Эдвин Лефевр - Истории Уолл-Стрит
Полковник намекал клиентам, что будущая лавина заказов на продажу заставит цену акций сильно упасть. Он уже советовал им продавать акции за 90 и за 95 — а сейчас они шли по 105. Так что он сделал больше, чем мог. Если они не продадут, надеясь получить еще больше, это станет их ошибкой.
Но был еще парень с сотней акций, приятный маленький клерк из глубинки, который вложил в акции весь свой капитал, сбережения в 210 долларов. На Уолл-стрит он был чужим. Но вдруг он проговорится, что получил совет продавать? Что ж, придется продавать собственную душу!
Полковник оценил шансы. Одним уголком рта, даже не поворачивая головы в сторону парня, дабы внимательные клиенты не могли понять, что он делает, он быстро прошептал — неуклюжим, благородным жестом: «Вспомни о своих деньгах, малыш! Забирай прибыль и ничего не говори!» И он прошел в офис, где его с нетерпением ждали магнаты Suburban Trolley.
Немного напуганный и молчаливый, Кэри отдал приказ продать принадлежащие ему акции Easton & Allentown, никому ничего не рассказав. Их удалось реализовать по 105,125 доллара за штуку. За вычетом комиссий и процентных платежей подсказка полковника положила в карман молодого клерка 1050 долларов.
Чуть позже акции немного поднялись, а затем медленно опустились до 99. Клиенты полковника неплохо заработали на сделке с Easton & Allentown. Но все же не так баснословно, как если бы им удалось подслушать благотворительную подсказку Тридуэлла!
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОБЕДИЛ
— Браун, — произнес мистер Джон Ф. Гринер, на минуту отвлекшись от чтения сводок биржевого информатора, стоявшего в углу. — Вы не могли бы посетить биржу и выяснить, какова ситуация на рынке для Iowa Midland? Мне нужно знать, сколько акций сейчас в продаже и у кого они находятся. Думаю, на Уолл-стрит они должны недурно расходиться.
— А что с ними такое? — полюбопытствовал его партнер.
— Пока — ничего, — меланхолично констатировал Гринер.
Он вернулся к свому рабочему столу. В его руках оказалось письмо, озаглавленное: «В офис президента железнодорожной компании Keokuk & Northern, Кеокук, штат Айова». Дотошно проштудировав все шестнадцать страниц, исписанных мелким почерком, он встал и принялся мерить шагами офис.
Ростом Гринер был невелик, а телосложением скорее тщедушен. Желтоватое лицо этого стройного, как тростник, шатена венчал высокий, или, как обычно говорят, широкий, лоб. Несмотря на невзрачную внешность, этот ловкий делец притягивал к себе внимание. А его орехового цвета глаза выдавали особенный ум.
Дни напролет Гринер пребывал в размышлениях. Даже не зная этого гиганта мысли лично, а просто глядя на него со стороны, можно было предположить, что грезит он не о пустяках, а о великих делах. Именно такое впечатление производил его выдающийся лоб. Глаза же заставляли подумать о том, что пути, которыми этот человек пойдет к своим великим целям, будут не просто замысловаты, но скорее всего не вполне добропорядочны. Да-да, они наводили на мысли о чем-то каверзном, весьма ловком и притом жестком и хладнокровном.
Наконец морщины на его лбу разгладились. Гринер чуть слышно пробурчал: «Мне нужна эта компания. Ее необходимо объединить с Keokuk & Northern. Это будет новая система железных дорог, которая охватит всю страну!»
Вернувшийся через полчаса Браун доложил обстановку. Дешевле 42 долларов акций для продажи было немного — имелось лишь несколько незначительных пакетов, удерживаемых средними комиссионными домами. Более крупные пакеты продавались по 44 доллара за акцию. А при цене в 46 долларов, смело пророчествовал Браун, на рынок могут выплыть внутрикорпоративные акции.
В переводе это означало, что как только цена на Iowa Midland Railway Company вырастет до 46 долларов за акцию, директорат компании или его окружение наверняка решат скинуть часть ценных бумаг. Иными словами, было очевидно, что Iowa Midland неплохо держится на плаву. В спекулятивном обороте было слишком мало акций для того, чтобы мистер Гринер смог заполучить контроль над компанией настолько задешево, как ему хотелось бы. Однако зачем это было нужно? Дело в том, что этот ловкий делец де-факто являлся президентом конкурирующей компании Keokuk & Northern Railway. Правда, такое положение дел тщательно скрывалось от широкой публики.
— Известно ли что-нибудь о приказах на поддержку? — напрягся Гринер. Акции «поддерживают» (то есть покупают при понижении) для того, чтобы цена на них не упала слишком низко и, что еще важнее, — слишком стремительно.
