Природа. Человек. Закон - Городинская Виолетта Семеновна
«Установить, что Государственный комитет СССР охране природы является центральным органом государственного управления в области охраны при-поды и использования природных ресурсов и наряду с Советами Министров союзных республик несет всю полноту ответственности за охрану природы, организацию рационального использования и воспроизводство природных ресурсов в стране. В этих целях Комитет наделяется соответствующими правами и полномочиями».
«В связи с образованием Государственного комитета СССР по охране природы и возложением на него функций государственного управления и контроля в области охраны природы и природопользования, которые осуществляются в настоящее время другими министерствами и ведомствами, признать целесообразным передать в ведение этого Комитета:
из Госагропрома СССР — осуществление государственного контроля за использованием и охраной земель и животного мира, включая контроль за правильным ведением охотничьего хозяйства и заповедным делом, ведение Государственного кадастра и Красной книги СССР;
из Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР — осуществление государственного контроля за использованием и охраной вод и выполнение других функций, связанных с организацией охраны и рационального использования водных ресурсов;
из Министерства геологии СССР — осуществление государственного контроля за охраной подземных вод от истощения и загрязнения, сохранив з'а этим Министерством проведение гидрогеологических исследований, в том числе разработку постоянно действующих гидродинамических моделей основных регионов страны с целью управления ресурсами подземных вод;
из Государственного комитета СССР по гидрометеорологии — осуществление государственного контроля за охраной атмосферного воздуха и выполнение других функций, связанных с организацией охраны и регулированием использования воздушного бассейна, сохранив за этим Комитетом функции наблюдения за загрязнением среды и его последствиями; из Государственного комитета СССР по лесному хозяйству — осуществление государственного контроля за ведением лесного хозяйства и рациональным использованием лесов;
из Министерства рыбного хозяйства СССР — осуществление государственного контроля за охраной и использованием рыбных запасов, водных животных и растений во внутренних водоемах и территориальных водах СССР, а также на континентальном шельфе и в экономической зоне СССР».
Об этом можно было только мечтать. И вот мечты стали явью. И обрадовались те, кто видел угрожающее положение, и воспряли духом те, кто по должности обязан был охранять природные ресурсы, но по ведомственной принадлежности не мог этого делать. Среди них ведь тоже есть немало настоящих бойцов за сохранение и преумножение всего, что необходимо для нормальной жизни людей. И до постановления они героически бились за это.
«Пять лет держали в Охотском море запрет на лов почти исчезнувшей от жадного и непродуманного промысла сельди. И вот одна из первых путин…
В Охотское море пришло 70 судов объединения «Дальрыба». Промысел начался, а через несколько дней вылетевший в район лова начальник «Охотскрыбвода» его запретил. ЧП! Лишить работы целый флот — такого примера в Минрыбхозе вспомнить не могли.
Почему А. Пынько (начальник «Охотскрыбвода». -Авт.) пошел на этот шаг? Да можно ли было терпеть, когда добытчики, выполняя план, ловили сельдь, а потом, случалось, опорожняли сети обратно в море. Шансов выжить у десятков и десятков тонн «осушенной» рыбы не оставалось. Ловить в «Дальрыбе» было кому, перерабатывать — нет. Позже появились цифры: к примеру, промысел был обеспечен рефрижераторными судами лишь на 51 процент.
21 октября Пынько закрыл промысел.
23 октября тогдашний министр рыбного хозяйства СССР Н. И. Котляр срочной телеграммой это решение отменил» (Московские новости, 1988, 14 февр.).
Понятно, что таким, как Пынько, не побоявшимся вступить в бой с самим министром, которому он подчинен (и, кстати, бой этот выигравшим — 40 судов все же сняли с промысла, оставив только те, у которых приемка ценной рыбы была обеспечена рефрижераторными и перерабатывающими мощностями), новое постановление придало и новые силы.
