Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии
Около 17 часов Флиттнер заявил, что может продолжить разговор. Его первым подтверждением того, что после обеда 11 сентября в 16 часов он действительно встретил Марию Флоски, был кивок головой в ответ на соответствующий вопрос. Но этот кивок положил конец его сопротивлению, которое длилось до 11 ноября.
9 ноября он предпринял еще одну попытку скрыть истину. Он сказал, что из „Киоска Крамера" еще раз поехал в лес, чтобы якобы перед ужином еще немного подышать свежим воздухом. В двадцати метрах от дороги он увидел Марию Флоски, собиравшую грибы. Она потребовала, чтобы Флит- тнер уходил. Он подошел к ней и сказал, что может останавливаться там, где ему нравится. Они поспорили. Он тряс Флоски за плечи. Вдруг она упала на землю. Флиттнер испугался, что она донесет на него в полицию, схватил платок из корзинки и обмотал им шею старухи. Он не хотел убивать, только хотел помешать ей поднять шум. Когда Флиттнер оставил Флоски лежащей на земле, та была жива. Она, очевидно, сама затянула платок, ворочаясь на земле, и задохнулась.
Но этот первый надлом в сопротивлении Флиттнера был так значителен и так убедительно подтверждал правильность заключения Рема, что ничего уже не могло остановить установления полной истины. 11 ноября Флиттнера доставили на место преступления для воспроизведения событий того дня. Сотрудница уголовной полиции играла роль Марии Флоски. Каждое слово записывалось на магнитофонную ленту, каждое важное действие фотографировалось. Как ни старался Флиттнер „разыгрывать" события своих показаний, воспоминания об истинных событиях были сильнее его артистических способностей. Истина просто прорывалась наружу.
Вечером Флиттнер прекратил сопротивление и рассказал всю правду — правду, которая до мельчайших подробностей совпадала с результатами исследования следов. Находясь в состоянии возбуждения, он поехал в 16 часов в лес. Он наблюдал за Марией Флоски, которая, стоя к нему спиной, низко наклонилась. Когда Флиттнер поставил в сторону велосипед, женщина выпрямилась и по глазам поняла его намерения. Она пыталась прогнать его и, когда нападавший схватил ее, защищалась своими слабыми руками. Он схватил ее за шею, чтобы помешать закричать, и разорвал бусы. Но, прислонясь к сосне, она все еще сопротивлялась. Он коснулся сосны рукавом рубашки, который выглядывал из рукава куртки. Затем они снова удалились от сосны. В нескольких метрах от дерева женщина упала на землю и воскликнула слабым голосом: „Жаль мне тебя, молодой человек. Ты будешь помнить меня всю жизнь". Потом он сильно сжал ей горло. Но тут услышал шаги и испугался. Он увидел в корзинке платок и обмотал его вокруг шеи умирающей, чтобы никто не видел следов удушения. Какое-то время все было тихо. Он расстегнул брошь, чтобы оголить грудь женщины. Но тут снова послышались шаги. Он вскочил на свой велосипед и поехал на север по дороге, параллельной Брайтенвег, до Альценау, а оттуда — домой.
Так закончилось признание Флиттнера вечером 11 ноября 1963 г. Когда спустя шесть месяцев, в мае 1964 года, он предстал перед судом присяжных в Ашаффенбурге и, будучи приговоренным к пожизненному заключению, исчез в тюрьме Штраубинг, приговор вызвал много вопросов, затрагивавших одну из областей психиатрии, и особенно в обстановке ФРГ, запутанную и нерешенную проблему о наказании или ограждении общества от сексуальных психопатов. Однако эти вопросы лежат за пределами криминалистического расследования, которое показало здесь, на что способна наука о микроследах текстильных волокон, которая знает возможности естественнонаучного исследования и умеет их использовать при криминалистическом исследовании места преступления.
12.Когда исследования по делу Флоски в ноябре 1963 года подошли к концу, в Европу с противоположных берегов Атлантического океана пришли известия, которые для химии и биологии вдруг открыли, казалось, новые возможности, превосходившие все то, к чему до сих пор стремились, чего добивались и на что надеялись. На многих европейцев, которые меньше, чем американцы, знали об использовании атомной энергии в мирных целях, эти сообщения подействовали впечатляюще. Но они не были столь фантастическими, за ними стояло вполне реальное стремление использовать в криминалистике самое страшное оружие войны, ставшее одновременно самым значительным достижением двадцатого века, — атомную энергию.
Событие, благодаря которому североамериканская общественность услышала об этом стремлении, произошло почти несколько лет тому назад. Местом его действия был Эдмундстон, маленький город в канадской провинции Нью-Брансуик, у слияния рек Мадавоска и Сент-Джон, отделяющего Нью- Брансуик от штата США — Мэн.
