Рэм Петров - Беседы о новой иммунологии
Таяши Мэйкинодан из Оук–Риджа предложил очень удобный критерий, который все тут же приняли на вооружение. Критерий этот он назвал относительным иммунологическим потенциалом (ОИП). Под ОИП он предложил понимать ту иммунологическую работу, которую может выполнить один миллион лимфоидных клеток, взятых от организмов разного возраста. Так вот, если выработку антител, на которую способен один миллион селезеночных клеток организма самого цветущего юношеского возраста, принять за 100 процентов, то ОИП новорожденного будет равен всего 8, а у старика 20—30. Правда, у новорожденного такой низкий ОИП через несколько недель возрастает до высоких цифр, у старика не нормализуется никогда. Он только падает.
Второй написанный на доске вопрос был вопрос о причинах и следствиях. Иммунитет слабеет потому, что наступает старость, или старость наступает от того, что слабеет защита от внешних и внутренних врагов. Явных победителей не оказалось, хотя спорили долго. Аргументы были слишком замысловатые.
Сам Валфорд выдвинул такую гипотезу.
Среди клеток иммунной системы, среди лимфоцитов, за долгие годы жизни накапливаются ненормальные варианты. То ли что–то вредное подействовало раз, и другой, и третий… То ли при клеточном размножении неправильно разделился ядерный материал и уродился неудачный лимфоцит… То ли накопились мутации — изменения генов лимфоидных клеток… Кто знает? Важно, что появились ненормальные лимфоциты, осуществляющие функцию надзора. Что–то вроде ненормальных полицейских.
И вот вместо того, чтобы исправно нести свою службу, вылавливать врагов, общества или изменников (ненормальные клетки тела), эти «сумасшедшие полицейские» набрасываются на «лояльных граждан» — тружеников тела, уничтожают их, мешают им выполнять свои функции, вырабатывают против них антитела и т. д. В результате к старости начинает плохо работать система кроветворения, сердечная мышца повреждается, кожа дряхлеет и т. д. Выражаясь медицинским языком, развиваются аутоиммунные реакции, агрессия ненормальной иммунной системы против нормальных клеток тела.
Аутоиммунные болезни действительно существуют. К ним относятся ревматизм, волчанка, некоторые формы малокровия. Но об этом впереди.
Идея Валфорда не является общепризнанной, но имеет немало сторонников. На конгрессе 1971 года к общему мнению не пришли. Может быть, не придут к нему и в 1981 году. Но на иммунологическом конгрессе еще не было многих фактических данных о работе иммунитета в старости. Уже знали о существовании Т–и В–систем иммунитета. Уже знали, что именно Т–лимфоциты осуществляют «полицейские функции» надзора. Но как они изменяются в старости и сколько их циркулирует в крови стариков, еще не знали.
Эти сведения появились через год и обсуждались на другом международном конгрессе в Киеве. В июле 1972 года здесь собрался девятый Всемирный конгресс геронтологов — специалистов, изучающих науку о старении — геронтологию. Специальный симпозиум был посвящен иммунологии старения. Интересные доклады сделали Владимир Козлов из Новосибирска, Рахим Хаитов из Самарканда, Виктор Манько из Москвы. Приехал и наш знакомый Таяши Мэйкинодан. Только теперь он приехал не из Оук–Риджа, а из Балтимора. Там, неподалеку от Вашингтона, он возглавил вновь созданный Геронтологический центр США. Но иммунолог остался иммунологом. Главная научная проблема центра сформулирована как иммунология старения.
На этом конгрессе данные о разных клеточных системах иммунитета разложились по полочкам: о стволовых клетках, из которых возникают Т–и В–лимфоциты, о самих Т–и В–лимфоцитах, об их взаимодействии, активности и так далее.
Козлов показал, что количество кроветворных стволовых клеток в стареющем организме неуклонно уменьшается. А ведь именно эти клетки выплывают из костного мозга и, приплывая в тимус, служат «посевным материалом», из которого вырастает армия Т–лимфоцитов.
Хаитов доказал, что с каждым годом жизни действительно меньше стволовых клеток выплывает и меньше приплывает. Абсолютное число Т–лимфоцитов с годами уменьшается в несколько раз. Именно Т–лимфоцитов! Клеток, которые осуществляют иммунологический надзор. Это впоследствии было показано и на мышах и на людях.
