Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
Зимой наваливается снег, стебли гнутся все разом и полегают. Такая ситуация оказывается очень выгодной для мелких лесных грызунов — полевок. В снежно-вейниковом убежище полевки как в неприступном блиндаже. В тепле и в полной безопасности. Отсюда устраивают смелые набеги на соседний лес за древесными семенами. Когда сгорает лес, звери и птицы удаляются с пустопорожних гарей. Полевки остаются. Вейник обеспечивает им сносную жизнь. За неимением древесных семян питаются вейниковыми. Как-никак все-таки злак, дает зерно, хоть и мелковатое. Но едят же мыши зерновки ковыля, а вейник чем хуже?
Благополучие вейника часто зависит от животных. В тундре — от сов. На Таймыре разрастается веселыми лужайками среди мрачных мхов, окружая гнезда белых сов. Виноваты в этом хозяева гнезд. Разбрасывают остатки своей еды. Оставляют помет. Удобряют почву настолько, что типичная тундровая растительность угасает, уступая место вейнику.
Вейники бывают разные. Вейник Лангсдорфа — житель лесной зоны. Но может проникать и в тундру. На Чукотке ему помогает суслик. Поведал об этом наш известный тундровед, профессор Б. Тихомиров.
Вейник начинает свой вояж в тундру с речных берегов, где ютится по землистым обрывам и галечникам. Суслик, заинтересованный в утеплении своей норы, наведывается на речные берега и транспортирует оттуда стебли вейника. Вместе с ними приносит и семена. Соломой устилает нору. А семена падают на свежие холмики земли возле норы.
Вырастают кусты вейника. Для суслика это не помеха. Во-первых, во время снегопадов они служат каркасом для задержания снега, а во-вторых, изоляционным материалом для новой норы. Не нужно далеко бегать на берег реки. Теперь вейник под рукой, брать его легко и безопасно. Чем дальше на север проникает суслик, тем чаще там встречается и вейник.
Роль вейника в тропиках выполняет лаланг. Ну и живуч же этот злак! Г. Ридли находил его на острове Ява у вулканических фумарол. Ничто живое больше не росло там. Стояла удушливая жара. Свистел и шипел пар, вырываясь из земли. Стлались облака едкого сернистого газа, от которого стискивало дыхание и горло становилось сухим. Лаланг оказался единственным, кто сумел выжить.
Из четырех видов рода императа лаланг самый преуспевающий. Масса стеблей, увенчанных остроконечными метелками, шелковистыми от белых волосков. При свете луны заросли императы окутаны тихим серебристым сиянием.
Лаланг обладает завидной способностью массированно разрастаться и изгонять с земли другие растения. Это достигается с помощью мощных корневищ. Другой вид — императа высокая — имеет корневища куда более короткие. Массами не разрастается. Скромно ютится небольшими куртинками. И многим он вообще неизвестен.
Зато лаланг прославлен по всему миру. Захват площади он ведет сначала не так быстро. Когда вырубят высокий коренной девственный лес, лаланг не захватывает вырубку, как вейник. Здесь устраивают огород. Через несколько лет его забрасывают. Вот тут-то и появляется наш знакомый и начинается его стремительная деятельность. Разные сорняки, которые успели захватить огород раньше лаланга, исчезают под его натиском быстро и навсегда. И года не пройдет, а их уже поминай, как звали. С этих пор лаланг — хозяин огорода.
Станут ли пасти на огороде скот или пустят пожар — злак уцелеет. Корневища проходят в почве глубоко. Сантиметров на сорок от поверхности. Конечно, ни для какого огня они недосягаемы. При поддержке человека лаланг может существовать неограниченно долго. Правда, бывают случаи, когда среди сомкнутого строя лаланга окажется кусочек земли, занятый другими растениями. И лаланг их не вытесняет. В чем тут дело, не смог решить даже такой знаток тропического леса, как профессор П. Ричардс. Зато хорошо известно, почему этот злак долго не решается захватить пустующую вырубку из-под дождевого тропического леса.
Все дело в семенах. Как ни легки, как ни воздушны его семянки, а не на всякую вырубку могут попасть. Над морем могут преодолеть многие мили. А на суше все-то им мешает. От материнского куста отлетят метров на пятнадцать и обязательно за что-то зацепятся, упадут. Если на пути к вырубке стоит узкая полоска леса, шагов тридцать шириной, лалангу ее не преодолеть. Вот если туда ведет широкая дорога, тогда еще может проникнуть. Да и то с помощью коров. Съест корова снопик лаланга. Оставит на вырубке кучу помета. В ней семена целые и невредимые.
А теперь еще насчет дальних перелетов. Никто не может доказать, что на остров Кракатау лаланг попал с помощью семян. Предполагают, но фактов нет. Вернее предположить, что добрался туда кустик нашего злака водным путем. Вместе с корнями, стеблями и метелками.
О том, что это вещь возможная, говорит один исторический факт. Как-то в куче разного хлама, прибитого к берегам Кокосового острова, нашли каноэ с двумя скелетами людей, крокодила, куст сахарного тростника и куст лаланга. Удалось доказать, что эти предметы прибыли с острова Ява. Дрейфовали около семисот миль. Лаланг добрался до суши вполне благополучно.
Есть у него и еще один способ распространения. Издавна используют этот злак в качестве упаковки. В ящики кладут вместо опилок и стружек солому лаланга вместе с серебряными метелками. И теперь трудно сказать, где у лаланга родина. То ли в Африке, то ли в Малайе, то ли в другом месте?
На захваченных площадях лаланг задерживается так долго, что заставляет лесоводов задумываться, как помешать ему селиться на вырубках. До войны малайский лесовод К. Саймингтон предложил засевать голую почву семенами быстрорастущих пород деревьев. Мы не знаем, вышло ли что у Саймингтона, но идея неплоха.
Из агрессивных злаков самый маленький — белоус. Ростом — как низкая осока, сантиметров десять-двадцать. Дернина такая же густая. Листья серые, зазубренные. Топорщатся, как щетина. В таком виде белоус немного напоминает большую малярную кисть.
Из дерновины торчат голые стебли. На концах рыхлые, однобокие колосья. В них редкие черные колоски с голубым отливом. В тонких стеблях — половина силы белоуса. Сухие стебли зимуют и торчат следующей весной, как стерня на поле. Иное травоядное, может быть, и соблазнилось бы свежей зеленью листьев, но, наколов морду о препятствие, уходит прочь. Кому хочется быть поцарапанным? Единственно, кто преодолевает колючую преграду, — ослы и мулы. Как им удается, трудно сказать. По крайней мере, этот факт свидетельствует, что осел не так глуп, как его изображают.
От вытаптывания белоус не страдает. Упругую дерновину