13 мая 1958 г. было для городка с 1000 жителей обычным днем. Мельницы „Фрейзер Компани" перекачивали бумажную пульпу по толстым трубам через реку Сент-Джон в Мадавоску, американское пограничное местечко. Американская фабрика „Фрейзер пейпер" перерабатывала пульпу, превращая ее в бумагу. Эдмундстон, несмотря на различие языков (английский, французский), тесно связан с местечком Мадавоска, насчитывающим 7 000 жителей. В 17 часов завыли сирены „Фрейзер Компани", возвестив об окончании рабочего дня. Никто в Эдмундстоне не думал, что в этот час мирный город станет ареной убийства.
В 16 часов 30 минут Гаэтан Бушар, единственная дочь рабочего Уилфреда Бушара, вошла в дом родителей на Эдмунд- стон-ост. Шестнадцатилетняя девочка положила учебники на кухонный стол, сунула в карман десять долларов, которые мать дала ей для покупок, и поспешно отправилась в путь. Она направилась в торговый центр на улице Виктория. На предупреждение матери — „Не забудь, что ужин в шесть часов" — она ответила на бегу: „К тому времени я уже буду дома". Копна каштановых волос, широкая юбка, голубые шлепанцы из замши, надетые на босу ногу, — такой видела мать свою дочь в последний раз.
Когда Уилфред Бушар и его пятнадцатилетний сын около 18 часов пришли домой, они напрасно ждали Гаэтан. В 19 часов 30 минут Бушар начал обзванивать знакомых и подруг дочери. Но после 16 часов 30 минут никто из них ее не видел. Отцом овладело чувство неуверенности. Между 20 часами 20 минутами и 21 часом он стал опрашивать подруг Гаэтан по телефону, не видел ли ее кто-нибудь с мужчинами. После некоторого запирательства ему рассказали, что один двадцатилетний американец из Мадавоски, который в прошлом году играл на саксофоне в танцзале Л идо, часто катал на своем автомобиле Гаэтан. Его имя Джонни, а точнее Джон Фоллмен. Он и сейчас часто приезжает; во второй половине дня был в Эдмундстоне, в 16 часов „подхватил" у ресторана „Сауси" Бланш Арсено и Марсель Годро и отвез их домой. В 22 часа Бушар сел в свою машину, поехал в Мэн и, несмотря на поздний час, ворвался в дом торговца принадлежностями для рыбной ловли Джона Джекоба Фоллмена. От аме* риканца, ошарашенного появлением Бушара, он узнал, что молодой Фоллмен раньше действительно играл на саксофоне, но теперь работает в Мадавоске в „Сент-Джон Вэлли Тайме" и у него в этот вечер ночное дежурство в типографии. Кроме того, 12 мая он собирается жениться на одной бухгалтерше из газеты — Женеве Жирар. Бушар все же поехал к зданию газеты „Сент — Джон Вэлли Тайме". Перед ним предстал Джон Фоллмен, симпатичный, стройный молодой человек с волнистыми темными волосами и загорелым лицом. Парень подтвердил, что знаком с Гаэтан, но уже давно не встречался с ней. Правильно говорят, что во второй половине дня он был в Эдмундстоне. Ему нужно было быть у шефа местной полиции по поводу одной фальшивки. В городе он встретил нескольких своих знакомых по танцзалу Л идо и подвез до дома. Но Гаэтан он не встречал, а в 18 часов уже вернулся в Мадавоску.
Несолоно хлебавши Бушар вернулся в Эдмундстон. Гаэтан все еще не было дома. Время подходило к половине двенадцатого, когда Бушар позвонил в полицейский участок КККП. Оттуда констебль Латур связался с патрульной машиной. Бушар не мог пассивно ждать и вместе со своим сыном Жаном Ги и с приятелем- соседом Стэнли Готье объездил все улицы города. Все эти поездки не дали никакого результата. Тогда сын Готье, Шарль Эмиль, выдал взволнованным отцам тайну мест, где молодые пары Эдмундстона останавливают свои машины по вечерам и устраивают свидания. Около часа ночи Шарль Эмиль привел небольшую группу людей к заброшенной штольне у Бушер Офис-роуд. Она тоже была известна как место свиданий.
Когда они приблизились к штольне, там было абсолютно темно. Ничего не было видно, ни одного слабого огонька — внутреннего освещения машины. Но Бушар находился в таком отчаянии, что настоял на поисках в, казалось бы, заброшенном месте. При свете двух карманных фонариков, спотыкаясь о корявые корни сосен, они медленно двинулись вперед. После продолжительных безуспешных поисков правая нога Жана Ги наткнулась на какой-то мягкий предмет. Осветив его, он узнал голубую домашнюю туфлю из грубой замши. В одном шаге от нее лежала вторая туфля. Спустя пару секунд, свет упал на тело, распростертое на гальке ничком. Бушару не надо было видеть лицо, чтобы понять, кто лежал перед ним. Он положил правую руку на шею Гаэ- тан и почувствовал холодное тело.
