишь через сто с лишним лет стало понятно, почему природа вдруг словно взбунтовалась против человека. Американский физик и климатолог Уильям Хамфриз связал резкое похолодание с извержением вулкана Тамбора на острове Сумбава (Индонезия) в апреле 1815 года. Это чудовищное по силе извержение унесло жизни более чем девяноста тысяч человек. Извержение вулкана Кракатау в 1883 году было слабее. Извержение Везувия, разрушившего древнеримские города Помпеи и Геркуланум, было намного слабее.
В результате взрыва вулкана в атмосферу попало до ста восьмидесяти кубических километров пепла и газов. Они-то и стали причиной того, что второе десятилетие XIX века (с 1810 по 1819 год) оказалось самым холодным за последние пятьсот лет человеческой истории.
Именно из-за ужасной погоды в Швейцарии молодые английские писатели, запертые дождями на вилле, принялись развлекаться страшными историями. В результате литература обогатилась романом Мэри Шелли «Франкенштейн» и рассказом Джона Полидори «Вампир». Перси Шелли, Байрон и Клер Клермон почти сразу же отказались от затеи.
Но и двух законченных произведений хватило, чтобы то давнее лето вошло в историю литературы.
«Так случилось, что в самый разгар увеселений, неизменно сопутствующих лондонской зиме, на всевозможных приемах, устраиваемых законодателями хорошего тона, стал появляться некий дворянин, более приметный своей эксцентричностью, нежели знатностью. Он наблюдал за весельем, царящим вокруг него, так, словно сам не мог принять в нем участие»[69]. С этого начинается рассказ Джона Полидори.
Эксцентричного дворянина зовут лорд Рутвен, и вскоре главный герой — молодой джентльмен по имени Обри — с ним знакомится. Далее описывается их совместное путешествие, в ходе которого читателю становится понятным: лорд Рутвен не только загадочен, но и чрезвычайно опасен. Обри узнает легенду о вампирах и постепенно начинает прозревать в своем спутнике это чудовище…
Не буду пересказывать повесть полностью — скорее всего читатель знаком с нею; если же нет, то не хочу портить впечатление от будущего чтения.
Для нас важно несколько деталей. Во-первых, имя, использованное автором — лорд Рутвен, — уже появлялось ранее на страницах другого литературного произведения. Лорд Рутвен — таков титул главного героя романа «Гленарвон», написанного Каролиной Лэм, бывшей возлюбленной Байрона. «Гленарвон» вышел все тем же «небывшим летом» 1816 года, за три года до появления «Вампира», опубликованного (без подписи автора) в 1819 году. Книга Каролины Лэм — по сути, тяжеловесный и скучный памфлет, направленный против Байрона. Байрон-Гленарвон — средоточие всех пороков. В качестве эпиграфа предпосланы строки из байроновского «Корсара»:
Он будет жить в преданиях семействС одной любовью, с тысячью злодейств.[70]
В виде письма Гленарвона писательница опубликовала подлинное письмо к ней Байрона. В конце концов эксцентричный эгоист тонет в волнах…
