Невероятные приключения растений-путешественников - Катя Астафьефф
Ронсар также воспел исследователя в «Оде к Андре Теве, ангулемцу» (Ода XXIII):
«Уж коль Ясон прославлен был
За то, что огорчил
Влюбленное создание,
Теве в наш век положены и слава,
И успех, и Франции всей почитание.
Ведь он увидел мир во всей его красе,
Величии и в разном цвете,
И всем многообразии народов…»
Но в итоге заменил Теве на другого путешественника — Пьера Белона. Вот предатель!
Истории о фантастических странствиях
В 1575 году монах опубликовал «Универсальную космографию Андре Теве, иллюстрированную изображениями самых примечательных вещей, увиденных автором». После выхода в свет этой книги на бедного францисканца начались нападки из-за «неправдоподобности» его рассказов. Конечно, он что-то и нафантазировал, но и огульно обвинять его во лжи не стоит…
Следует признать, что он позволил себе немного приукрасить реальность. Например, он утверждал, что видел единорогов. Ага. Почему же не розовых слонов? Но ведь и правда нужно было немного расцветить эти «диковины», о которых шла речь в книге. Как и Амбруаз Паре, Теве был немного сказочником. Паре мерещились рыбы-епископы: полурыбы-полулюди (да уж…). Их еще называли морскими епископами из-за плавников, напоминающих рясу (какая прелесть!). Выдающийся медик Паре даже издал в 1593 году трактат «О чудовищах и чудесах», одолжив иллюстрации у Теве, который, в свою очередь, описал camphruch — земноводное четырехлапое существо ростом с оленя, с густой гривой и подвижным рогом посреди лба наподобие гребня у индюков. По его мнению, этот рог содержит эффективное противоядие. Тут, Андре, вы немного загнули.
Эти россказни, буйная фантазия и бахвальство стоили ему множества обвинений и критических замечаний современников. Пройдоха Теве заявлял, например, что первым написал о Канаде, тогда как сам черпал вдохновение в работах Жака Картье. Он не указывает источники цитирования и ограничивается лишь упоминанием одного из своих «ближайших друзей» или некоего «особенного друга».
Можно было бы назвать его обманщиком или даже уличить в плагиате. К тому же есть версия, что его работы были написаны «литературным негром». Но будем милосердны. Напомним, что события разворачиваются в XVI веке — до наступления эпохи Просвещения, — а Теве был все-таки хитроумным монахом, начавшим свое восхождение с нуля и внесшим свой вклад в историю. Он был необыкновенным героем, естествоиспытателем-врунишкой: нужно просто уметь отличить ложь от правды. В своей прекрасной книге «Équinoxiales» современный писатель Жиль Лапуж, влюбленный в Бразилию, отмечает, что Теве был «склонен к галлюцинациям»:
«Этот ученый был лунатиком, он путешествовал под гипнозом. И его безумства обращены к нам. […] Его ум ненасытен, словно обжора или ребенок. Он любит чудеса, сказки и те времена, когда еще на свете были чудища и волшебство».
Суровая оценка! Отметим, что автор восхищается Жаном де Лери (1536–1613), одним из главных конкурентов Теве (кстати, Теве выведен в качестве героя романа «Красная Бразилия» Жана-Кристофа Рюфена).
Среди его критиков фигурировал некий Мартен Фюме[28], писатель, полагавший, что в книге Теве было полно выдумок. Ну уж с такой-то фамилией можно было бы воздержаться от критики человека, который завез в его страну табак.
И только в XX веке, когда Теве уже давным-давно не было живых, ему стали выказывать чуть больше доверия. Совсем чуть-чуть. Бьюсь об заклад, вы слышали и о Жаке Картье, и о Христофоре Колумбе, но имя нашего сказочника-монаха вам ни о чем не говорит. А вот этнологи признавали его таланты, и некоторые даже считали, что он первым постиг «мышление туземцев», так как действительно интересовался нравами индейцев, встретившихся ему в разных регионах Америки.
Не желаете ли косячок, мсье Христофор Колумб?
Теве был не единственным носителем знаний о табаке. Жак Картье, первый европеец, добравшийся до берегов Канады, во время своей второй поездки в 1835 году пишет: «Летом индейцы в большом количестве запасают на зиму какую-то траву…» А еще раньше, в 1518 году, Кортес, вероятно, отправлял семена табака Карлу V.
Христофор Колумб столкнулся с употреблением табака на Кубе в 1492 году: «Многие мужчины и женщины, приходя в деревню, держали в руке тлеющий пучок травы и вдыхали его дым, что было для них привычным делом».
Несколько лет спустя Бартоломе де лас Касас (1484–1566), священник и историк, выступавший в защиту индейцев, напишет:
«Там были самокрутки из высушенной травы, завернутой в сухой лист. Они были в форме мушкетных патронов, которые мальчишки с Пентекоста делают из бумаги. Самокрутку поджигают с одной стороны, а другую вставляют в рот и посасывают или сразу глубоко вдыхают, или втягивают идущий от нее дымок, отчего успокаивается тело и пьянеет ум. Поэтому они говорят, что не чувствуют усталости. Они называют эти патроны (или с чем их еще сравнить?) табаком».
В 1548 году Теве издаст книгу в восьми томах под названием «Правдивые портреты выдающихся людей». В ней он говорит не только о первооткрывателях, таких как Колумб, Веспуччи, Магеллан, но и о вождях народов, населявших Америку (это ацтеки, инки, тупиниким, сатуриона во Флориде, патагонцы и даже каннибалы). Скажем «браво!» его смелому решению поставить в один ряд этих совершенно далеких друг от друга людей.
Теве против Нико
Но вернемся к делам, связанным с ботаникой, а точнее, к этой невиданной траве, которую Теве привез из Бразилии. Там он наблюдал за многими любопытными растениями вроде маниока, ананаса и бананов и вот так описал интересующее нас растение:
«Еще одна особенность этой травы, которую они на местном языке называют петунией и зачастую имеют при себе, заключается в том, что она считается полезной с разных точек зрения. Она похожа на наш воловик. Они аккуратно собирают ее и сушат в тени в своих маленьких хижинах. Используют ее следующим образом: заворачивают некоторое количество этой травы в достаточно большой пальмовый лист, а потом скручивают его. Получается сверток длиной со свечу. Тогда они поджигают его с одного конца и вдыхают дым носом или ртом. Они утверждают, что это помогает разжижать и впитывать лишние жидкости в мозгу».
Речь идет, конечно, о табаке. Позже Теве напишет:
«Я мог похвастаться тем, что впервые привез во Францию эти семена, а также взрастил и назвал вышеобозначенное растение ангулемской травой. Но затем, спустя лет десять после моего возвращения, некто, ни разу не совершавший путешествий, дал растению свое имя».
Этот «некто» — Нико, посол Франции в Португалии. Видимо, он приобрел несколько семян пресловутой травы у фламандского
