Томас Метцингер - Туннель Эго

Динамический фильтр феноменальной прозрачности является одним из наиболее интригующих изобретений природы, которое возымело далеко идущие последствия. Наши внутренние образы окружающего нас мира вполне надёжны. Для того, чтобы быть хорошими реперзентациями, наши сознательные модели медведей, волков, книг в наших руках, улыбок на лицах друзей, они должны служить в качестве в качестве окна в мир. Это окно должно быть кристально чистым. Вот, что такое феноменальная прозрачность: Она служит лёгкости и гладкости, которые суть отличительные признаки надёжных сознательных восприятий, которые изображают мир вокруг нас достаточно точным образом. Нам не нужно знать или заботиться о том, как эти серии маленьких чудес продолжают разворачиваться в наших мозгах; До тех пор, пока всё в порядке, наивный реализм представляется достаточно беззаботным образом жизни.

Однако, начинают возникать вопросы. Существуют ли люди, которые не являются наивными реалистами, или ситуации, в которых наивный реализм исчезает? Моя теория — теория субъективности себя-модели — предсказывает, что, по мере того, как сознательная репрезентация перестаёт быть прозрачной (то есть, как только мы начинаем переживать её как одну из репрезентаций), мы теряем наш наивный реализм. Сознание без наивного реализма действительно существует. Это происходит всякий раз, когда, при помощи других репрезентаций (причём, именно репрезентаций второго уровня), мы узнаём о процессе конструирования, обо всех неопределённостях и динамических этапах, которые предшествуют тому стабильному состоянию, которое, в конце, возникает. Когда окно грязное или разломано, мы сразу же понимаем, что сознательное восприятие является лишь интерфейсом, а так же, мы узнаём и о самом передатчике данных. Тогда, мы начинаем сомневаться в существовании чего-бы то ни было из того, что мы видим или слышим, ведь мы понимаем, что наш передатчик данных врёт. Короче говоря, если книжка в ваших руках потеряет свою прозрачность, вы будете переживаете эту книжку, скорее, как состояние вашего ума, чем как элемент внешнего мира. Вы немедленно поставите под сомнение её независимое существование. Она, скорее, предстанет Вам в качестве мысли-книги, чем восприятия-книги.

Именно это случается в разных ситуациях, к примеру, в зрительных галлюцинациях, во время которых пациент знает о том, что у него галлюцинация. Это же может иметь место во время обыкновенных оптических иллюзий, когда мы неожиданно узнаём о том, что мы не находимся в непосредственном соприкосновении с действительностью. Обыкновенно, такие переживания заставляют нас думать о том, что с нашими глазами что-то не так. Если вы могли бы сознательно пережить ранние стадии обработки репрезентации книги в ваших руках, образ был бы нестабильным и неясным; он начал бы дышать и слегка двигаться. Его поверхность начала бы переливаться разными цветами, причём разные цвета присутствовали бы одновременно. Вы сразу же спросили бы себя, не сон ли это, и всё ли в порядке с глазами, не примешал ли кто-либо галлюциноген к вашему напитку. Сегмент стены Туннеля Эго потерял бы свою прозрачность и само-конструируемая природа общего потока переживаний явила бы себя вам. Неконцептуально и совершенно вне всякой теории, вы неожиданно обрели бы более глубокое понимание того факта, что этот мир, в этот самый момент, лишь видится вам.

Что, если бы вы родились уже со знанием о внутренней обработке данных? Очевидно, что у вас всё равно не было бы контакта с действительностью, как такового, потому, что вы знали бы это в условиях конкретной репрезентации. Но вы бы постоянно репрезентировали бы себя уже как репрезентирующего. Как и во сне, в котором вы узнаёте о том, что спите, ваш мир более не будет переживаться в качестве действительности, но в качестве одной из форм умственного содержимого. Это всё было бы одной большой мыслью в вашем уме, уме идеального наблюдателя.

Мы пришли к минималистской концепции сознания. У нас есть ответ на вопрос о том, как мозг движется от внутренней модели-мира и от внутренней модели-Сейчас к полномасштабной видимости мира. Ответ таков: Если система, в которой эти модели сконструированы, конститутивно неспособна распознать ни модель мира, ни настоящий психологический момент, ни переживание настоящего, в качестве модели, в качестве всего лишь внутренней конструкции, тогда система по необходимости произведёт туннель действительности. У него будет переживание бытия в сиюминутном соприкосновении с единственным, единым миром в единственном Сейчас. Любой такой системе видится мир. Это является эквивалентом минимального понятия сознания, которое мы выбираем в качестве отправной точки.

