Дональд Джохансон - Люси. Истоки рода человеческого

Самыми лучшими и надежными рабочими были люди из племени тигре, которое живет к северу от Афарского треугольника. У нас в лагере их было несколько, так же как и амхара — представителей правящего племени из эфиопских высокогорных районов. Амхара более образованны по сравнению с другими жителями Эфиопии, на которых смотрят сверху вниз. Они привыкли отдавать распоряжения, а не выполнять их. Независимость афаров иного свойства. Они живут в своем собственном мире, недосягаемом для других.

Однажды я сидел в кругу афаров и с помощью одного из наших рабочих, знавшего их язык, пытался объяснить им, чем мы занимаемся. Они вежливо слушали, но явно считали нас за не вполне нормальных людей. Правда, их это ничуть не беспокоило. Они с удовольствием наблюдали за нами и часто спорили, стремясь угадать, что мы станем делать дальше. Они развлекались тем, что передразнивали нас, но самым непревзойденным мимом был один из рабочих-тигре. Он считал сумасшедшим всякого, кто ходил вокруг, приставив к глазу маленький черный ящичек, издававший смешные щелкающие звуки — «клик-клик-клик». Схватив коробку из-под сигарет или жестянку из-под бисквита, он, низко пригнувшись, бегал по лагерю и цокал языком, так что все покатывались со смеху. Вдохновленный всеобщим вниманием, он начинал с важным видом прохаживаться взад-вперед, выпятив грудь, уперев руки в бока и высоко задрав голову. Здесь уж никто не выдерживал — перед нами был вылитый Тайеб.

Возвратившись в Аддис-Абебу, я оставил все экспедиционное оборудование у моего друга, археолога и историка Ричарда Уилдинга, который согласился хранить его до следующего полевого сезона. Лендровер я на время отдал живущему в Аддис-Абебе американцу Иону Кэлбу, работавшему в экспедиции в качестве геолога. Тайеб вернулся в Париж и не мог принять участия в демонстрации коленного сустава, а я должен был сделать сообщение для прессы, прежде чем вывезти находку из страны. Работники отдела древностей в министерстве культуры были заинтересованы, узнав, что в Эфиопии найден чрезвычайно древний представитель ископаемых гоминид, но я просил их ограничить публикации в эфиопских газетах и подготовил короткую информацию.

На следующий день я вылетел в Найроби, чтобы показать коленный сустав и некоторые окаменелости млекопитающих семейству Лики. В аэропорту меня встретила жена Ричарда, Мив, и сообщила: «Вчера вечером мы слышали по радио о вашей находке».

Я крайне удивился. Откуда были получены эти сведения?

— Этого я не знаю. Известие передавала зарубежная радиостанция, которая, наверное, получила ваше сообщение для прессы. Говорилось, что вы нашли коленный сустав, которому от трех до четырех миллионов лет. Радио заявило, что эта находка — самое древнее свидетельство прямохождения. Это правда?

— Относительно прямохождения правда, — подтвердил я, остро ощутив при этом, что теперь на карту поставлена моя профессиональная репутация. А вот в датировке я не был уверен. Тайеб нашел в отложениях выходы лавы — базальтовые породы; образцы их были посланы на калий-аргоновый анализ, но результаты еще не были известны. Тем не менее по данным биостратиграфии мы оценили возраст базальта в три миллиона лет. Коленный сустав находился гораздо глубже базальтового слоя и, значит, был намного древнее. Насколько глубже, мнения расходились. Грей и я полагали, что базальт должен занять более низкое положение в стратиграфической колонке. В этом случае толща залегающих под ним слоев будет не столь велика и охватит меньший промежуток времени. Но Тайеб был главным геологом, и мы считались с его мнением. Кроме того, подобно каждому, прикоснувшемуся в своей работе к началу истории гоминид, мы инстинктивно склонялись в сторону более древних датировок. Чем выше положение базальтового слоя в колонке, тем больше горизонтов будет залегать под ним и тем древнее окажутся найденные в них ископаемые остатки. Мы с Греем остановились на цифре «от трех до четырех миллионов» как на вполне приемлемой.

