Лев Колодный - Кто написал «Тихий Дон»? Хроника литературного расследования
У каждого писателя в общежитии была своя комната, где часто допоздна засиживались гости, нередко остававшиеся ночевать. Когда места в комнатах не хватало, то, случалось, укладывались на ночлег даже в телефонной будке. В общежитии на Покровке был один из московских «университетов» Михаила Шолохова, где он дышал воздухом литературы, быстро формировался как писатель.
Естественно, что, узнав все это, я захотел побывать там, где находилось общежитие «Молодой гвардии». Оно располагалось в бывших меблированных комнатах по адресу Покровка, 3. Улица эта находится в центре Москвы, где сохранилось множество приземистых старинных зданий.
– Марк Борисович! – обратился я к престарелому писателю незадолго до его смерти. – Представьте, что мы с вами находимся в суде, где слушается дело о плагиате, и я, как прокурор, задаю вопрос: свидетель Колосов! Ответьте мне на такой вопрос. Вы знали ответчика с 1923 года как начинающего литератора. Спустя всего три года после вашей переписки по поводу публикации одного из первых рассказов ответчика он вдруг появляется в Москве с рукописью романа. Вы лично не усомнились в авторстве Шолохова относительно романа? Не показался ли странным столь стремительный взлет, учитывая молодость автора и его незавершенное образование?
– Нет, не сомневался никогда, все мы были молоды и необразованны, все быстро творчески росли, удивляя друг друга. Все, кто в молодости знал Шолохова, его донские рассказы, не сомневались, что роман написал он сам…
…Как раз во время короткой литературной учебы в студии «Молодой гвардии» появилось у Михаила Шолохова свое жилье.
«Сняли мы комнату в Георгиевском переулке, отгороженную тесовой перегородкой, – рассказывала якобы о тех днях Мария Петровна Шолохова ростовскому писателю В. Воронову. – За стеной стучат молотками мастеровые люди. А мы радовались, как дети. Жили скудно, иногда и кусочка хлеба не было. Получит Миша гонорар – несколько рублей, купим селедку, картошку – и у нас праздник. Писал Миша по ночам, днем бегал по редакциям» (цитирую по книжке В. Воронова «Юность Шолохова». Ростов, 1985.).
Итак, появляются для поиска конкретные данные – не только название переулка: дом с мастерской, где «стучали молотками мастеровые люди». О какой мастерской идет речь? Молотками могли стучать и плотники, и кровельщики, и сапожники…
Об этом же периоде жизни в Москве напечатаны такие строки, приведенные со слов М. П. Шолоховой В. Вороновым:
«В Москве в первый год после свадьбы Михаил Александрович за любую работу брался – и сапожничал, и мостовые клал, а ночью писал…».
Из этого явствует: далеко ходить сапожничать не требовалось, достаточно было выйти из комнаты, отгороженной «тесовой перегородкой», чтобы получить заказ от сапожников.
Приехав жить в Москву, Мария Петровна хотела продолжить образование, поступить учиться. А муж ей так сказал: «Работать ты будешь только у меня».
– Я, – говорит она, – не поняла тогда, а ведь он прав был. Он ночью пишет, а я днем, пока он работает, переписываю, а позже перепечатывала.
Позже – это уже не в Москве, где машинки не имелось…
А тогда они жили так: Шолохов писал по ночам, днем ходил по редакциям или работал, а жена переписывала его сочинения…
Уже говорилось, что в Георгиевский переулок выходит одним из фасадов Дом союзов. Так вот, в дни январской стужи 1924 года, когда умер В. И. Ленин, мимо дома, где жил Михаил Шолохов, день и ночь шли люди, чтобы проститься с покойным. Хотя от порога того дома до Колонного зала было всего несколько сотен шагов, долго пришлось Михаилу Шолохову и Марии Петровне ждать своего часа, чтобы пройти под сводами траурного зала. В своей одежонке они сильно промерзли.
Да, трудно жилось тогда в Москве будущему автору «Тихого Дона». Лишь в апреле 1924 года был напечатан в газете фельетон под названием, как у Гоголя, «Ревизор», с подзаголовком «Истинное происшествие». Наверное, полученный за него гонорар и позволил молодоженам устроить «пир» с селедкой и картошкой, запомнившийся Марии Петровне.
Но в каком доме?
Что, если посмотреть адреса московских сапожных мастерских? В справочнике «Вся Москва» за 1917 год приведены фамилии около восьмисот сапожников и адреса восьмисот сапожных мастерских. В этом разделе есть такая информация:
«Зимницкий Эрн. Фед. – Тв. ч… Георгиевский д. З, Тлф. 92–42». «Тв. ч.» – это Тверская часть, уточнение, что переулок у Тверской.