Если мы можем разрешить Проблему Одного Мира, Проблему Сейчас и Проблему Действительности, тогда мы также сможем найти глобальный нейронный коррелят сознания в мозгу человека. Вспомните, что здесь есть особый НКС (Нейронный Коррелят Сознания — прим. перев.) для форм содержимого сознания (один для красноты розы, другой для розы, как целого, и так далее), равно как и всеобщий НКС, который представляет собой намного больший набор нейронных свойств, лежащих в основе сознания, как целого, или все, в данный момент активные формы сознательного содержимого, которые поддерживают вашу опытную модель мира во всей её тотальности в данный момент. Решение Проблемы Одного Мира, Проблемы Сейчас и Проблемы Действительности включает в себя три шага: Во-первых, нужно найти подходящее феноменологическое описание того, каково это, иметь все эти переживания; во-вторых, анализировать их содержимое более детально (репрезентационный уровень); и в-третьих, описать функции, которые выполняет это содержимое.

Обнаружение глобального НКС повлекло бы за собой открытие того, как эти функции используются в нервной системе. Это так же позволило бы нам решить, какие другие существа на этой планете наслаждаются видимостью мира; эти существа должны иметь заметный физический коррелят в своём мозгу. На наиболее простом и фундаментальном уровне, глобальный НКС будет динамическим состоянием мозга, демонстрирующим широкомасштабную когерентность. Он будет полностью интегрирован с чем-бы то ни было, что производит виртуальное окно настоящего, так как, по сути, оно и является окном. В конце концов, это сделало бы ранние стадии обработки информации недоступными для высокоуровневого восприятия. Я предсказываю, что к 2050 году, мы обнаружим ГНКС, глобальный нейронный коррелят сознания. Но я также предсказываю, что, в процессе, мы обнаружим серии технических проблем, которые, возможно, будет не так-то просто решить.

Представьте себе, что я держу образцы цветов двух похожих оттенков зелёного прямо перед вами. Между двумя оттенками есть различие, но едва заметное. (Технический термин, иногда использующийся экспертами в психофизике — ПР, или «порог различия» (в оригинале — JND, or «just noticeable difference» — прим. перев.) ПР — статистическое различие, а не точная величина.) Два оттенка (я буду называть их Зелёный № 24 и Зелёный № 25) являются ближайшими соседями на шкале цвета; между ними нет оттенка зелёного, который вы могли бы выделить. Теперь, я отвожу руки за спину, перемешиваю образчики, и достаю наугад один. Это Зелёный № 24 или Зелёный № 25? Интересное открытие — то, что сознательное восприятие, само по себе, не позволит Вам сказать о различии. Это значит, что понимающее сознание может также включать понимание тонкого и ультраточного, не только целого. Теперь нам нужно двигаться от глобального к более тонким аспектам сознания. Если это правда, что некоторые аспекты содержимого сознания являются невыразимыми, а многие философы, включая меня, считают, что так оно и есть, тогда как мы собираемся проводить над ними серьёзное научное исследование? Как мы сможем редуктивно объяснить нечто, о чём мы не можем говорить соответствующим образом? Содержимое сознания может быть невыразимо в разных смыслах. Вы не сможете объяснить слепому красноту розы. Если лингвистическое сообщество, в котором вы живёте, не имеет концепции относительно определённого чувства, тогда вы, возможно, не будете способны обнаружить его в себе или наименовать его для того, чтобы разделить его с другими. Третий тип невыразимости образован всеми теми сознательными состояниями («сознательными» потому, что к ним, в принципе, можно обратиться), которые настолько мимолётны, что вы не можете сформировать след в собственной памяти: кратковременные мерцания на краю вашей субъективной осознанности — возможно, едва различимая смена оттенков или лёгкая флуктуация некоторой эмоции, или едва заметный проблеск в меланже ваших телесных ощущений. Могут быть и более продолжительные эпизоды сознательного переживания — во время состояния сна, или под анестезией — которые систематически недоступны системам памяти в мозгу и о которых никогда не сообщало ни одно человеческое существо. Может быть, это также истинно для самых последних моментов перед смертью. Здесь, однако, я предлагаю настолько понятный и лучше определенный пример невыразимости для того, чтобы выразить эту Проблему Невыразимости.