Лев Трубе - Остров Буян: Пушкин и география
В одном месте у А. С. Пушкина упоминается Эвр, как древние греки называли юго-восточный теплый ветер (то же, что у итальянцев широко распространившееся название его — сирокко): «Порфирная колоннада, открытая с юга и севера, ожидает дуновения Эвра; но воздух недвижим…» («Мы проводили вечер на даче»).
В стихах А. С. Пушкина встречается и общий поэтический образ ветра — Эол (повелитель ветров у древних греков, которого они изображали со скипетром в руке, восседающим на вершине скалы, под которой в пещере были заключены ветры):
Где ныне мчится лишь Эол,Небес жилец.
«Обвал»Или:
Летит, как пух от уст Эола…
«Евгений Онегин»В своих произведениях поэт употреблял и различные названия снежной бури — метель, вьюга, буран, вкладывая в них определенный смысл, ибо между понятиями метель и вьюга, с одной стороны, и буран — с другой, есть некоторое различие.
Метель — общее название снежной бури, как достаточно сильного ветра со снегом. Вспомним повесть «Метель», в которой, можно сказать, дана классическая картина этого явления природы: «…Едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу занесло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели белые хлопья снегу; небо слилося с землею».
Вихревой характер снежной бури подчеркивается в другом ее названии — вьюга: «Вьется вьюга», — читаем мы в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях».
Метель и вьюга — названия-синонимы:
Отдайте мне метель и вьюгуИ зимний долгий мрак ночей.
«Весна, весна, пора любви…»Буран (от тюркской основы бур — крутить, вертеть) означает то же, что и вьюга, но это название распространено главным образом в степной полосе юго-востока (в частности, в Приуралье), откуда еще несколько веков назад это слово пришло в русский язык. Вспомним повесть А. С. Пушкина «Капитанская дочка», действие которой происходит под Оренбургом: «„Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!“ Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевленным»[22].
Попутно заметим, что есть еще одно название снежной бури — пурга, употребительное на севере и северо-востоке.
Образы бури в прямом и переносном смысле не раз использовал великий поэт в своих произведениях, например в стихотворении «Буря», «Зимний вечер», «Туча» и других. Причем о «Туче» замечено С. М. Бонди: «Может быть, стихи эти имеют политический подтекст и являются одним из аллегорических напоминаний Николаю I о необходимости наконец освободить, вернуть ссыльных декабристов»2. Считается также: возможно, оно связано с конфликтом между Пушкиным и Николаем I, происшедшим в июле 1834 года («Чуть было не поссорился я со двором», — записал поэт в дневнике 22 июля 1834 г.). В стихотворении о туче говорится:
Ты небо недавно кругом облегала,И молния грозно тебя обвивала;И ты издавала таинственный громИ алчную землю поила дождем.
Довольно, сокройся! Пора миновалась,Земля освежилась, и буря промчалась,И ветер, лаская листочки древес,Тебя с успокоенных гонит небес.
Хотя над А. С. Пушкиным в жизни много промчалось бурь, но в этом стихотворении, имеющем точную дату написания — 13 апреля 1835 года, он едва ли имел в виду конфликт почти годичной давности.
Поэтический образ грозной силы природы появляется в последних строках последнего стихотворения поэта, посвященного 25‑й годовщине Царскосельского лицея: «Была пора: наш праздник молодой…», которое, по свидетельству очевидца, на собрании лицеистов первого выпуска он не мог дочитать — столь сильно был взволнован. Вот они, незавершенные строки:
И над землей сошлися новы тучи,И ураган их . . . . . .
Знал А. С. Пушкин об ураганах не только вообще, но и, в частности, о страшном «аравийском урагане» (самуме), сравнимом с «дуновением чумы».
Эти примеры показывают, сколь разнообразно и органично использовал великий поэт образы сил природы, которой он посвятил немало своих стихотворений, нарисовав ее картины, и грозные, и идиллические, в противоборстве сил и в умиротворении.
