Андрей Буровский - Разум и цивилизация, или Мерцание в темноте
Тот же самый завет нарушают академические ученые, когда отказываются вспоминать о странных находках колонн, монет, надписей и украшений в «неподобающих слоях» Земли. Замалчивать такие находки не только глубоко непорядочно – это поступок, противоречащий самым основам научного мировоззрения.
Уничтожение скелетов гигантских человекоподобных созданий – поступок, ставящий руководство Смитсоновского института вне науки. Известны обезумевшие христианские и мусульманские фанатики, которые сжигали рукописи и разбивали статуи, написанные и воздвигнутые язычниками. Но «ученые», уничтожающие источники знания, намного хуже католического монаха XVI века, сжигавшего бесценные рукописи индейцев майя.
Монах-мракобес никогда и не проповедовал ценности знания. Он много раз слышал и сам заявлял, он был с малолетства научен, что католическая церковь владеет истиной в последней инстанции. Этот свихнувшийся от рома, плохой воды, лихорадки и многолетнего воздержания монах жжет рукописи по глубокому нравственному убеждению – спасает души своих новообращенных братьев по вере, борется с языческими заблуждениями.
А руководители Смитсоновского института многократно возглашали, что «знание – сила». Они многократно заявляли, что они-то и есть сила, противостоящая этому сбесившемуся монаху.
С их стороны, уничтожение источников знания – предательство собственного знамени. Современные мракобесы клянутся именами ученых прошлых веков… но Леонардо да Винчи, Николай Коперник, Чарльз Дарвин и Дмитрий Менделеев не поняли бы их. Гиганты минувших веков, заложившие основы науки, не допускали, что такое вообще возможно.
Третья задача ученого – делать корректные выводы. Подчеркиваю: именно корректные. Мы очень многого не знаем, и честный ученый никогда не будет скрывать этого.
Кто такие феи? Честный ответ: не знаю.
Что стоит за рассказами о фейри и джиннах? Отвечу так же честно: не знаю.
Кто были гигантские люди или человекоподобные создания, с которыми воевали предки индейцев? Не знаю.
Придумать можно что угодно. Например, можно придумать множество объяснений того, кто такие фейри – инопланетяне, выходцы из особого мира, расположенного в пещерах, посланцы цивилизации дельфинов… Давать такого рода «объяснения» можно без предела – и все они не будут иметь к науке никакого отношения.
Задача ученого – проверять факты и на их основе выдвигать гипотезы, строить теории. Не те, которые хочется, а те, которые не противоречат имеющимся фактам.
Один неглупый ученый сказал, что для воспитания душевно здорового человека ему надо почаще говорить слово «нельзя». А ученый, прибавил коллега, должен еще и самому себе почаще говорить слово «нельзя».
Например: сегодня нельзя дать научного объяснения фотографий девочек, играющих с феями. Возможно, мы сможем это сделать – но только завтра или послезавтра. Знать это хочется уже сегодня, но мы не знаем. Утверждать что бы то ни было по поводу этих фотографий – нельзя. Можно только предполагать с той или иной степенью вероятности.
Наука не стесняется своего незнания. Когда академические ученые отказываются от мудрого незнания и претендуют на полноту владения истиной, они превращаются в религиозных оракулов, жрецов культа науки. А великих ученых прошлых веков они превращают в объекты поклонения, в неких пророков, от имени которых вещают.
Ни одно научное предположение, основанное на фактах, не может быть истиной в последней инстанции. Гипотеза – всего лишь обоснованное фактами предположение; оно может и оказаться неверным, и потребовать уточнения.
Сегодня выдвигаются гипотезы, которые 20 лет назад показались бы или бессмыслицей, или просто безумием – хотя бы о рождении культуры из своего рода «невроза», страха перед покойником.
Ни одна теория не исчерпывает всей сложности и многообразия мира. Теория – всего лишь наиболее правдоподобное на данный момент объяснение того, что мы знаем.
Известно множество глубоких заблуждений ученых, которые неправильно истолковали какие-то факты. Но есть примеры теорий, которые подтверждаются всем течением жизни и накоплением новых знаний. Например, нет оснований отказываться от эволюционной теории. Виды изменяются, и это факт; ничего с этим поделать невозможно. Нравится нам это или не нравится.
