Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - Якоб фон Икскюль
14. Заключение
В том, что мы узнали, исследуя дуб, как в капле воды отражается образ всего жизненного древа природы.
Из миллионов окружающих миров, многочисленность которых могла бы сбить нас с толку, мы выберем лишь те, которые посвящены изучению природы, — окружающие миры естествоиспытателей.
Илл. 59. Окружающий мир астронома
На илл. 59 показан окружающий мир астронома, который нам легче всего представить. На высокой башне, на максимальном расстоянии от поверхности земли, сидит человеческая особь, взгляд которой настолько изменился благодаря огромным оптическим устройствам, что она стала способна прозревать Вселенную насквозь, вплоть до самых отдаленных ее звезд. В окружающем мире астронома совершают свое парадное шествие светила и планеты. Стремительно движущемуся свету требуются миллионы лет, чтобы преодолеть пространство этого окружающего мира.
И тем не менее весь этот окружающий мир представляет собой лишь малую частичку природы, выделенную в соответствии с возможностями человеческого субъекта.
С незначительными изменениями образ астронома может быть использован для того, чтобы получить представление об окружающем мире исследователя морских глубин. Однако вокруг него кружат не созвездия, а обитатели глубоководья фантастических форм, с их огромными пастями, длинными щупальцами и лучевидными светящимися органами. В этом случае перед нами также открывается реальный мир, охватывающий лишь небольшой фрагмент природы.
Нам трудно наглядно изобразить окружающий мир химика, который пытается прочитать и записать при помощи химических элементов, подобных 92 буквам, загадочные сплетения словес, составленных из природных веществ.
Гораздо проще представить себе окружающий мир физика-атомщика: вокруг него, как созвездия вокруг астронома, вращаются электроны. Но здесь царит не вселенский покой, а неистовое движение мельчайших частиц, которые физик обстреливает крошечными снарядами, добиваясь их распада.
Когда другой физик исследует в своем окружающем мире электромагнитные волны, он использует совершенно иные вспомогательные средства, чтобы составить представление об этих волнах. И он может убедиться в том, что световые волны, воспринимаемые нашим зрением, примыкают к прочим волнам, ничем не отличаясь от них. Это обычные волны, и ничего больше.
Совсем другую роль играют световые волны в окружающем мире нейрофизиолога. Здесь они становятся цветами, имеющими собственные законы. Красный и зеленый объединяются в белый, а тени, спроецированные на желтый экран, становятся синими. Это совсем не волновые явления, и тем не менее цвета так же реальны, как и электромагнитные волны.
Схожее противоречие можно обнаружить в окружающих мирах исследователя звуковых волн и исследователя музыки. В первом из них существуют только волны, во втором — только звуки. Однако и те и другие одинаково реальны.
Этот ряд можно продолжить. В природе в окружающем мире (умвельте) бихевиориста тело формирует дух, а в мире психолога дух созидает тело.
Таким образом, роль, которую играет природа как объект в разных окружающих мирах естествоиспытателей, глубоко противоречива. Если мы попытаемся охарактеризовать ее объективные свойства, получится хаос. И всё же общей опорой всех этих многочисленных окружающих миров служит нечто, вечно сокрытое от каждого из них. За всеми этими мирами, порожденными им, скрывается один и тот же вечно сущий субъект — природа.
Теория значения
Моим научным оппонентам с надеждой на доброжелательный интерес к сему труду.
1. Носитель значения[53]
Созерцание легкого полета таких насекомых, как пчелы, шмели и стрекозы, роящихся над цветущей поляной, всегда порождает впечатление, будто для этих благословенных созданий нет никаких преград.
Может показаться, что и такие привязанные к земле существа, как лягушки, мыши, улитки и черви, не стеснены в своих передвижениях в природе.
Но это впечатление обманчиво. В действительности всякое свободно перемещающееся животное прикреплено к определенному миру обитания, изучение границ которого относится к задачам эколога.
У нас не может быть никаких сомнений в существовании простирающегося перед нашим взором обширного мира, в котором каждое животное выделяет свой мир обитания. Мы можем наблюдать, как каждое животное сталкивается в пределах своего мира обитания с некоторым количеством предметов, поддерживая с ними более или менее тесные связи. Такое положение дел само собой должно подтолкнуть биолога, занимающегося экспериментами, к тому, чтобы рассмотреть, как разные животные будут вести себя вблизи одного и того же предмета, и исследовать связи между ним и животным, взяв конкретный предмет за точку отсчета в опытах со всеми животными.
Так американские ученые провели тысячи экспериментов, неутомимо предпринимая попытки исследовать поведение в лабиринте самых разных животных, начиная с белых крыс.
Неудовлетворительные результаты этих работ, проводившихся с использованием самых точных методов измерения и кропотливых расчетов, могли быть предсказаны любым, кто осознал ошибочность принимаемого за данность представления, будто бы предмет всегда остается для взаимодействующего с ним животного одним и тем же.
Доказательство этого на первый взгляд неожиданного утверждения можно легко привести, опираясь на простой пример. Допустим, что на меня на улице залаяла разъяренная собака. Чтобы избавиться от нее, я поднимаю камень с дороги и прогоняю нападающую собаку, ловко бросив в нее камень, — и тот, кто наблюдал происходящее, а затем поднял этот камень с земли, никогда не усомнится, что предмет, который вначале лежал на дороге, а потом был брошен в собаку, — один и тот же.
Ни форма, ни вес, ни какие-либо иные физические или химические свойства камня не поменялись. Остались прежними его цвет, твердость, его кристаллическая структура — и всё же он подвергся принципиальному изменению: он поменял свое значение.
До тех пор, пока камень был частью улицы, он служил опорой идущему по ней путнику. Его значение определялось его принадлежностью к дороге и ее функцией. Он обладал, если так можно выразиться, дорожной тональностью.
Но всё коренным образом поменялось, когда я поднял камень, чтобы бросить его в собаку. Он превратился в метательный снаряд — ему было присвоено новое значение. Он приобрел метательную тональность.
Камень, лежащий как отстраненный предмет на ладони наблюдателя, становится носителем значения в тот момент, когда он вступает во взаимодействие с субъектом. Поскольку животное никогда не выступает в роли наблюдателя, мы вправе утверждать, что оно никогда не выстраивает никаких связей с «предметом». Лишь посредством самих связей предмет превращается в носитель значения, которым его наделяет субъект.
Два следующих примера дают ясное представление о влиянии, которое изменение значения оказывает на свойства предмета. Я беру в руку полусферическую стеклянную плошку, которая может восприниматься как обычный предмет, поскольку на данный момент она не служит никаким задачам, связанным с человеческой деятельностью. Но вот я вставляю эту плошку в