И в заключение обратим внимание на такой интересный факт. В «Истории села Горюхина» А. С. Пушкин устами своего персонажа говорит о неких обнаруженных им бумагах, которые «заключали… неоценимый запас экономических, статистических, метеорологических и других ученых наблюдений», относящихся ко второй половине XVIII века. В пушкинское время еще не проводились, за исключением Петербурга, регулярные наблюдения за погодой на метеостанциях. Они велись отдельными лицами (в Москве в 1820—1853 гг.). Одной из первых метеостанций в России вне столицы стала станция в Нижнем Новгороде, организованная в 1835 году при Нижегородской мужской гимназии. Постоянная же служба погоды в России была создана в 1872 году.
«Шумит, бежит Гвадалквивир»
На эти стихи написан пленительный романс А. С. Даргомыжского «Ночной зефир». Сколько рек воспето в пушкинской поэзии! И это, конечно, не случайно. Ведь с реками с давних времен теснейшим образом была связана жизнь людей. Известный русский географ Л. И. Мечников на эту тему написал книгу «Цивилизация и великие исторические реки». По именам рек получили свои названия целые страны (Индия, Иордания, Конго, Заир, Парагвай, Перу и др.) и области (Амазония, Месопотамия, Пенджаб, Поволжье, Приамурье и т. п.), да и жители (волгари, или волжане, вятичи, донцы…).
Пожалуй, чаще всего А. С. Пушкин упоминает Неву, на берегах которой жил в расцвете своего гения. Одним-двумя словами он создает выразительную картину. Вот Нева до основания Петербурга:
По мшистым, топким берегам[23]Чернели избы здесь и там,Приют убогого чухонца.
А вот река в черте нового города:
Невы державное теченье,Береговой ее гранит…
«Медный всадник»Перенесемся на Кавказ,
Где мчится Арагва в тенистых брегах,. . . . . . . . . . .Где Терек играет в свирепом веселье.
«Кавказ»Или:
…Терек своенравныйКрутые роет берега.
«Евгений Онегин»Тереку посвящено и отдельное стихотворение, в котором отмечается разительное различие между верхним и нижним течением реки:
Меж горных стен несется Терек,Волнами точит дикий берег,Клокочет вкруг огромных скал,То здесь, то там дорогу роет,Как зверь живой, ревет и воет —И вдруг утих и смирен стал.
Все ниже, ниже опускаясь,Уж он бежит едва живой.Так, после бури истощаясь,Поток струится дождевой.И вот: . . . . обнажилосьЕго кремнистое русло.
«Меж горных стен…»«…Волга рек, озер краса»
Это, можно сказать, настоящая географическая характеристика знаменитой кавказской реки — и бурной, и спокойной, и стремительной, и плавной.
А вот река вписана как органическая часть в целую географическую картину Северного Кавказа:
Я видел Азии бесплодные пределы,Кавказа дальный край, долины обгорелы,Жилище дикое черкесских табунов,Подкумка знойный брег, пустынные вершины,Обвитые венцом летучим облаков, И закубанские равнины!
«Я видел Азии…»Или:
На холмах Грузии лежит ночная мгла; Шумит Арагва предо мною.
«На холмах Грузии…»Иная речная панорама на Украине, где расстилаются
Днепром подмытые равниныИ степи Буга…
«Евгений Онегин»Но у Днепра есть и другие берега:
Венчаны чащею древесной.
«Шумит кустарник…»Воспет поэтом и Дон — южнорусская краса. И воспет не сам по себе, а в связи с русско-турецкой войной 1823—1829 годов, в которой участвовали донские казаки:
Блеща средь полей широких Вон он льется!.. Здравствуй, Дон!От сынов твоих далеких Я привез тебе поклон.
Как прославленного брата, Реки знают тихий Дон;От Аракса и Евфрата Я привез тебе поклон.
Отдохнув от злой погони, Чуя родину свою,Пьют уже донские кони Арпачайскую струю.
Приготовь же, Дон заветный, Для наездников лихихСок кипучий, искрометный Виноградников твоих.
«Дон»Здесь названия рек (Аракса и Евфрата) используются как приветствие по возвращении А. С. Пушкина из путешествия в 1829 году в Арзрум. Поэт возвратился как бы вестником победы русских войск над турецкими («Был и я среди донцов…»).
