Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
А чего стоят белые цветки перистерии высокой— национального растения Панамы. Они предстают в виде вороха простынь и подушек, среди которых гордо красуется белый голубь с красноватым клювом и головой, горестно поникшей в глубокой задумчивости. Если перебрать все 25 или 30 тысяч видов орхидей (как-никак 10 процентов цветочного царства!), сколько еще подобных творений природы можно найти. Есть похожие не только на голубей и кукол, но и на ящериц и на лягушек.
Однако самую большую сенсацию в мире вызвали все-таки не зверо-, птице- и человекоподобные орхидеи, а совершенно невзрачные и абсолютно незаметные путнику подземные представители этого разнокалиберного семейства в Австралии. Ризантеллю Гарднера обнаружил в 1928 году фермер Д. Тротт, раскорчевывая лесной участок под пашню. Плуг выворотил несколько кусков растения возле гниющего пня дерева мелалеуки. Оно выглядело совершенно бесцветным, как и полагается подземному жителю. Мясистые белые корни. Мелкие белесые цветки в густых, как у маргариток, корзинках. Хлорофилла нет. Жизнь рассчитана на союз с грибами. Еще два раза находили ризантеллю, и при таких же обстоятельствах — истерзанные плугом куски, из которых с трудом удалось составить растение, как из кубиков картинку.
В 1943 году в 3218 километрах к востоку нашли другую достопримечательность — криптантемис Слятера. Тоже под землей. Цветки ее не доходили на два сантиметра до поверхности, однако были оплодотворены, и в них завязались нормальные семена. К 1975 году в Австралии нашли всего четыре криптантемиса.
Ботаникам — новые заботы. Надо решить уйму проблем. Как появились подземные орхидеи? И кто их опыляет? Может быть, они самоопыляются? Или на них работают почвенные насекомые?
Строители воздушных болот
Ж. Дорст собирал в джунглях Америки бромелиевых — родичей ананаса. Они облепляли ветки высоких деревьев густыми темными массами. Снизу, с земли, казались большими птичьими гнездами. Только пурпурные венчики цветков на белых стебельках блестели на солнце, как язычки пламени. Ярко-красные прилистники еще больше привлекали взор. Красный цвет их постепенно переходил в зеленый, отчего они казались кусками железа, раскаленными на горне. Вокруг вились бесчисленные колибри.
Добыть нужные экземпляры совсем непросто. Мало того, что приходится взбираться к вершинам деревьев. Довольно сложно даже снять бромелию с ветки-хозяина. И не потому, что цепко держится за ветку корнями. А по причине необычной конструкции самих растений.
Каждое представляет собою как бы огромную розетку из длинных колючих листьев. Отдельный лист похож на желоб. Влага, попавшая в желоб, скатывается к центру розетки. Там образуется маленькое озерко. В воду падает разная труха: старые листья, кора, птичьи перышки и птичий помет. Озерко превращается в нечто среднее между болотцем и помойной ямой. Миллиарды микроболотец парят в воздухе тропических лесов. Когда Ж. Дорст тянулся за очередной жертвой, та словно в отместку обливала его сверху вонючими помоями, хотя дождей перед тем не выпадало несколько дней.
Еще полбеды, если бы бромелиевые копили тухлую воду. Им-то самим она явно на пользу. И запас влаги, и азотная пища. Не брезгуют ею и попугаи. Они обитают на вершинах деревьев и могут не спускаться на землю и не искать ручьев или речек. Но бывает, что в воздушных болотцах селятся москиты. Они приносят с собой возбудителя малярии.
Когда на побережье Бразилии вспыхнула малярия, обвинение пало на родичей ананаса. Проверили и установили тесную связь. Первой мыслью было: уничтожить строителей воздушных болот. Но как истребить их по всей Амазонии, где расселились бромелиевые? И как скажется эта операция на остальных обитателях дождевых лесов?
Стали разбираться дальше. Составили карту малярийных вспышек. Записали ход заболевания. Результат оказался неожиданным. Вспышек болезни по вине бромелиевых насчитали всего три. Первая — в дождевых лесах возле города Сан-Пауло, вторая — на острове Тринидад. Третья — в окрестностях местечка Санта-Катарина на восточном побережье Бразилии. Во всех трех случаях заболевание ограничивалось прибрежной полосой.
Зеленые кубки с красной полосой, свернутые из листьев бромелий, копят дождевую влагу и всякий хлам, который туда попадает. Эти висячие помойки так же обычны для лесов Южной Америки, как у нас бородатые лишайники на старых елях.
Именно здесь росли строители воздушных болот. По всей остальной Амазонии обитали другие бромелиевые, которые запасают воду не в воронках, не в болотцах, а в тканях листьев. Естественно, что ни москитов, ни малярии с ними связано быть не может.
Но тогда возникал другой вопрос: почему строители воздушных болот так обильно разрастаются вблизи людских поселений, а вдали от них встречаются не часто? Виноваты в этом сами бразильцы. Вблизи поселений они расчищают леса под огороды и плантации какао. Бромелиевые именно в таких лесах и разрастаются: редких, нарушенных человеком. И на лесных опушках. Часто создают непроходимые заросли. А москиты плодятся массами только там, где бромелиевые поселились слишком густо. Так, как в девственном лесу, не бывает. Раз уж они разрослись, потеснить их придется. Но только в той узкой полосе, которая опоясывает плантации какао.
Впрочем, прежде чем строить планы борьбы с бромелиевыми, полезно вспомнить о том, как их пытались ликвидировать во Флориде. Не из-за москитов. Из-за их собственной красоты. Американский садовод Д. Фэрчайлд с горечью описывал ограбление национального парка Эверглейдс. Дельцы наводнили тропические леса. Использовали всю современную технику. Грузовики вывозили бромелиевые тоннами. Продавали поштучно: покрупнее — по десять центов, помельче — за пятачок. Конечно, все эти растения впоследствии погибали. Флорида же лишалась своей первозданной красоты.
Испанский мох
Впрочем, уничтожать бромелиевые возле жилья, может быть, и не придется вовсе. Об этом говорит случай, который произошел с тилландсией уснеевидной — самым известным видом из бромелиевых, кроме, пожалуй, ананаса. Тилландсию редко называют ее ботаническим именем — длинным и труднопроизносимым. Чаще испанским мхом, хотя к мхам она отношения не имеет. Больше похожа на мох-бородач — наш седой таежный лишайник, серой канителью драпирующий глухие северные леса. И хотя растения совершенно не родственны (мох-бородач даже не цветковое!), но внешнее сходство так разительно, что ошибаются даже птицы. Птичка-древесинница, вьющая гнезда на юге только в космах испанского мха, улетая на север, устраивается на квартиру в путанице мха-бородача уснеи.
Длинными прядями свисает тилландсия со всевозможных предметов. В первую очередь окутывает деревья в лесу, превращает их в сказочные чудища. Это придает лесу некоторую волшебность, даже первобытность, столь высоко ценимую в наши
