Достижения мозга. Как этот орган стал самой сложной и влиятельной частью тела человека - Паоло Бартоломео
Можно ли считать, что найдена причина большого скачка вперед для нашего биологического вида? «Человеческая» версия дугообразного пучка могла бы быть соответствующим анатомическим объяснением. Однако определить участвующие в этом процессе гены оказалось непросто.
Генетические причины наших речевых способностей
Функция слияния, играющая центральную роль для наших лингвистических способностей, нуждается в двух интерфейсах или линиях сопряжения: первая линия находится на стыке между тем, что мы слушаем, и тем, что мы слышим и тем, что говорим, когда изучаем язык для общения с другими людьми; вторая линия лежит на границе между нашими идеями и намерениями для озвучивания своих мыслей.
В 1990-е годы было сделано одно важное открытие, которое приоткрыло завесу тайны над генетическими основами языка. Это открытие стало возможным благодаря исследованию одной английской семьи, половина членов которой имели трудности с изучением и артикуляцией звуков, слогов и слов. Их проблема, известная как наследственная вербальная диспраксия, обусловлена мутациями, которые характерны для особого гена – FOXP2. С этой проблемой специфического расстройства речи сталкиваются только дети, геном которых включает одну мутированную копию FOXP2 (как известно, геном включает две копии каждого гена, присутствующего на паре хромосом). Отмечается аутосомно-доминантная передача: для развития нарушения достаточно какой-нибудь аномалии затронуть хотя бы один ген. Следовательно, вербальная диспраксия поражает половину членов семьи – тех, кому по наследственной линии от одного из родителей передается копия мутированного гена.
Можно ли утверждать, что речь идет о гене языка – может быть, о том самом гене, который кодирует функцию слияния? По мнению Бервика и Хомского, это не совсем так. Судя по всему, FOXP2, скорее, помогает системе, которая управляет коммуникацией между информацией, поступающей от окружающей среды, и той, которая исходит от действий. В соответствии с теорией Хомского эта система задействована в правильном выражении синтаксических и грамматических структур (например, соблюдение прямого порядка слов – подлежащее-сказуемое-прямое дополнение, – характерного для французских предложений), в то время как функция слияния относится к числу тех, которые генерируют эти структуры. Если вернуться к нашему сравнению с информатикой, то система, скорее, выполняла бы роль принтера, подключенного к компьютеру, который передает на бумаге цифровые данные, чем роль системного блока. Более того, гены, аналогичные FOXP2, с небольшими вариациями для человека, обнаруживаются и у птиц (тем самым позволяя им петь), а также присутствуют в реконструируемом геноме у неандертальцев и денисовцев (у гоминидов, живших приблизительно 200 000 лет назад в горах Алтая, в Сибири). В результате углубленного изучения различных вариаций человеческого генома в 2008 году было опубликовано исследование, в котором утверждалось, что ген FOXP2 не является результатом недавней мутации у человека – предположительно, она произошла более 200 000 лет назад. Следовательно, ген FOXP2 мутировал намного раньше возникновения языка, если придерживаться гипотезы, что общий предок денисовцев, неандертальцев и Homo sapiens не обладал способностью к членораздельной речи.
Что такое речь?
На самом деле, даже если «ген членораздельной речи» существует, то его до сих пор так и не обнаружили. А чтобы его обнаружить, еще нужно разобраться в том, что следует считать речью! Как мы уже видели, Хомский считает, что фундаментальная функция речи заключается не в межличностной коммуникации (в нашем сравнении – это функция принтера), а в организации мышления (системный блок компьютера). Между тем эта идея далеко не бесспорна. По мнению израильского лингвиста Даниэля Дора, самой уместной метафорой для речи будет сравнение его не с компьютером, а, скорее, с интернетом. Речь прежде всего представляет собой технологию, созданную для коммуникации: следовательно, его первичная роль состоит в воссоздании ментальных визуальных изображений другого человека. Каждый из нас обладает уникальным опытом, на который влияют наша история жизни и наше восприятие; поэтому язык преодолевает разрыв, отделяющий нас от других людей, позволяя внешнему собеседнику представить наш опыт, без необходимости переживать его самому – даже если он не всегда делает это в точности. Дело в том, что всегда существует вероятность недоразумения: при слушании рассказа адресат может представить себе что-нибудь противоречащее намерению рассказчика. Этот риск показывает хрупкость речевой коммуникации, вытекающую из самой природы языка.
Возможна ли речь без образов?
Разговор о том, какие особенности мозга отличают человека от других биологических видов и наделяют нас даром речи, необходимо дополнить некоторыми замечаниями. С одной стороны, функция слияния в понимании Хомского может опираться на часть зоны Брока. Однако также могут играть свою роль и другие участки мозга. Так, например, в другой главе мы узнаем, что в нижней части мозга находится веретенообразная извилина, представляющая собой важный узел сети мысленных образов. Мы задействуем этот участок для мысленного представления того, что не видим глазами. Этот «веретенообразный узел мысленных образов находится в левом полушарии головного мозга, как и его речевая сеть. Такое расположение наводит на мысли о возможных отношениях между речью и мысленными образами. Эта возможность соответствует предположению Даниэля Дора, считающего, что эти два процесса тесно взаимосвязаны. Можно ли считать этот участок тем самым недостающим элементом, который дополняет наши представления о дугообразном пучке? На сегодняшний день ответить на этот вопрос мы не можем. Исследования по поводу роли веретенообразной извилины находятся еще в самом начале. Так, например, мы не располагаем глубокими знаниями о связи зоны мысленных образов. Также следует отметить, что речевые модели Хомского или Дора не дают полного и точного представления о нейронных основах тех процессов, о которых они рассуждают. Поэтому попытки систематизации этих моделей на основании имеющихся данных в области нейрологии следует признать преждевременными.
Итак, от открытия Поля Брока ученые прошли большой путь. Они постепенно разобрались с мозговыми основами порождения речи. Но впереди еще предстоит сделать многое, чтобы установить связь между присутствующими в мозге нейронными сетями и возникновением речи у человека! Эти научные исследования постоянно подпитывают наше восхищение перед этой уникальной способностью, отличающей людей от животных.
Глава 5
Другие языки мозга
В предыдущей главе речь шла об устной форме речи. Но это не единственный язык мозга… Уже хотя бы потому, что языков может быть два: предположительно, более половины населения земного шара говорят как минимум на двух языках! И как об этом намекает в той книге, которую вы
