Ирина Яковлева - По следам минувшего
«ПАУЧЬИ КАМНИ» И ИХ ИСТОРИЯ
Так уж получилось, что в мир ископаемых рептилий нас ввели две женщины: миссис Мантель и маленькая девочка Мэри Эннинг. Одна открыла нам мир сухопутных ящеров. Другая — морских. Но как вы помните, вместе с морскими ящерами Мэри удалось найти еще и летающую рептилию.
Несколько позже в Германии, в Баварии, было обнаружено место, которое по количеству и разнообразию находок удивительных ископаемых затмило все остальные. Мы говорим о Золенгофене. В Золенгофене добывали светлые известняки для строительства. Разрабатывали их издревле, уже древние римляне знали о них. В этих известняках встречаются красивые морские лилии и закрученные раковины аммонитов. «Паучьи камни» — так назвали золенгофские сланцы в средние века. За пауков принимали маленькие морские лилии, отпечатки которых буквально устилали гладкие плитки сланцев.
В 1730 году нюрнбергский горожанин Байер установил, что это вовсе не пауки. Но только с 1800 года, со времен великого Кювье, палеонтология стала настоящей наукой, и золенгофенских ископаемых начал изучать профессор Земмеринг, анатом и друг известного в те времена натуралиста Гёте, которого мы с вами больше знаем как великого немецкого поэта.
Так вот, Земмеринг обнаружил в попавших к нему сланцах остатки летающих рептилий, но решил, что перед ним летучие мыши. И это не удивительно, ведь прежде о летающих рептилиях никто ничего не знал. Позднее крупнейшие натуралисты Европы изучали находки из Золенгофена. Среди них был немец Циттель, француз Кювье, австрийцы Неймар и Оппель, швейцарец Луи Агассис.
Необычность возникновения сланцев Золенгофена оказалась под стать его уникальным сокровищам. Выяснилось, что образовались они в береговой зоне моря, только частично заливаемой водой. Это была большая лагуна, лежащая на южной оконечности Средне-немецкой возвышенности. Возникла она в позднеюрское время. От моря Тетис, которое тогда опоясывало всю Землю, лагуна была огорожена стеной губок и коралловых рифов. Длина этой коралловой стены была более ста километров. Лагуна была неглубокой, а климат жаркий, тропический, и к воде тянулось все живое.
БОГАТСТВА ЗОЛЕНГОФЕНА
Золенгофен подарил миру около семисот видов разнообразнейших ископаемых. И какой сохранности! Кажется, что перед нами не отпечаток жившего давным-давно существа, а недавняя фотография.
Среди таких находок рыбка лептолепис — любимое лакомство плезиозавров, ихтиозавров и летающих ящеров. Много медуз, сохранивших все детали своего строения. Кораллы, но не рифовые постройки, а одиночные экземпляры. Морские звезды, морские лилии и черви-полихеты с сохранившимися наружными жабрами. Встречаются моллюски. Очень много аммонитов. Аммониты и каракатицы сохранили свои мягкие части: «руки» с отпечатками присосков.
Здесь, как нигде, много раков, кальмаров и креветок. Есть отпечатки их мягких частей и следов движения по дну. Встретились и мечехвосты, известные в истории Земли еще с кембрия. И множество лап, на которых они передвигались по дну, тоже сохранилось. Видимо, животные эти часто попадали в «заморную» зону, где быстро гибли, отравленные сероводородом, оставляя последний в своей жизни след.
Тараканы, жуки, стрекозы, поденки, клопы, сетчатокрылые и клоп-водомерка, цикады — все они были обитателями сырых прибрежных лесов. Встречались раки не меньше полуметра в длину и креветки — в четверть метра. Все они жили в речках, впадавших в лагуну. А над ними шелестели крыльями стрекозы, не уступавшие по величине сегодняшним тропическим бабочкам.
Здесь же, в Золенгофене, удалось найти отпечаток маленького хищного ящера-компсогнатуса. Отпечаток этот прекрасно сохранился. На месте, где у компсогнатуса был желудок, хорошо виден отпечаток еще одного, совсем маленького ящера, которого хищник успел проглотить перед самой своей гибелью.
Кроме того, Золенгофен может похвастать крокодилами, морскими ящерами и черепахами. Но настоящей его гордостью все-таки по праву считаются отпечатки тогдашних завоевателей воздуха — крылатых ящеров рамфоринхов и птеродактилей и, конечно же, первоптицы археоптерикса.