— Багли будет покупать по 300 акций через каждые четверть пункта удешевления. И так до тех пор, пока не будет достигнута отметка в 37. Тогда он купит 5 тысяч акций по этой цене. Это распоряжение он получил непосредственно от самого Уиллеттса.
Багли являлся брокером, специализировавшимся на сделках по Iowa Midland, а сам Уиллеттс — президентом компании.
— Уиллеттс будет сегодня утром в Каунсил-Блафс, — процедил сквозь зубы Гринер. — Он, видите ли, принимает участие в церемонии открытия одного монумента, посвященного военным победам. А она начинается в час — то есть через двадцать минут, учитывая разницу во времени. Так что сегодня днем Уиллеттс будет вне досягаемости средств связи.
Его собеседник понимающе улыбнулся:
— Неудивительно, что все вас так боятся.
— Вот что, Браун, — распорядился мистер Гринер, — начните-ка с продажи 10 тысяч акций Iowa Midland. Распределите их среди наших ребят на площадке. Будет неплохо, если из-за этой выходки директорат слегка перетрусит. Нам сейчас важно сбить цену, а не просто выгадать на продаже акций. Так что я хочу, чтобы цены на них упали.
Если бы Гринер желал путем «коротких» продаж скинуть акции, он действовал бы осторожнее. Он не стал бы нарочно тревожить осиное гнездо.
— Ну, если уж вы этого хотите, я думаю, вы это получите, — оптимистично отвечал Браун.
Когда он покидал офис, Гринер пробормотал ему вслед:
— Заставьте их помучиться, Браун. Пусть теряются в догадках.
Оставшись один, мистер Джон Ф. Гринер впал в глубокую задумчивость. «Это должно привести к падению Iowa Midland как минимум на три или четыре пункта. Не исключено, что мы сможем подобраться к порогу в 37. Что ж, посмотрим».
Под «порогом» он имел в виду цифру, провоцирующую самые серьезные приказы о поддержке акций.
Вскоре ситуацией с акциями Iowa Midland на бирже заинтересовалась дюжина весьма озадаченных и даже напуганных, но еще более-менее спокойных брокеров. А спустя несколько минут биржевая площадка превратилась в бурлящий водоворот человеческих страстей. Вся эта толпа нервно жестикулирующих, кричащих, рвущих одежду, дерущихся, снующих туда-сюда брокеров моментально сделала биржу ареной военных действий. Все их манеры как ветром сдуло. Так что сегодня до боли знакомая картина торгов выглядела весьма пугающе.
Смешно сказать, что привело всех в такое замешательство. Сначала чьи-то внимательные глаза подметили, как мистер Браун что-то нашептывал Гари Уилсону. Последний без колебаний направился в толпу Iowa Midland и продал тысячу акций за 42,125 и 42 доллара.
Чуть позже мистер Браун был замечен беседующим с В. Г. Карлтоном. По свидетельствам очевидцев, их беседа проходила в достаточно взволнованной атмосфере. После этого Карлтон как бы просто так заглянул на территорию, где торговались бумаги Iowa Midland. Демонстрируя полное безразличие ко всему на свете в целом и к рыночной судьбе Iowa Midland в частности, он продал Багли 1500 акций за 41,75, 41,675 и 41,5.
Неудивительно, что теперь за мистером Брауном следило несколько десятков острых глаз, в которых читался один и тот же немой вопрос.
Так что все заметили, как сей источник всеобщих волнений осмотрелся по сторонам и выбрал себе в собеседники Фрэнка Дж. Пратта. Результатом их обмена мнениями стал поспешный, насколько позволяли его толстые ноги, визит Пратта к стойке Iowa Midland, где он продал 2000 акций по средней цене в 41 доллар.
Теперь глазам изумленных зрителей предстала новая картина — она свидетельствовала о мнимой нерешительности Брауна. Впрочем, вскоре он подозвал к себе «особого» друга, Дэна Симпсона. Его стремительный рывок во все увеличивающуюся толпу у стойки Iowa Midland закончился тем, что Симпсон продал сразу 5000 акций, по-видимому даже не обратив внимания на цену.
В этот критический момент глаза наблюдателей потеряли Брауна из виду. Медлить было нельзя. Едва сдерживаемые эмоции вдруг нашли выход в брокерских глотках. В биржевом гуле отчетливо послышались ноты опасности.
Ситуация накалялась из-за того, что «доверители» Брауна действовали будто от своего имени, в то время как было совершенно ясно, что за ними стоят другие фигуры. Симпсон и иже с ним не выдавали имен реальных продавцов, Брауна и Гринера. Однако каждый находившийся на площадке брокер понимал, что началась большая игра. Кто-то сделал уверенный, но весьма сложный ход. Это еще более запутывало дело.