Но. Случилось абсолютно непонятное, если применять только здравый смысл и не принимать во внимание что постановление это, связывающее беспредельную свободу министерств и ведомств в обращении с природными ресурсами, пришлось им ох как не по нутру и они пытаются сделать все, чтобы свести его на нет.
И знаете — делают.
«У многих сейчас невольно стало складываться мнение, — пишут инспектора рыбоохраны бассейнового управления «Камчатрыбвод» в «Правде» (1988, 14 марта), — что мы не только не выйдем из ведомственной зависимости от Минрыбхоза СССР, но и вообще потеряем свои прежние права по охране ресурсов и регулированию промысла. К слову сказать, права и без того мизерные».
Но это, так сказать, частное мнение, хоть и имеет достаточно серьезные основания: Минрыбхоз СССР в самый разгар перестройки природоохранной деятельности в стране затеял реорганизацию своей рыб-инспекции с целью сделать ее более ручной и исключить повторения неприятностей со строптивцами типа А. Пынько.
Гораздо тревожнее следующий факт. Уже только три месяца спустя после выхода столь обнадеживающего всех постановления вдруг как гром среди ясного неба появляется новое решение: осуществить четкое разделение функций по контролю за единым государственным лесным фондом страны и по его хозяйственному использованию. С этой целью намечено образовать союзно-республиканский Государственный комитет СССР по лесу (Госкомлес СССР) и союзно-республиканское Министерство лесной промышленности СССР (Минлеспром СССР) на базе существующих органов управления.
Тут уж самые светлые умы пришли в недоумение и самые радужные энтузиасты сникли. Потому что великолепная и единственно верная идея — передать все контрольные и распорядительные функции всем природным комплексом страны и его ресурсами единому органу — Госкомприроде СССР данным решением, по существу, сводится на нет. Ибо природа, как нам уже известно, едина, и как только из этого единства вычленяется какая-то часть, рушится весь ее комплекс. То же самое и с контролем и управлением природными ресурсами. Госкомлес отвечает, значит, за лес. А за зверье в лесу кто отвечать будет? Опять Главохота или появится какой-нибудь Госкомзверь? А за речки лесные и таежные? А за болота? А за нерестилища в реках? Госкомвод, Госкомболото, Госкомрыба? А если их не будет, что станется со зверьем, с реками, болотами, рыбой? А вот что:
«По нерестовой реке сверху шли, как танки-амфибии, огромные японские лесовозы и волокли за собой длинные хвосты кедровых хлыстов. Шли, обрушивая берега, подымая донную гальку, превращая родниковое чистое нерестилище в грязевой поток. Вот она трелевочная дорога!.. Зачем прокладывать лежневки? Зачем тратить на это время? Когда можно просто и «дешево» возить лес по днищу реки: слава богу, река неглубокая, днище ее твердое (ведь горная река!)… И никаких тебе хлопот… А что гибнет нерестилище, что исчезла рыба, искалечена тайга… Наплевать. Ведь за это министерство не отвечает» (Лит. газ., 1987, 10 июня).
«…лесопользователи обязаны:
наиболее полно и рационально использовать переданные им лесосеки, лесонасаждения, отведенные под подсочку, лесные сенокосы и другие лесные угодья;
не оставлять недорубов (начатых рубкой лесосек), а также заготовленной древесины на местах рубок и в лесу после истечения сроков ее заготовки и вывозки, устанавливаемых Правилами отпуска древесины на корню в лесах СССР;
вести работы способами, не допускающими возникновения эрозии почв, исключающими или ограничивающими отрицательное воздействие лесных пользований на состояние и воспроизводство лесов, а также на состояние водоемов и других природных объектов…»(Основы лесного законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. 34).
Да, да, Министерство лесного хозяйства, а позже Госкомлесхоз СССР так и не ответили ни разу за все эти гибели, исчезновения, калечения. А кто привлечет их к ответственности, не сами ли себя? Охрана леса стала для них десятистепенным делом.