Константин Лебедев, например, просчитал кровь 400 человек самых разных возрастов — новорожденных, 5–летних, 16–летних, 40–летних, 70–и 80–летних. Абсолютное число Т–лимфоцитов в единице объема крови в течение всей жизни только уменьшается. Количество В–лимфоцитов примерно одно и то же, а Т — уменьшается и уменьшается.
Виктор Манько совместно с Лией Сеславиной продемонстрировал снижение работоспособности Т–лимфоцитов в старости. Они уже не столь активны в совместной работе с В–лимфоцитами. Их не хватает, чтобы с той же силой убивать генетически чужеродные клетки.
Таяши Мэйкинодан сформулировал главную беду иммунной системы в стареющем организме. В своем докладе, не в популярной лекции, а в сугубо научном докладе он так и сказал: «…с годами в организме страдает полицейская функция иммунной системы». Т–лимфоциты плохо несут службу, они становятся близорукими. Явных поджигателей, чужестранцев, разговаривающих не на их языке, они видят, а внутренних саботажников и изменников не замечают.
Вот почему защита организма против микробов в старости не столь страдает. Страдает защита от рака, то есть от порочных злокачественных клеток, которые возникли в самом организме. Развитие разных форм рака в пожилом возрасте действительно связано с дефектностью иммунной системы. Наоборот, мы все живем благополучно потому, что нормальная иммунная система исправно несет свою функцию по противораковой защите.
Стареющий организм — это организм парадоксов. Особенно с точки зрения иммунолога. Вот несколько примеров.
Иммунная реактивность старого организма достаточно сильна, чтобы противостоять вторжению возбудителей самых различных заразных болезней, будь то холера, чума, дизентерия или грипп. Действительно, заразные заболевания отнюдь не ведущая причина смерти в старости. Однако иммунная система явно слаба, чтобы проводить нормальный контроль за генетическим постоянством клеток тела и убирать изменившиеся формы, включая раковые клетки.
Иммунная реактивность старого организма достаточно сильна, чтобы обеспечить ненужную и вредную активность «сумасшедших» лимфоцитов, о которых рассказано двумя страницами раньше. В то же время она настолько слаба, что отказывает при малейших перегрузках. Случится у старого человека аппендицит или что–то еще, требующее хирургического вмешательства, и все настороже: и родные, и лечащий врач, и хирург. Не потерять бы больного из–за присоединившегося после операции воспаления легких, нагноения раны или от простуды.
Перечисление парадоксов, иллюстрирующих то силу, то слабость тех или иных сторон работы иммунной системы при старении, можно было бы продолжить. Все бы они демонстрировали правило: разные звенья сложной машины иммунитета выходят из строя по–разному и в разное время.
Что же делать? Можно ли осуществлять коррекцию? Какие на этот счет существуют фантазии и реальные достижения?
Одна из самых увлекательных фантазий — заготовка собственного костного мозга на черный день. Так же как деньги в сберегательной кассе — пригодятся на старости лет. Эта фантазия базируется на ныне установленной закономерности: по мере старения неукоснительно снижается количество кроветворных стволовых клеток, вырабатываемых костным мозгом. В молодом костном мозге их много, и он, не жалея, поставляет их в кровоток.
Так почему бы у юноши или девушки не взять костный мозг и не положить в замороженном состоянии в специальный тканевый банк, как в сберкассу? Пройдет 50—70 лет, и понадобятся сохраненные стволовые клетки. А может, случиться нужда и раньше. Может, начнется болезнь с расстройством кроветворения или несчастный случай, вроде отравления каким–либо ядом, разрушающим костный мозг.
Никаких технических препятствий для реализации этой фантазии нет. Консервация костного мозга замораживанием — полностью отработанная процедура. Проверено, что жизнеспособность клеток сохраняется десятки лет. Главная задача — не перепутать «банковский вклад» юноши Н. с таким же вкладом юноши К. Если перепутаешь, то пересадка будет не только бесполезной, но и вредной из–за всех осложнений, связанных с несовместимостью тканей.
Ведутся интенсивные экспериментальные работы по поиску средств, которые усиливают миграцию стволовых клеток у старых животных и содействуют процессам взаимодействия Т–и В–лимфоцитов. Это удается в экспериментах. Рахим Хаитов, например, добился успеха с помощью поли–4–винилпиридина. Это синтетический поликатион высокого молекулярного веса. Миграции стволовых клеток стимулируют и полианионы и препараты высокомолекулярной дезоксирибонуклеиновой кислоты, а также синтетические полинуклеотиды, имитирующие естественные нуклеиновые кислоты.
