В Иноземцев - Современное постиндустриальное общество - природа, противоречия, перспективы
Постмодернити как историческое время, сменяющее модернити, определяется через апелляцию к модифицирующейся человеческой природе и изменяющемуся месту человека в социальной структуре. Как и теоретики постиндустриализма, постмодернисты обращаются прежде всего не к глубинным характеристикам этой эпохи, а к тем ее чертам, которые поддаются наиболее явному противопоставлению важнейшим признакам предыдущих периодов. С подобных позиций анализируются и относительно поверхностные явления демассификации и дестандартизации, и преодоление принципов фордизма, отход от прежних форм индустриального производства, и достижение качественно нового уровня субъективизации социальных процессов, и возрастающая плюралистичность общества, и уход от массового социального действия. Однако при этом, по мнению большинства постмодернистов, нарождающееся новое общество отчасти сохраняет черты прежнего, оставаясь "дезорганизованным" [disorganized] или "умирающим" [late] капитализмом.
Особого внимания заслуживают выводы теоретиков постмодернизма о снижении возможностей прогнозировать развитие как отдельных личностей, так и социума в целом, о неопределенности направлений общественного прогресса, о разделенности социума и активного субъекта. Вместе с тем постмодернисты считают, что в эпоху постмодернити преодолевается феномен отчуждения, трансформируются мотивы и стимулы деятельности человека, возникают новые ценностные ориентиры и нормы поведения. Таким образом, преодоление ранее сложившихся форм общественного устройства воспринимается ими как само содержание современного этапа социального прогресса.
Констатируя возросшую комплексность социального организма и связывая ее с резко повысившейся ролью индивидуального сознания и поведения, постмодернисты переносят акцент с понятия "мы", определяющего черты индустриального общества (при всем присущем ему индивидуализме), на понятие "я". Как следствие, теория постмодернизма убедительно обосновывает расширение рамок общественного производства и неизбежное в будущем устранение границ между производством и потреблением. В рамках этого подхода предлагаются все более широкие трактовки как производства, в которое включаются все стороны жизни человека, так и потребления. При этом анализируются не столько сами факты потребления материальных благ и услуг, сколько статусные аспекты и культурные формы этого процесса.
С позиций постмодернизма переосмысливаются роль и значение потребительной стоимости и полезности, времени и пространства как культурных форм и в то же время факторов производства. Деятельность, объединяющая в себе черты как производства, так и потребления и создающая вещные и нематериальные блага лишь в той мере, в какой они обеспечивают самосовершенствование личности, не создает, с точки зрения постмодернизма, продукты как такие потребительные стоимости (use-values), другой стороной которых неизбежно выступает меновая стоимость (exchange-value). С переходом к эпохе постмодернити подлинное содержание полезности заключается не столько в универсальной потребительной стоимости продукта, сколько в его высокоиндивидуализированной знаковой ценности (sign-value). Изменяется и сам характер потребления, которое Ж.Бодрийяр называет consumation в отличие от традиционного consummation См.: Baudrillard J. For a Critique of the Political Economy of the Sign // Baudrillard J. Selected Writings. Cambridge, 1996. P. 58..
Исследуя хозяйственные процессы с точки зрения их субъекта, постмодернисты обнаружили феномен симулированных потребностей, разграничили понятия потребностей (needs) и предпочтений (wants). Первые означают потребности, уже прошедшие социализацию; они заставляют рассматривать потребительское поведение как общественное явление; вторые основаны на субъективных устремлениях личности к самовыражению в потреблении. Называя инициированные подобным образом сущности символическими ценностями, постмодернисты отмечают их относительную несравнимость друг с другом, невозможность исчисления стоимости подобных объектов в квантифицируемых единицах цены или общей полезности.
Будучи изначально ориентированной не только и не столько на исследование объективных характеристик современного общества, сколько на изучение места и роли человека в нем, а в последнее время - также на изменения отношения личности к институтам и формам этого общества, теория постмодернизма глубже, чем иные направления социологии, проникла в суть явлений, происходящих на социопсихологическом уровне. Постмодернисты ближе всех подошли к проблеме обусловленности современного производства и современной социальной структуры не столько объективными факторами и конкретными действиями человека, сколько субъективными обстоятельствами и системой мотивов и стимулов, определяющих его действия. Тем самым им удалось убедительно заявить глобальный масштаб и подлинную глубину современных социальных преобразований.