Мэри и Ричард Лики подтвердили мой вывод о принадлежности коленного сустава гоминиду. Для меня это было большое облегчение. Вместе с находкой я вылетел в Париж, где Тайеб и Коппанс в свою очередь официально поведали о ней миру, вкусив заслуженную порцию славы и похвал. Это было важно для получения денежных субсидий и дальнейшей поддержки афарской экспедиции правительством Франции. Покончив с выступлениями, я вылетел в Соединенные Штаты и направился прямо в Огайо, где в Кентском университете преподавал антропологию мой большой друг, известный специалист по локомоции Оуэн Лавджой. Во время разговора я как бы случайно открыл ящичек, в котором лежали три фрагмента коленного сустава. «Взгляни-ка на это, Оуэн».

— Взрослый, — сказал он, внимательно осмотрев кости.

— Я тоже так думаю.

— Но до чего же маленький!

— То-то и оно.

— Сколько лет, ты сказал, этим костям? — спросил он.

— Три миллиона.

— Быть того не может. Сустав как у современного человека. Этот твой лилипутик должен был ходить на двух ногах.

— Около трех миллионов, — уточнил я.

— Что значит «около»? У тебя нет точной датировки?

— У меня полно биостратиграфических данных — остатки животных давностью в три миллиона лет. Результаты по калий-аргону будут через несколько недель.

— Уж лучше бы все подтвердилось, — сказал Лавджой, сероглазый человек с прической Листа и всепроникающим, почти дьявольским чувством юмора. Он откинул голову назад и резко расхохотался.

— А что не так?

— Что не так? Да все не так с этой проклятой штуковиной. Интересно, что подумают люди, когда впервые увидят этого коротышку. Он мог ходить на двух ногах — даже бегать. И при этом бьюсь об заклад, что мозг у него был величиной с орех. Как это могло быть? Ведь и сам он был ростом не больше метра.

— Ну и что?

— А вот что. Скажи-ка мне, приготовил ли ты для него место на генеалогическом древе? Маленькая метровая обезьянка, бегающая на задних ногах? Да она спутает все карты. Куда ты ее определишь?

— Еще не знаю.

— Да тебе никто не поверит. Лучше возвращайся назад и привези целый скелет.

— Но он все-таки мог ходить на двух ногах, — упорствовал я.

— Друг мой, он мог ходить на двух ногах. Расскажи-ка ему о рубленом шницеле, и он помчится к Мак-Дональду[9] с такой скоростью, что ты за ним вряд ли угонишься.

Это и было то, ради чего я приехал, — мнение эксперта, подтвердившее мою правоту.

Глава 8

Второй полевой сезон в Хадаре: челюсти гоминид и Люси

Я нашел нечто необычное: павиана с огромными коренными зубами.

Жизнь — это искусство получать достаточно ясные выводы из недостаточных данных.

Выслушивайте все суждения, претендующие на истину, а затем подвергайте их сомнению.

Мое первое публичное сообщение о находке коленного сустава было заслушано на конференции антропологов, организованной в Нью-Йорке в 1974 году фондом «Уэннер-Грен», который был основан шведским промышленником для развития антропологических исследований.

Все спрашивали меня, кому могли принадлежать эти кости. Я отвечал, что еще не знаю наверняка; во всяком случае, двуногому существу очень небольшого роста. Если это был австралопитек, то самый миниатюрный из всех найденных до сих пор. Я думал, что убедил всех, но, когда мы встретились на завтраке с Мэри Лики, она сказала:

— Я не буду называть вам имен, однако некоторые из участников конференции считают, что эти кости принадлежат какой-то низшей обезьяне.

— Это не так, — сказал я.

— Конечно, нет. Мы-то с вами знаем это. Но, когда открывают что-то новое, всегда находятся скептики. Все эти анатомы слишком высокого мнения о себе. Они не допускают мысли, что можно найти нечто отличное от уже известного.

— Они так говорят?

— Конечно, именно так. Но вы не отступайте, ведь вы знаете, что нашли. Они просто завидуют. Говорят, посмеиваясь: пусть он это опубликует-тогда-то мы с ним и разделаемся.

Я не мог сразу опубликовать статью о своей находке. Мне надо было возвращаться в Кливленд и продолжать преподавательскую работу. Ассигнованные мне на два года 43 тысячи долларов были почти целиком израсходованы уже в первый сезон, и я не мог просить Национальный научный фонд о дополнительной субсидии. Тогда я решил в конце одной лекции, которую читал в Кливлендском музее естественной истории, прямо обратиться с просьбой о финансовой помощи экспедиции. К моему удивлению, вскоре у меня оказалось 25 тысяч долларов, в основном пожертвованных супружеской четой из Кливленда.