Виталий Ларичев - Сад Эдема
При виде Йоханнесбурга наше с Дорой настроение испортилось окончательно. Вы понимаете, что этот печальный пейзаж с бесконечными рядами крытых железом однообразных построек из красного кирпича, пустынные, без единого деревца, окрестности могут убить и куда более крепких, чем мы. Добавьте к тому же, что никто в Йоханнесбурге не знал, где находится медицинская школа, и мы с трудом нашли ее за фортом, построенным еще во времена президента Крюгера. А затем началась работа в одном из зданий школы, окруженной десятифутовыми кирпичными стенами, в обширном дворе которой, поросшем высокой травой, не зеленело ни одного деревца. Недоставало элементарных пособий и инструментов. Коллеги не скрывали недружелюбия к выходцу из Австралии…
— Иначе говоря, ситуация не благоприятствовала размышлениям и мечтам о поисках предка человека в Африке? — спросил Пауэр, наливая в стакан Дарта доставленную из ледника минеральную воду.
— Признаться, в этом плане перспективы были с самого начала не из блестящих. По существу, к двадцатым годам Южная Африка оставалась почти полностью белым пятном на карте находок костных останков ископаемого человека. Нельзя сказать, что поиски его здесь не предпринимались. Еще в начале нашего века 22-летний горный инженер Джонсон загорелся мечтой открыть следы древнего человека в Южной Африке. Он оказался талантливым разведчиком и обнаружил изделия из камня палеолитического облика. Они описаны в двух его книгах: «Каменные орудия Южной Африки», изданной в 1908 г., и «Доисторические периоды Южной Африки», вышедшей в свет в 1912 г. Согласно заключениям Джонсона, каменные изделия следовало датировать временем от современности и до эолитической стадии. Эолитическая стадия! Но возможно ли, чтобы человек мог появиться в Африке около миллиона лет назад? Не увлекался ли Джонсон? Очевидно, нет, поскольку последующие исследования миссионера, любителя археологии Нэвиля Джонса на востоке пустыни Калахари подтвердили наблюдения горного инженера. К северу от Кимберли около дороги на Булаваго в районе Таунгса и Тигрового ущелья Джонс нашел многослойное палеолитическое стойбище. В верхнем слое галечников и мергелей залегали орудия неандертальцев, ниже были найдены сильно окатанные водой изделия из кварцита ашельского типа, а еще ниже — шелльские и дошелльские. Вполне убедительный показатель появления человека на юге Африки за миллион лет до нашей эпохи! Стойбище было найдено около Таунгса. Запомните это название, Бернард. Мы еще вернемся к нему.
Конечно, камни, оббитые рукой древнейшего человека, очень интересны, но как же обстояло дело с открытием костных останков самого человека? Когда в лаборатории Эллиота Смита я попытался найти какие-нибудь материалы из района, куда мне предстояло ехать, то выяснилось, что, кроме слепка мозговой полости черепа так называемого «боскопского человека», в коллекции ничего более не хранилось. Как мне удалось установить, эта первая находка ископаемого человека в Африке сделана в Трансваале, к северу от реки Вааль около Боскопа, милях в 150 к востоку от Таунгса. С юга в Вааль впадает река Моори, на восточном берегу которой фермер Бота построил дом и распахал поля. Летом 1913 г. Бота задумал прокопать через поле дренажную канаву. И вот в ярдах 80 от реки на глубине почти 5 футов рабочий наткнулся на какие-то «страшные кости». Бота созвал соседей, и они долго обсуждали вопрос, человеческие ли они. Затем все пришли к выводу, что, как бы то ни было, находку следует отослать в музей. Так и сделали: кости отправились в путешествие за 500 миль в порт Элизабет. Директор музея Фитцсимонс пришел в восторг от посылки: в ней оказались сильно минерализованные кости, вне сомнения принадлежавшие ископаемому человеку, первому из найденных в Южной Африке! Фитцсимонс немедленно отправился в далекий путь на ферму Бота. Туда же вскоре выехали сотрудники Кейптаунского музея. Во время обследования места находки удалось найти еще несколько костей скелета и грубо оббитые камни. Так был открыт «боскопский человек», оказавшийся близким проживавшим там аборигенам — бушменам и готтентотам. Вот тогда-то слепок мозговой полости и послали Смиту, а затем и сам череп переправили в Англию Пикрафту, который передал его в Естественноисторический музей Южного Кенингтона.