Вместе с тем теория постмодернити находится сегодня в явном кризисе, обусловленном крайне неудачным решением в ее рамках вопроса о терминологическом обозначении современной реальности. Как показала практика, термин "постмодернити" может быть эффективно использован применительно только к тем историческим периодам, которые характеризуются преодолением ранее сложившейся социальной модели, так как он не фиксирует ничего, кроме факта такого преодоления. Однако после того, как новая общественная система приобретает черты стабильного социального состояния, данное понятие утрачивает черты определенности.
Начиная с первой половины 80-х годов термин "постмодернити" стал замещаться еще более аморфным понятием "модернизация". Постмодернити трактовалось уже не как установившееся состояние, а как гипотетический строй, формирование которого будет связано с завершением неопределенного процесса модернизации. Позднее возникли попытки ограничить период модернити отрезком истории с середины XVII-гo по конец XIX века и обозначить завершающую треть прошлого и первую половину нынешнего столетия в качестве эпохи модернизма и таким образом противопоставить постмодернити не всему индустриальному обществу, а лишь тем его формам, которые сложились в последние десятилетия.
В 90-е годы развитие концепции свелось к бессодержательному жонглированию понятиями; Э.Гидденс, например, предлагает заменить термин "постмодернити" понятием "радикализованной модернити"; Б.Смарт считает необходимым рассматривать постмодернити не как состояние, замещающее модернити, а как реконституирование последней; З.Бауман предпочитает определять современное общество не как постмодернити, а как самоценную модернити, как модернити-для-себя (modernity for itself). В результате сторонники данного направления не могут сказать о современном периоде ничего более конкретного, чем то, что "модернизм характеризуется незавершенностью модернизации, а постмодернизм в этом отношении более современен, чем модернизм как таковой" Jameson F. Post-Modernism, or. The Cultural Logic of Late Capitalism. L" 1992.P. 310..
Развитие постмодернистской теории, таким образом, стало полной противоположностью эволюции концепции информационного общества. Если последняя пошла по пути выделения одного из признаков будущего общества и поэтому оказалась недостаточно гибкой для того, чтобы адекватно реагировать на изменяющиеся социальные условия, то доктрина постмодернити столь аморфна, что всякие ее претензии на статус серьезной социологической теории совершенно безосновательны. Несмотря на это, выдвинутые в ее рамках оригинальные тезисы вполне могут быть использованы в постиндустриальной теории, так как ни в коей мере ей не противоречат.
К середине 90-х годов в зарубежной социологии сложилась весьма сложная и противоречивая ситуация. С одной стороны, постиндустриальная доктрина, подчеркивающая прежде всего центральную роль знания и ускоряющегося сдвига от производства материальных благ к производству информации, получила широкое признание, но при этом осталась скорее методологической основой для развития новых концепций, нежели теорией, пригодной для непосредственного применения к описанию новых реалий. С другой стороны, по меньшей мере две доктрины - теория информационного общества, с ее вниманием к технологическим аспектам, и концепция постмодернизма, акцентирующая внимание на становлении новой личности и ее месте в современном обществе, - подверглись достаточно резкой критике за присущую им односторонность и утратили ту привлекательность, которой обладали в 70-е и 80-е годы.
Таким образом, особенности современного общественного развития убедительно свидетельствуют, что социология нуждается в глобальной доктрине, свободной как от постмодернистского релятивизма, так и от излишнего объективизма постиндустриальной теории. С нашей точки зрения, на эту роль способна претендовать теория постэкономического общества, которая может быть построена на основе представлений, сформировавшихся в рамках обеих концепций. В каждой из них содержится та или иная фундаментальная предпосылка постэкономической теории. Постиндустриализм акцентирует внимание на роли технического и научного прогресса в общественном развитии; теоретики постмодернизма выдвигают на первый план новые качества человека, определяющие фундаментальные свойства будущего общества. Однако ни технический прогресс не может осуществиться без радикального развития личности, ни становление самой новой личности невозможно вне экономических успехов, обеспечивающих высокий уровень материального благосостояния общества в целом. Точкой, в которой практически пересекаются выводы двух теорий, является положение о значении науки и знаний, об их роли в развитии современного производства и формировании новых качеств его работника.
