Адам Вишневский-Снерг - Перри Экс вращается среди чутких (и начитанных) людей

Вишневский-Снерг Адам

Перри Экс вращается среди чутких (и начитанных) людей

Адам Вишневский-Снерг

Перри Экс вращается среди

чутких (и начитанных) людей

Перевод с польского Алексея Якименко

Стоящий в открытой двери лакей намотался на себя в четверном неправдоподобно глубоком поклоне. Перри Экс наблюдал за этим фокусом с изумлением, которое спало с его лица только тогда, когда лакей захлопнул дверь на пальцах его левой руки.

- О, прошу прощения за этот кратковременный сквозняк, господин мыслитель - сказал прислужник обеспокоенным тоном и всем телом нажал на дверь.

- Пусть вас не беспокоит моя хрипота - успокоил его Перри Экс, с огромным усилием сдерживая возглас боли. Одновременно он услышал хруст раздавливаемых костей.

- Может, мне это только кажется... - донесся до него голос смущенного лакея - но вы вроде остались с той стороны. Здесь я вас нигде не вижу.

- Действительно, я еще не успел втиснуться и значительной частью все еще стою в коридоре.

- Право, какой же я неуклюжий. Прошу прощения за эту ужасную бестактность, но я уже потерял наилучшую возможность выбросить вас за дверь.

- Не обращайте внимания! - продолжал успокаивать его Перри Экс. - Не беспокойтесь о таких мелочах. Если бы мы все были столь впечатлительны, то давно уже сошли бы с ума.

Направляясь в салон, Перри Экс тактично спрятал раздавленную руку в карман и с рассеянностью, и даже с паникой, которая всегда охватывала его в подобных случаях, начал систематично искать визитку. Только перерыв все возможные уголки одежды, он, наконец, нашел ее там, где она всегда находилась, а именно на кончике языка. Окунувшись в порядки приветственной церемонии, Перри Экс опять забыл про язык, а, может быть, вообще не принимал его во внимание, потому что самым обычным образом начал раздеваться. Он был уже почти совершенно голый, когда одна из светских дам ввернула ему штопор в спину и деликатно притянула к себе. В движениях этой интересной женщины Перри Экса пленила ловкость, с которой она обращалась со штопором элегантная привлекательность сталкивалась в эстетическом сражении с более грубым, но столь же чарующим застывшим обаянием.

- Не выношу эксгибиционистов - нежно промолвила она и захлопала губами. - И поэтому вы меня привлекаете своим робким, но многозначным молчанием. Однако здесь, за фортепиано, где нас никто не увидит, вы можете на секунду обнажить свой язык.

Перри Экс хотел уже выполнить невинную просьбу любопытной дамы, но, к сожалению, штопор как раз пробил его левое легкое, поэтому зубы мыслителя стиснулись еще крепче.

- Может быть, я уже оденусь - дельно предложил он и без какого-либо поощрения со стороны удивленной дамы оделся, обращая на себя внимание только рядом стоящих людей, но вызывая этим во всем салоне общую сенсацию.

Подали ликер. Перри Экс как раз был занят откручиванием ноги у какого-то чрезмерно хрупкого офицера (который, вопреки салонным правилам хорошего тона, ослаб, избитый ногами бароном с черными усами), когда опустошили последнюю рюмку. Поэтому Перри Эксу не осталось ничего другого, как продефилировать - с оторванной ногой офицера - перед шеренгой сосредоточенных возле подноса участников дискуссии.

В этот момент от окна ему благосклонно помахала рукой какая-то хрупкая дама. Двигаясь в толпе кружащих вокруг нее совершенно запыхавшихся мужчин, она приблизилась к Перри Эксу и окутала его доброжелательным взглядом. Он все угадал в ее ласковых глазах и в положении губ, слишком невинных, чтобы когда-либо наклоняться над тарелкой с телячьей печенкой.

- Где бьется сердечко? - спросила она сладко.

Экс размышлял, как вызвать бешеную ссору, но, к сожалению, ни одно неподходящее слово не приходило ему на ум. Тем временем дама уже дезинфицировала кинжал, погрузив его в жидкость, наполняющую графин, который держал лакей.

- Эту не будет больно - заверила она, а прелестные ямки на ее щеках углубились в такт нескольких незначительных улыбок.

Перри Экс хотел уже отряхнуться и для спасения авторитета мыслителя пройти в сторону подноса, где над новой порцией разлитого в бокалы ликера, после обмена вступительными пинками, завязалась интересная дискуссия:

- Ах, литература!

- Ох, литература!

- А кстати, вы знаете того, сего и этого?

- Это всего лишь писака!

- Вы, случайно, не горбатый? - спросила дама, бросив взгляд на выступ на спине Перри Экса.

- Нисколько - ответил мыслитель, не испугавшись нежности ее взгляда, и, засунув руку под пиджак, несколькими ловкими движениями опытного мазохиста докрутил штопор до упора. Дама нашла желудок Перри Экса, погрузила в него кинжал до половины длины лезвия.

- Ой, ой! Пардон! Я вас не обидела?

- Напротив, мне даже...

- Тише! Тогда продолжим.

У кавалера дамы лицо приобрело кислое выражение. Энергичным движением он крутанул кинжалом и вбил его по самую рукоятку. Дама протянула руку к подносу и пододвинула Перри Эксу ко рту бисквит, начиненный пульсирующей кашицей.

- Может пирожное? Кому же не нравятся такие деликатесы, ах, кому же?

Перри Экс застонал и выплюнул пирожное на ковер. Его лицо искривила гримаса сильного отвращения.

- Всячески творить бы...! - успел еще сказать один из участников дискуссии, но уже не закончил.

Присутствующие в салоне сосредоточенно разглядывали пирожное у ног Перри Экса. Кто-то отдал распоряжение лакею принести плевательницу. Когда ее поставили под ноги мыслителя, то покрытая свежей белой эмалью, но, несмотря на это, вонючая посудина наполнилась стекающей по одежде красной жидкостью. Перри Экс вышел из глубокой задумчивости, несколько секунд с полным удовлетворением смотрел на окружающих его ошеломленных и, по-видимому, глубоко оскорбленных гостей, после чего направился к двери, через которую просто вышел.