Природа. Человек. Закон - Городинская Виолетта Семеновна
Аналогия — не тождество. Нам только хотелось, чтобы вы зримо представили себе всю сложность, а подчас и недоступность видения биосферы в целом, видения ее как единого организма, в котором нет ничего несущественного, лишнего, случайного. С точки зрения эритроцита, популяции клеток руки или уха, ноги или глаза — случайные и даже лишние образования, даром что они гармонично входят в биосферу тела. Ну а как с вашей точки зрения?
Для того чтобы судить о нужности или ненужности, случайности или необходимости того или иного органа человеческого тела, необходимо обладать по меньшей мере человеческим взглядом на эти явления. Для того чтобы судить о биосферных явлениях, необходим уже космический взгляд (не путать со взглядом из Космоса, который в наше время спутников и телевидения доступен даже кошке, уютно устроившейся в кресле перед телевизором). Доступен ли такой взгляд человеку? По-видимому, да. Таким даром обладал В. И. Вернадский, показавший современному человечеству, что можно мыслить биосферными категориями.
Стать гением невозможно. Но ведь гении на то и рождаются, чтобы проторить дорогу для всех, чтобы открыть всем возможность мыслить, как они, — понятно, спустя какое-то время, пока их идеи не получат массового резонанса, не войдут в плоть и кровь массового мышления. Необходимо еще и желание этих масс (хотя бы научных) мыслить конгениально, а для этого им нужно ощущать в этом необходимость.
Думается, что именно сейчас настало время, когда большинство ученых ощущает острую необходимость в мышлении космическими и биосферными категориями. Без этого взгляда, без этого подхода уже просто невозможно даже не то что развиваться — попросту существовать современной науке, накопившей громадное количество информации и не знающей, куда ее пристроить, как осмыслить всю эту громаду интереснейших фактов, обобщить, свести воедино в гармоничной концепции.
В опубликованных трудах Вернадского не прямо, но достаточно прозрачно просматривается взгляд выдающегося ученого на биосферу как на целостный, единый, живущий своей особенной жизнью организм. Во всей широкой, глубокой, скрупулезной аналитической деятельности Вернадского-исследователя широту и глубину его открытиям придавал именно этот объединяющий все и вся — геологические пласты и эпохи с тучами саранчи над Аравией и биохимическим составом живых организмов, симметрию кристаллов минералов с диссимметрией белка, энергию Космоса и земных недр с Жизнью и т. д. и т. п. — синтезирующий добытые факты и знания целостный взгляд. Для него воздух, земля, вода, населяющие их живые организмы существовали не сами по себе по отдельности, как это мыслилось в науке XIX века и раньше, не только сосуществовали рядом, но были необходимы друг другу и не могли друг без друга существовать. Поэтому он и назвал населяющие Землю живые существа «живым веществом», чтобы уравнять их в представлении людей с веществом атмосферы, гидро- и литосферы, чтобы стали они в нашем сознании в один, в единый ряд. Ибо они и в самом деле — едины, только наша мысль неспособна объять это все сразу, наше сознание неспособно вместить всю цельность биосферы, и мы раздробили ее на отдельные части, на отдельные науки, разделы наук и подразделы и потеряли тот наивный, но целостный взгляд, какой имели наши предки и который и позволял им интуитивно чувствовать то, что мы узнали ценою двухсотлетних кропотливых и дорогостоящих исследований, что узнаем сейчас и что нам предстоит еще узнать.
