Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили - Финлейсон Клайв
Следующий важный урок, который преподнес нам этот археологический объект, заключается в том, что пищевой спектр используемых продуктов, похоже, не изменился за то время, что неандертальцы там жили. Не было никакой «революции широкого спектра», эволюции рациона от мидии к куропатке, которую предполагали найти в Италии и на Ближнем Востоке. Это еще одна революция, которой не существовало. Неандертальцы жили в этом районе в течение десятков тысяч лет и не истощили свои ресурсы. Последние неандертальцы 28–24 тысячи лет назад питались тем же ассортиментом продуктов, что и их предшественники на 100 тысяч лет раньше.
Оставался еще один важный урок, который мы должны были усвоить. Последние неандертальцы изготавливали такие же каменные орудия и оружие, как и прежде: они все еще использовали мустьерские технологии. В их мире ничего не изменилось, поэтому им не нужно было ничего менять. Более 10 тысяч лет назад их родственники во Франции перешли к новым, шательперонским технологиям, чтобы справляться с изменявшимися условиями; все это время южные неандертальцы продолжали использовать мустьерские технологии. У одних и тех же людей были разные материальные культуры в разных частях их географического ареала. Почему это должно нас удивлять?
Мир пещеры Горама и ее окрестностей уникален. Регион между Гибралтаром и юго-западом Португалии кардинально отличался от остальной Евразии. Фактически некоторые части этой юго-западной окраины были южнее, чем части Северной Африки, а вся эта территория оказалась западнее Уэльса. Это означало, что здешний климат оставался мягким даже в худшие времена ледникового периода на севере. Здесь не было высоких гор, которые могли бы способствовать местному холодному микроклимату, а топографическое разнообразие позволило местным популяциям многих видов растений и животных выживать в многочисленных защищенных долинах региона. Близость к Атлантике также защитила этот район от сильной засухи[341]. Этот маленький островок, почти что кусочек Африки в Европе, как описал его Чапман, позволил последним выжившим неандертальцам продолжать жизнь, которая еще тысячи лет назад исчезла в их прежних местах обитания. Каждый раз, когда климат наносил удар, таких укромных зон становилось меньше, пока однажды неандертальцы и вовсе не исчезли.
Очаги жизни неандертальцев смогли сохраниться и позднее 30 тысяч лет назад в таких местах, как Крым и Кавказ, но подходящая среда обитания в этих регионах была намного меньше, чем на Пиренейском полуострове. Область к югу и западу от современного Мадрида была именно таким заповедным местом. Большая часть этой области была ниже по уровню, чем северные регионы, и, вероятно, изменение высоты над уровнем моря на этом центральном плато определило южную границу для большинства млекопитающих тундростепи[342]. Этот регион должен был быть основным оплотом неандертальцев. По мере ухудшения климата внутренние области этого региона и более высокие горы становились негостеприимными местообитаниями, и неандертальцы могли выживать только в защищенных долинах[343]. Прибрежные районы могли оставаться основными убежищами. Те, кто находился дальше от высоких прибрежных горных хребтов, меньше всего пострадали от непредсказуемых климатических колебаний[344]. Гибралтарская скала, расположенная на низкой прибрежной равнине вдали от основных прибрежных гор, оказалась идеальным убежищем.
Север Пиренейского полуострова был совсем другим миром. Этот регион был частью северной евразийской системы гор и равнин, которую я описал в предыдущей главе. Южные склоны Пиренеев и Кантабрийских гор выходили на равнины Северной Испании, высота которых в среднем составляла 1000 метров. Когда климат был холодным и сухим, эти равнины образовывали южное продолжение тундростепи Центральной Европы. В эту область могли проникать шерстистые мамонты и носороги, северные олени, степные зубры и сайгаки, поэтому южная граница Пиренеев и Кантабрийских гор была зеркальным отражением севера. Ни в коей мере не удивляет, что, помимо млекопитающих тундростепи, здесь также можно найти шательперонские и ориньякские технологии. Здесь находилась юго-западная граница этого мира, поэтому присутствие этих животных, а также шательперонцев и ориньякцев тут, а не южнее подтверждает, что фауна и технологии были тесно взаимосвязаны.
Неслучайно последние неандертальцы выжили на юго-западной оконечности Евразии. Похоже, что Гибралтарский пролив не позволил им продвинуться дальше на юг, в Северную Африку, у них не было «тревожной кнопки», и они вымерли. Как и последние популяции живущих ныне панд или тигров, они стали исчезающим видом, а шансов на выживание было мало. В конечном итоге последние неандертальцы, вероятно, вымерли просто потому, что их осталось так мало, что их группы были инбредными[345], или случайная флуктуация свела их численность к нулю, а быть может, их последнюю популяцию одолела болезнь. Возможно, мы никогда не узнаем истинную причину гибели последних неандертальцев, но мы должны понимать, что она не была причиной вымирания всех неандертальцев. В этой и в двух предыдущих главах мы говорили о том, что вымирание было длительным процессом истощения популяции, занимавшим тысячелетия.
В хрониках пещеры Горама есть нечто странное, что дает нам подсказку о том, что могло случиться с последними обитателями. Радиоуглеродный анализ углей от костров, для которых неандертальцы выбирали стратегические места в пещере, подсказал возраст очагов — 28–24 тысячи лет. Неандертальцы обычно разводили очаги у входа в пещеры, чтобы дым не заполнял сами пещеры. Но пещера Горама огромна, а ее своды возвышаются на тридцать метров, если не больше. Неандертальцы поместили свой очаг вглубь пещеры, не боясь удушья. Позади очага находилась большая комната, где они могли спать, защищенные огнем, закрывавшим проход от хищников. Похоже, они использовали одно и то же место долгое время, так как самые ранние датировки использования очага отсылают к 32 тысячам лет назад.
Рядом, на расстоянии не более метра, был найден другой очаг, но тот был сделан предками позднее 18,5 тысячи лет назад. После 100 тысяч лет, на протяжении которых пещера была занята, между двумя кострами был долгий период, когда она пустовала. Климатические данные, полученные благодаря морским кернам (пробам), взятым со дна Средиземного моря к востоку от Гибралтара, выявили период необычайно сурового климата, отмеченного холодом и засухой. Именно тогда пещера оставалась пустой[346]. На какое-то время европейская Африка превратилась в засохшую землю. Условия не были достаточно суровыми, чтобы вызвать вымирание растений и некоторых наиболее выносливых животных, но были достаточно плохими, чтобы довести до предела популяцию, и без того испытывавшую стресс, и помешать заселению новой[347].
Новые люди, которые в конце концов пришли сюда, были предками. Они принесли с собой новую солютрейскую метательную технику. По крайней мере здесь они не несут ответственности за все, что случилось с неандертальцами, ведь они никогда не встречались с ними. Предки рисовали оленей, оставляли отпечатки рук на стенах пещеры и изготавливали ожерелья из полированных и перфорированных зубов оленей и литторин[348]. И в этом заключается их отличие от неандертальцев. В остальном они, похоже, вели себя так же, ловили тех же животных в тех же количествах. Местоположение и доступные ресурсы во многом определяли то, что люди, будь то неандертальцы или предки, делали здесь, как, впрочем, и везде.
