Мир растений: Рассказы о культурных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
Но все изменяется коренным образом, когда приходит в лес человек с топором. Он вырубает делянку леса. И надеется, что упавшие на землю желуди вскоре дадут начало новым дубкам и на месте вырубленной дубравы зашумит молодая.
Напрасные надежды. Лещина тотчас же умножает свои ряды. Ее кусты становятся необычайно густыми и пышными. Крошечные дубки под их тенью растут туго. Они превращаются в «торчки» — пеньки, на которых каждый год появляется один-два листочка. В торчках еле теплится жизнь. Вскоре они засыхают совсем.
Особенно агрессивно вел себя орешник в казанских и чувашских дубравах. Видя полный крах дубового хозяйства, лесничий Б. Гузовский в самом последнем году прошлого века предложил оригинальный выход. Он прорубил коридоры в орешниковых зарослях. Уцелевшие дубки получили свою порцию света, ожили и тронулись в рост. Стены лещиновых зарослей стояли по обеим сторонам коридора, но теперь уже лещина не губила дуб. Она ему помогала: затеняла сбоку и подгоняла в росте.
Обрадованный успешным финалом своего опыта, Гузовский пошел дальше и видоизменил его. Теперь, собираясь отдавать дубовый лес в рубку, он ждал семенного года, и, когда дождь желудей выпадал на землю, брал топор и вырубал половину кустов лещины. Он знал, что на лесосеке теперь лещина дуб не задавит. Она не успеет быстро оправиться после рубки, и дуб перегонит ее. И снова воцарится извечный порядок: дуб вверху, лещина внизу.
Если же лесничий не умел вовремя отрегулировать отношения между дубом и лещиной, то вырубки превращались в своеобразный орешниковый сад, где потом собирали массу плодов. Они были очень нарядны, держались на ветках по три штуки вместе. Каждый был упакован в резной зеленый бокальчик из сросшихся прилистников и чуть выглядывал оттуда, поблескивая коричневым блестящим бочком.
Лесничие подсчитали, что в нашей стране два миллиона гектаров зарослей орешника. Это лишь в два раза меньше территории такой страны, как Швейцария или Нидерланды. Если собрать с каждого гектара по два куля орехов (а собирают и по десять!), то можно получить десять тысяч вагонов ореха. На каждого жителя страны по полкилограмма ценного продукта.
Из орехов выжимаем масло. По вкусу оно как миндальное. Остается две тысячи вагонов жмыха — почти чистого белка. Из жмыха делаем лучшие сорта халвы. Рассуждение, конечно, чисто теоретическое. На практике все выглядит несколько по-иному. И всякий человек, который под Москвой отправится за город, чтобы нарвать лесных орехов, привозит домой не совсем то, о чем мечтал. Он представлял, что добудет в лесу такие же крупные, яркие и маслянистые орехи, какие покупает в городе. Разбирая добычу, обнаруживает, что орехи раза в два мельче и вкус не тот. Хотя иной раз и повезет на крупные.
Дело в том, что на рынке продаются плоды культурных сортов орешника — фундук. Это облагороженный вариант того же лесного ореха. Иногда — гибрид с близкими видами лещины. Фундук разводят в разных странах, но больше всего в Турции. Турция дает две трети мировой продукции. Есть у них два ореховых района: Трапезунд и Карасунд, где жители почти поголовно заняты выращиванием фундука. Турецкий орех не очень крупный, зато самый вкусный.
У нас фундук выращивают только на Кубани, на Кавказе и в Крыму, да и то не везде. В степном Крыму для фундука уже прохладно. В Молдавии и в жаркой Средней Азии тоже. Поэтому собираем орехов не так много. Ту норму, которую рассчитала для нас Академия медицинских наук, мы не съедаем. Получаем всего пятую часть. Приходится и за границей докупать.
Казалось бы, можно обойтись без фундука? Есть ведь и арахис, и кедровый орех, и орех грецкий. Но оказывается, что лесной орех превосходит их всех по нескольким статьям.
Во-первых, лесной орех можно долго хранить. Года два, а то и четыре. Ни кедровый, ни грецкий столько не пролежит. Происходит это потому, что у них орехи очень жирные и масло быстро прогоркает. Фундук еще жирней, но масло у него не портится. И если из фундука делают кондитерские изделия, то их тоже можно долго хранить и везти за тридевять земель.
Во-вторых, фундук начинает плодоносить с пяти лет, а грецкий только с десяти. Кедровый же — с пятидесяти! Есть выгода!
Таким образом, нет смысла отказываться от фундука. И досадно, что субтропики не могут нам дать его в достатке. Ведь там под орешник отводят лишь те земли, на которых не могут расти другие южные блага: персики, груши, мандарины. И тут самое время вспомнить об огромных массивах лещиновых зарослей, которые тянутся далеко на север, через Белоруссию и Черноземье, за Москву, до самого Ленинграда.
Конечно, там орешник дикий и плоды его не идут в сравнение с культурным фундуком. Но если хорошенько пошарить в диких зарослях, то можно обнаружить совсем неплохие разновидности.
Тут придется сделать некоторый экскурс в историю и вспомнить, что некогда в Витебской области в Белоруссии жил садовод П. Сикора. Он выращивал «северный фундук». Получил его сам, путешествуя по окрестным лесам и выбирая самые вкусные орехи из диких зарослей. В наши дни известный селекционер академик А. Яблоков пробовал фундук Сикоры и нашел, что он нисколько не хуже самых лучших южных сортов.
Тогда академик поручил своей ученице Р. Макашевой поискать северный фундук в Черноземье. Она отправилась в Тамбовскую область. Выбрала лесную дачу «Круглая» и осмотрела там каждый куст орешника. Чего там только не было! На одних кустах висели плоды круглые с острым носиком, на других длинные «дамские пальчики». Были крупные и мелкие, с тонкой кожурой и бесподобным по вкусу ядром и толстокожие, не очень вкусные. Было из чего выбирать.
Еще больше обрадовалась Макашева, когда обнаружила, что некоторые кусты так разрослись, что имеют не десять и не двадцать стволов, как обычно, а много больше — сотни и даже тысячи! Самый лучший по качеству орех дал куст номер 55. В нем насчитали две тысячи стволов. Он выглядел уже не кустом, а огромной зарослью, которая состояла из дочерних кустов. Но все кусты сохраняли качества родителей. Какую массу посадочного материала можно было добыть от одного куста номер 55! Несколько тысяч растений из этого клона сразу же пошло в питомник.
Потомство знаменитого куста наверняка сохранит свойство обильно разрастаться порослью и умножать число