Ученые лучше мракобесов не потому, что владеют истиной в последней инстанции. Они лучше потому, что умеют отказываться от одних гипотез и теорий в пользу других.
Теория – это модель, отражающая реальность. Устаревшую модель постоянно меняют на более совершенную и современную.
Учение о происхождении человека в начале и в конце ХХ столетия – это разные теории. Еще в 1970-е годы меня, студента, учили совершенно другим схемам и даже терминам, нежели применяются сейчас. Само слово «питекантроп», которое знают, можно сказать, все, в науке давно не используется. Само понятие «человекообезьяна» или «обезьяночеловек» давно и безнадежно устарело.
Что доказывают замалчиваемые факты?
Майкл Кремо дал себе труд собрать массу сведений об интересных находках, которые уважаемые коллеги не изволят замечать. Означают ли эти находки, что «человек был всегда» и что цивилизация тоже почти вечна? Что в каменноугольном периоде жили золотых дел мастера?
Нет, не доказывают. Для начала – эти находки могут иметь совершенно другое объяснение. Без анализа самих находок вообще трудно о чем бы то ни было судить.
Судя по всему, «народы великанов» действительно существовали, а быть может, существуют сегодня. Мне доводилось писать о громадных полуразумных приматах – гигантопитеках. Есть много свидетельств того, что их потомки жили и в историческое время – в том числе и в Северной Америке.
Гигантопитеки – своего рода «параллельное человечество»
Отменяет ли это наше знание о законах эволюции и о том, когда может возникнуть цивилизация? Ни в какой степени.
Если мы хотим чудес – тогда наука не нужна, даже вредна. Если мы хотим хотя бы попытаться понять границы возможного и невозможного, – наука к нашим услугам. Мы утрачиваем перспективы понимания мира и ограничиваем себя, превращая знания в непререкаемые идеологические догмы.
Нам известно о мире достаточно много, чтобы мы могли оценить «странные» находки и сведения, «противоречащие общепринятой теории». Согласно всему, что мы знаем, цивилизацию может создавать только разумное существо. Невозможно представить себе бытие разумных существ и цивилизации в геологические периоды, когда еще не было теплокровных животных с крупным мозгом.
Следует ли из этого, что цивилизация не может быть древнее 5 или 10 тысяч лет? То есть того срока, для которого мы точно знаем о существовании цивилизации? Нет, не следует – и как раз с точки зрения науки.
Мы знаем, что 10 тысяч лет тому назад цивилизация уже была. Из этого совершенно не следует, что раньше ее не было и быть не могло. Более того, есть много смутных свидетельств, что до «нашей» цивилизации могли быть какие-то другие.
Цивилизация совершенно не обязательно должна быть вечной. Есть множество причин, по которым она может исчезнуть или катастрофически деградировать. Ученые XIX века учитывали возможность гибели и нашей цивилизации. Э. Б. Тайлор (1832–1917), основатель эволюционной теории культуры, вполне допускал, что цивилизация станет некой вспышкой, за которой последует деградация, возвращение человечества к первобытному состоянию.
Эдвард Бёрнетт Тайлор (1832–1917)
«Мы должны считать большим счастьем, что нам выпало жить в один из тех, богатых событиями, периодов умственной и нравственной истории человечества, когда недоступные в прошлом исследования открыты для нас. Долго ли продолжатся эти счастливые дни – неизвестно. Можно ожидать, что успехи науки и широкое распространение научного метода с его неопровержимыми доказательствами и непрерывным открытием новых фактов, более успешно, чем до сих пор, продвинет мир по пути прогресса. Но если истории суждено повторяться, то нас ждут темные и неподвижные века, когда на владение истиной будут претендовать лишь комментаторы и приверженцы предания, века, когда великие мыслители нашего времени будут приводиться в качестве авторитетов людьми, рабски применяющими их методы для новых доказательств высших целей. В том и в другом случае на нас, для которых дорог успех цивилизации, лежит обязанность воспользоваться настоящими благоприятными обстоятельствами для того, чтобы прогресс, если ему суждено остановиться в будущем, мог бы по крайней мере остановиться на более высокой ступени».
Кстати, именно это, предсказанное Тайлором, мы и видим, когда академическая наука превращается в «комментаторов и приверженцев предания», отказываясь даже от того, чтобы развивать и продолжать начатое учеными-эволюционистами XIX века.