Подход к биосфере как к целостному организму, живущему (да, да, именно живущему, а не просто существующему. Существовать может и булыжник — вечно и неизменно, ибо как только он изменится, рассыплется на песчинки, так и перестанет быть булыжником. Биосфера же живет — изменяется и все равно остается вечно, миллиарды лет, все той же биосферой) в пространстве и времени, эволюционирующему, развивающемуся от простого ко все более сложному, самоорганизующемуся и регулирующему свою функциональную систему, поможет прояснить и понять многое, если не все, объяснить уйму противоречий и снять множество парадоксов. Если, конечно, употребляя сочетание «живущая биосфера», не впадать в истерию мистицизма (или, наоборот, анти-мистики), а относиться к нему здраво, без каких-либо предвзятостей. В науке, кстати, это выражение давно уже употребляется свободно по отношению к косному веществу Вселенной. Скажем, член-корреспондент Академии наук СССР И. С. Шкловский назвал свою книгу: «Звезды: их рождение, жизнь и смерть», вовсе не полагая, что звезды — некие живые существа, рассыпанные в Космосе. В том-то и дело, что биосфера — совершенно уникальнейшее космическое явление сочетания изменяющегося, а значит, живущего косного вещества с изменяющимся и изменяющим косную среду веществом живым.
И уж если биосферу в целом мы можем представить себе как единый организм, то допустить, что тот или иной вид животных или растений является на всем протяжении своего существования одним развивающимся по времени организмом, вполне возможно.
Если представить какой-либо вид одним существом (или, по Вернадскому, одной из разновидностей живого вещества, так же, как разновидностью вещества косного является минерал), то к его эволюции вполне можно применить все этапы развития и обычного, привычного для нашего понимания, живого существа — растения или животного.
В самом деле, как и отдельная особь, вид в целом берет свое начало от одной клетки (возможно, от множества идентичных, но в данном случае это неважно) и точно так же проходит все стадии развития. Точнее, каждая отдельная особь того или иного вида повторяет сжато во времени — от спонтанного деления оплодотворенной яйцеклетки и различных стадий эмбрионального состояния до взрослой особи — тот же самый путь, который проделал вид в целом за сотни миллионов или миллиарды лет своего существования.
Теперь нам нетрудно представить вид в целом как единство, одну особь, некий цельный сверхорганизм, рассредоточенный в миллиардолетнем времени и пространстве поверхности нашей планеты. Отдельные особи — те, с которыми, собственно, мы и имеем дело, будь то фиалка или лягушка, червь или волк, представляют собою в данном случае не более чем отдельную клетку многоклеточного организма вида. И так же, как клетки любого такого организма, они рождаются, живут, подготавливают себе смену, отмирают, замещаясь новыми, в общем такими же, но чуть измененными, поскольку опыт их «родителей» хоть немного, но отличается от опыта «дедов» и «прадедов», увеличивая количество генетической информации от поколения к поколению, а значит, весь вид эволюционирует, все более усложняясь и совершенствуясь.
Такой взгляд позволяет понять и прояснить многое из того, что и сегодня еще неясно и непонятно, имеет множество самых различных толкований. Уже сама множественность концепций одного и того же явления говорит о том, что верное решение не найдено в принципе, в самом подходе к данному явлению.
Например, до сих пор внезапность массового появления на Земле какого-то нового вида объяснялась довольно остроумно тем, что до поры до времени существовали только отдельные особи, которые ускользнули от внимания палеонтологов из-за своей малочисленности — ведь не могут же люди просеять все пласты Земли, чтобы выудить единичный экземпляр того или иного вида. А потом, когда каким-то образом условия стали наиболее благоприятными для этого вида, его единичные экземпляры начинали быстро-быстро размножаться и заселять Землю. Отдавая должное остроумию этого соображения, мы все же никак не можем понять, как же в этом случае могли малоподвижные виды, родившиеся от единичного экземпляра в одном месте распространиться по всей поверхности земного шара. А главное, возникшие в результате случайных ли мутаций или приспособления к условиям единичные новые особи просто-напросто не могли образовать сколь-нибудь устойчивых и мощных популяций. Это мы знаем по, так сказать, обратному примеру: если под влиянием не каких-нибудь пока неизвестных нам природных явлений, а антропогенного давления какой-либо вид животных сокращается до известного минимума, даже не единиц, а десятков или сотен особей, он обречен на полное вымирание.