Летающие ящеры юрской эпохи — рамфоринхи и птеродактили — похожи на демонов со старинных гравюр. Голова рептилии, зубатая пасть, перепончатые крылья, звериная шерсть — такое сочетание не может не показаться отталкивающим! Однако именно таким существам было суждено первыми завоевать воздух, и это был грандиозный успех эволюционного развития. Летающие ящеры освоили те экологические ниши, которые сейчас занимают птицы. Подобно птицам, ящеры были теплокровными.
Своеобразие этих ящеров так велико, что некоторые специалисты предлагают выделить птерозавров в особый класс позвоночных.
НОВЫЕ ЗАВОЕВАТЕЛИ ВОЗДУХА
Было тихое розовое утро. Первые лучи горячего солнца согрели прозрачный воздух, в котором чуть покачивались пышные кроны саговниковых пальм. На листьях, на низких кустарниках блестела роса. А на гладкой поверхности лагуны играли серебряные блики. Пестрый хоровод стрекоз, комаров и поденок закружился над водой. Деловитый жук-олень, шелестя крыльями, пролетел в поисках пищи. Веселые рыбки то тут, то там выскакивали из воды и ловили опьяненных свежестью утра насекомых.
Но вдруг что-то случилось в этом светлом и безмятежном мире. Попрятались в низких цикадовых зарослях стрекозы. Успел заползти под раскидистый куст жук-олень, когда бесшумная тень вдруг появилась над опустевшей водяной гладью. Это вылетел на охоту похожий на бумажного змея ящер рамфоринх. На мгновение он завис над водой, потом камнем упал вниз, к самой ее поверхности, и сразу же взмыл. В его зубастой пасти трепыхалась пойманная рыба.
Тем временем над водой появилась стая других летающих ящеров-птеродактилей. Широкие перепончатые крылья, короткие хвосты и вытянутые вперед головы резко отличали их от рамфоринхов. И только рты их были такими же зубастыми. Воздух наполнился шипением, гортанными криками и клекотом. Настал час всеобщего утреннего насыщения. Голодные ящеры, кто с воробья, кто с ястреба величиной, метались над водой, высматривая рыб, стрекоз и поденок. Их серые тела беспорядочным градом стремились к земле, в последний момент преображаясь в подобие диковинных летучих мышей, а затем мягкие крылья снова уносили их в поднебесье.
Эта суета растревожила других обитателей леса. Воздух и кроны деревьев окончательно проснулись и ожили. Из зарослей саговников послышался резкий крик, и пестрая, похожая на елочную игрушку птица тяжело взлетела над деревом. В это время другая такая же птица ловко вскарабкалась на ствол гинкгового дерева и зубастым клювом поймала черного жука. Это древнейшая птица Земли — археоптерикс. Название ее переводится с греческого как «древнекрыл». Археоптерикс был немного больше голубя, и яркие крылья помогали ему надежнее спрятаться от проворных врагов среди цикадовых и араукариевых зарослей. Летала-то «птичья прабабушка» уж очень плохо! Но зато она могла хорошо карабкаться и ползать по стволам деревьев.
УНИКАЛЬНЫЕ НАХОДКИ
С историей находок отпечатков археоптериксов связано много интересного, огорчительного и неожиданного. Как иначе, если не неожиданным можно назвать открытие в 1972 году археоптерикса, и не где-нибудь, а прямо в музее города Гарлема в Голландии. Привезенный из Золенгофена еще в 1855 году, он был зарегистрирован как летающий ящер. И оказалось, что по давности это — находка номер один, только вовремя не узнанная и потому прошедшая без шума и помпы. Этого не скажешь о пере археоптерикса, найденном в том же Золенгофене в 1860 году и хранящемся в берлинском музее. Фотография этого пера обошла все издания мира и была подлинной сенсацией. Но не успели улечься страсти, как в 1861 году был найден целый скелет с перьями. Правда, без головы и шеи. Случилось так, что на первых порах не то что изучать его, а даже рассмотреть эту находку было не просто. Загвоздка заключалась не в самом археоптериксе, а в человеке, в руки которого попал уникальный отпечаток.
После шумихи вокруг пера Эрнст Геберлейн, областной врач города Паппенгейма, понял, что купленный им за бесценок отпечаток древней птицы сможет принести ему кругленькую сумму, если с умом взяться за дело. Поэтому он прежде всего разжигает страсти вокруг уникальной окаменелости. Он разрешает ее рассмотреть. Пожалуйста! Никаких фальсификаций! Все подлинно! Но не позволяет даже зарисовать или сделать с нее набросок. Когда же речь заходит о купле-продаже, то он даже слышать не хочет о том, чтобы продать один отпечаток. Только вместе со всей богатой коллекцией довольно банальных золенгофенских окаменелостей! И коллекцию свою доктор Геберлейн оценил в 14 тысяч марок, или в 750 фунтов стерлингов.
