Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов - Александр Петрович Никонов
Шел 1936 год. Курчатов и Поликанов взяли бочку из-под солярки и тщательно ее помыли. Залили туда воду, на улице нашли здоровенный дрын – обломок оглобли. Насыпали в эту бочку окись урана и хорошенечко оглоблей размешали. Примерно в таких условиях делалась тогда физика… Рядом с бочкой они поставили мощный полоний-бериллиевый источник нейтронов. Что он из себя представляет? Альфа-частицы, которые выделяются при распаде полония, бьют по бериллию, и вылетает нейтрон. Делали они это совсем с другими целями, не для великого открытия, но, взяв потом образцы воды, обнаружили в ней радиоактивные ядра других элементов таблицы Менделеева, которые ранее не присутствовали в бочке. И просто обалдели! Нейтроны, попадая в бочку, делили уран на осколки. Так вот, Курчатову и Поликанову не хватило научной смелости сложить номера элементов этих осколков, чтобы получить исходного «папу».
А через пару лет, 17 декабря 1938 Отто Ган и Фриц Штрассман, проведя опыт по облучению медленными нейтронами урана, открыли факт деления урана, проявили смелость, опубликовали результат и в 1944 году получили за свое открытие нобелевскую премию. Не побоялись!
Читатель может спросить: а разве было чего бояться?
Было! И это имеет прямое отношение к нашей книге.
Уран – очень тяжелое ядро. В нем много нуклонов и колоссальная энергия связи. Для того, чтобы его раздолбить, требуется энергия в 6,5 миллионов электрон-вольт. Для этого нужно строить ускорители… И потому никто тогда не понимал, как какой-то нейтрон, энергия коего много меньше необходимой, может поделить ядро, слегка стукнувшись в него? Да как вообще ядро может поделиться?!
Это уже потом была разработана капельная теория, и стало ясно, что при ударе ядро начинает деформироваться и колебаться (как презерватив, наполненный водой), и на каком-то качке силы электростатического отталкивания крайних протонов превышают короткодействующие ядерные силы, и ядро разваливается, разрываемое кулоновским отталкиванием протонов. Кулоновские силы ведь тоже довольно мощные, они всего в 137 раз слабее ядерных… Но это выяснилось только задним числом!
Да, к тому времени физики уже знали о вылете альфа-частиц из некоторых радиоактивных ядер… Но что атомное ядро можно раздробить вот так просто – поднеся источник медленных нейтронов – никому и в голову не могло прийти! Поэтому у Курчатова и нет Нобелевской премии. Сплоховали. А вот Ган и Штрассман не испугались позора и кинулись головой вперед, опубликовали статью, ничего не объясняя: ядро делится под действием нейтронов, мы не знаем, почему, но это факт, хоть и невозможный!
Сколько потом такого невозможного случайно открывали вачаевы, кривицкие, уруцкоевы, солины и кладовы! Но повторить это было сложно, а поймать эффект порой пытаются столь наивными и смешными способами, что это вызывает улыбку. Я говорю про эксперименты, оплаченные ребятами из корпорации Гугл, которые отняли у Гугла десятки миллионов долларов. Сейчас расскажу.
Но начать рассказ придется издалека. История будет длинная и снова нелегкая.
Глава 3. «Ищут давно, но не могут найти…»
Жил да был в одном секретном советском «ящике» двойного подчинения молодой в ту пору исследователь по фамилии Филимоненко. Дорос он до начальника подразделения, которое занималось прямоточными ракетными двигателями. В шестидесятые годы это было модно, как вы понимаете!
И как-то, экспериментируя на длинных камерах сгорания, ребята вдруг заметили, что при удлинении камеры сгорания почему-то начинала расти тяга, словно возникал дополнительный источник энергии. А анализ отходящих газов показал, что в них откуда-то взялись гелий-3, гелий-4, тритий, кислород-16, кислород-17, кислород-18, кислород-19 и кислород-20.
Читатель уже догадывается, в чем тут дело, а Филимоненко в 1963 году этого не знал. Правда, читатель, который уже привык искать во всех трансмутационных процессах молнии и вихри, может озадаченно почесать голову и спросить: а при чем тут горение топлива, это же чистая химия!
Развеем недоумение доброго читателя. Получив странные результаты, экспериментаторы полезли со щупом в камеру сгорания и увидели, как в ней проскакивают молнии. Примерно как в торнадо.
В СССР на «военку» денег не жалели, поэтому Филимоненко заказал масс-спектрограф за баснословные по тем временам 1,7 миллиона рублей, в Ленинграде обучили двух специалистов из его лаборатории на нем работать, и ребята углубились в исследования. После чего утвердились во мнении, что иногда ядерные реакции могут идти при обычном сжигании химического топлива. С точки зрения тогдашней, да и современной физики это совершенно невозможно. Но филимоновцы доложили о своих выводах куда следует. И им дали зеленый свет. Благо начальство в физике не разбиралось.
Филимоненко выделили для экспериментов 10 кг пентаборана, 200 граммов декаборана и 17 кг дейтерида лития-6. Жги!.. Кроме того, в его лаборатории шли эксперименты с гидридами палладия – кристаллическая решетка металла насыщалась водородом (то есть, по сути, набивалась протонами и электронами), после чего Филимоненко стал получать на своих палладиевых установках избыток энергии. Это была эпоха покорения космоса, и для снабжения электричеством своих космических кораблей и военных спутников Сергей Королев и Министерство обороны как раз нуждались в относительно небольших источниках энергии, поэтому работы Филимоненко всячески поддерживались.
Курировали работы Филимоненко Королев, Келдыш и Жуков. По военной линии его опекал Жуков, по космической – Королев, а по научной – Келдыш. И когда все его покровители умерли, звезда Филимоненко закатилась. На его несчастье примерно в то же время, вскоре после смерти Королева, умерли и несколько руководителей его организации – Фескин, Бондарюк – в результате чего Филимоненко остался без «прикрытия». Что я имею в виду?
В плановой советской экономике конкуренции не было. Вернее, она была, но только в одной области – в оборонке, где разные коллективы конкурировали между собой, выставляя на государственные испытания свои системы и изделия. Поэтому военная продукция Советов еще куда-то годилась, в отличие от гражданской. Так вот, когда наш герой остался «голым», конкурирующие организации его сожрали. Филимоненко с его дешевым ядерным синтезом при низких температурах был костью в горле термоядерщиков. Старики помнят, что в те годы мир грезил термоядерными станциями. Взорвали атомную бомбу – и вскоре появились атомные электростанции. Взорвали водородную – и наука пообещала миру термоядерные станции. Термояд – игрушка безумно дорогая, поэтому на него выделялись десятки миллионов советских рублей, на это жили целые институты – ходили на овощебазы, участвовали в социалистическом соревновании, ездили на картошку и в пансионаты на Черное море, их начальство получало звания, служебные «Волги» и пайки в спецраспределителях. Разработка же Филимоненко вполне могла закрыть всю эту малину – термоядерный колосс (который, к слову, за шестьдесят