Королевское научное общество Южной Африки пыталось привлечь внимание антропологов к находке первого ископаемого человека на континенте, но тщетно: всех тогда увлекала полемика, связанная с пильтдаунским человеком, а затем разразилась мировая война. Лишь в 1917 г. Сидней Хутон описал в Кейптауне череп из Боскопа и прочитал доклад перед королевским обществом. Сразу же стало ясно, что ни о каком «недостающем звене» в данном случае не может быть и речи: объем мозга боскопского человека составлял 1832 кубических сантиметра! Это была, несомненно, ископаемая форма Homo sapiens, довольно широко распространенная в Африке. Во всяком случае, в 1921 г., через 9 лет после открытия боскопского человека, Фитцсимонс вместе с сыном при раскопках на юго-восточном побережье Южной Африки в сотне миль от порта Элизабет открыл большое число новых погребений. Они располагались в одном из навесов богатого пещерами ущелья Ципикама прибрежной префектуры Кейп. Здесь на самом берегу моря в огромной раковинной куче, в которой встречались обломки древних горшков, орудия, украшения из камня и кости, Фитцсимонс нашел могилы, прикрытые плитами и камнями. На некоторых из них были выгравированы изображения человека. В 25 погребениях, 5 из которых располагались в древнейших горизонтах раковинной кучи, были найдены ожерелья из раковин и кости, орудия из камня, россыпи красной охры. Умершие лежали в скученном положении, как палеолитические гримальдийцы в Европе.
В прошлом, 1923 г. Фитцсимонс переслал мне костные останки, найденные в ущелье Ципикама. Я реставрировал один из черепов. Объем мозга его оказался равным 1750 кубическим сантиметрам. Это оказался все тот же боскопский человек, который по объему мозга превосходил средний уровень, характерный для европейцев. У современных аборигенов Южной Африки объем мозга значительно меньше. Получалось так, что люди с большим мозгом исчезли, а с малым остались и дожили до современности! Мой помощник Горден Лайинг изучил 8 черепов и пришел к заключению о возможности сопоставления их с представителями современных народов Африки. Мне кажется, эта находка впервые открывает возможность разгадать историю появления на континенте бушменов Калахари, которые вместе с пигмеями Конго представляют «желтую» расу Африки, черных негров центральных районов и «коричневых» хамитов севера. Итак, Африка — родина трех расовых разновидностей современного человека этой части света? Возможно. Однако наиболее сложный вопрос состоит в том, насколько глубоки в африканской земле корни «боскопцев», иначе говоря, имеют ли они местных предшественников, стоявших на стадии если не питекантропа, то хотя бы неандертальца?
— Очень интересно! — воскликнул Пауэр. — Меня чрезвычайно увлекает прелюдия вашего открытия, дорогой Дарт. Так как же: есть корни или нет?
— Думаю, да, но прослежены они пока только севернее, на территории Родезии. За два года до моего прибытия в Йоханнесбург прошли слухи об открытии при работах в карьере Брекен Хилл загадочного черепа, который отличался необыкновенно примитивными чертами строения. Перед отплытием из Англии мне посчастливилось увидеть этот череп, возможно неандертальский. Его впервые демонстрировали публике на заседании Анатомического общества…
— Сведения о родезийском черепе, конечно, опубликованы?
— Вы не знаете традиций английских антропологов, Бернард! — воскликнул Дарт. — Каждую новую находку они «выдерживают», как хорошее вино, и хранят открытие в строгом секрете. Сами же тем временем неторопливо изучают кости, осторожно прощупывают мнение коллег. Между тем ясно, конечно, что исчерпывающая публикация результатов изучения черепа из Брокен Хилла открыла бы новые перспективы в разгадке проблемы происхождения человека.
— Но почему же, зная этот «африканский секрет», вы чувствовали себя изгнанником, отплывая в Йоханнесбург? Если в Африке обитали неандертальцы, то почему же здесь не могли бродить питекантропы, а может быть, и само «недостающее звено»?
— Вы забываете, Бернард, что я направлялся не в тропические районы Африки, а на юг континента, — возразил Дарт. — Ведь Южную Африку, насколько я знаю, никогда не покрывали джунгли. И десятки миллионов лет назад здесь расстилались бескрайние опаленные солнцем пустыни или, в лучшем случае, саванны. Мне казалось, что юг континента, отделенный от тропических лесов широкой полосой открытых пространств, представлял собой самое неподходящее место в Африке для обитания первых людей Земли, а тем более «недостающего звена». Мне трудно было представить, что за силы могли заставить антропоидную обезьяну, предшественника человека и обитателя джунглей, покинуть свой «дом» и отправиться в опасное странствие по открытым безлесным плато и пустыням. Поэтому я предельно скептически оценивал свои шансы на успех в открытии обезьяночеловека, «недостающего звена».