Владелец мастерской дал о себе сведения и в другой раздел справочника – жителей Москвы. Наличие в то время у него телефона говорит о том, что дела шли хорошо, мастерская находилась на бойком месте, вблизи многолюдной Тверской, где хватало клиентов. Не исключено, что эта сапожная мастерская «за тесовой перегородкой» после гражданской войны уцелела на своем месте без старого хозяина…
Встретившись с сыном писателя – Михаилом Михайловичем Шолоховым летом 1985 года, я узнал от него впервые еще одну интересную подробность, связанную с жизнью его отца в Москве в 1923 году. Кто-то решил было тогда выселить его из комнаты в Георгиевском переулке и обратился с иском в суд. Он состоялся. На суде с горячей речью выступил ответчик… Судья принял решение в его пользу. После суда домоуправ признался, что речь жильца произвела на него такое впечатление, что ему захотелось тотчас предоставить Шолохову не крохотную комнатенку, в которой тот обитал, а дворец! Быть может, где-нибудь в московских архивах сохранились материалы этого суда…
На мою просьбу уточнить место, где жили Шолоховы в Москве, Мария Петровна сообщила, что их соседом по квартире был некий актер Большого театра Гремиславский. Фамилия эта запомнилась потому, что она похожа на девичью фамилию Марии Петровны – Громославская.
В списках членов трупп московских театров за 1917 год нашел я чету Як. Ив. и Мар. Алекс. Гремиславских, служивших гримерами в Художественном театре. К. С. Станиславский в сочинениях упоминает дважды И.Я. Гремиславского, художника театра, с которым ездил на гастроли за рубеж в 1922–1923 годах… Возможно, кого-то из них имела в виду Мария Петровна, приняв в свое время за актера…
Вот тогда я обратился за помощью к читателям «Московской правды». Может быть, кто-нибудь, как это уже бывало, поможет уточнить дом, где жил в 1923–1924 годах актер Гремиславскии за «тесовой перегородкой». Именно тогда писались «Донские рассказы».
* * *На следующий день после публикации очерка в редакцию начали звонить читатели. Ссылаясь на выходивший в двадцатые годы справочник «Театральная Москва», они сообщали адреса Гремиславских: Яков Иванович с женой значился в Георгиевском переулке, дом 2, квартира № 5, а их сын, Иван, жил по адресу станция Химки, Назаровская, 4, где были загородные дома актеров Художественного. Таким образом, крепло убеждение, что Шолоховы жили именно в этом доме, именно с этими Гремиславскими из Георгиевского переулка, а название театра за шестьдесят минувших лет, возможно, и забылось, и, как бывает, одно название вытеснилось другим, еще более популярным…
Потом начали приходить письма. Они помогли установить связь и переговорить с Натальей Ивановной Синицыной, проживавшей в доме в Георгиевском переулке, в семье Гремиславских. Она оказалась их племянницей. Покинула, однако, этот дом в 1914 году. Но дом детства хорошо помнит, как и то, что когда выходила с черного хода во двор, встречались ей часто сапожники, чья мастерская располагалась во дворе. Как помнит читатель, в воспоминаниях М.П. Шолоховой, опубликованных писателем Василием Вороновым, упоминается о комнате «за тесовой перегородкой», за которой стучали молотками «мастеровые люди». Поэтому местонахождению сапожной мастерской я поначалу придавал особое значение, пытаясь даже по ней установить адрес дома Михаила Шолохова. Сапожные мастерские находились в Георгиевском переулке в разных домах: и на нечетной стороне в доме под № 3, и по четной стороне в доме № 4…
Среди тех, кто отозвался на просьбу газеты, оказались и бывшие жильцы Георгиевского переулка, покинувшие его в разное время.
– Сапожная мастерская была и в нашем доме № 2, но не в нем самом, а в одном из дворовых флигелей, – подтвердил племянник Гремиславских Олег Васильевич Чудинов, родившийся здесь. Если первая часть его информации, казалось, ставила точку над i, то вторая все подвергала сомнению, потому что его родственники Гремиславские, по его словам, по соседству с сапожной мастерской никогда не жили, значит, за их стенкой (и стенкой Шолоховых!) молотки не могли стучать…
Неясно было до конца и другое: кто являлся соседом Шолохова – Гремиславские, работавшие в Художественном театре, или кто-нибудь из их однофамильцев или родственников, возможно, живших в Георгиевском переулке, служивших в Большом театре, расположенном поблизости.
И вот когда уже стало казаться, что ответить на вопрос однозначно не удастся, пришло в редакцию еще одно запоздалое письмо на двух машинописных страницах. Оно и позволило получить искомый ответ и уточнить не только адрес Михаила Шолохова, но и некоторые неизвестные обстоятельства его жизни в Георгиевском переулке. Привожу письмо еще одного свидетеля, которого я бы мог выставить на суде со стороны ответчика:
